Имперские игры (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 43

- Мертвые не разговаривают, Генри. А нам нужны не только тела, но и те, кто будет каяться в грехах и выставлять врагов империи в самых чёрных тонах. Понятно тебе это или придётся доклад начальству писать?

- Живые тоже есть. Целых трое. И говорят… Много! Особенно та паненка, Ей всего то хватило, когда мы на глазах дострелили одного, который пытался сначала отстреливаться, а затем получил несколько пуль и…

- Опять стрельба. Тихо брать надо, лейтенант. Тихо и незаметно. А если б шум сюда дошёл?

- Лонг-Айленд далеко, никакие выстрелы не донесутся.

- Пусть, - не желая тратить зря время, до поры подвёл черту Цоммер. -Если женщина говорит, то двое других, я полагаю, молчат.

- Пока молчат, - выделил первое слово Крэнстон. - Но у нас все говорить начинают. День, может два… но обязательно. А сейчас так ли нужны быстрые их разговоры? Нам и без них всё известно, а Ядвига и так подтвердила то, что мы и без неё знаем. Никого лишнего нет, все или мертвы, или у нас… или вон в том доме номер восемь, что из окна видно. А штурм скоро будет?

- Теперь скоро. Я ждал известий от твоей группы.

Оба офицера понимали, о чём речь. Если уж брать, то всех, чтобы никому не удалось ускользнуть. Время опять же… Почти все важные персоны уже прибыли в Нью-Йорк. И если пока каждый находился на своём месте. то уже через несколько дней пути каждого сойдётся в одном месте, у того самого городского суда. И к этому дню все опасности должны были быть ликвидированы. Не тихо, а громко, показательно, чтобы всем было видно и ясно. Особенно учитывая, что в Нью-Йорк прибыл и сам министр тайной полиции. Совершить не просто что-либо значимое, а ещё и на виду у начальства – верный путь наверх.

Спустя четверть часа началось. Люди были подготовлены, планировка дома номер восемь изучена заранее. Облегчало штурм ещё и то, что добытая террористами взрывчатка располагалась внизу, в подвале, укрытая среди их вещей, совершенно безобидных. Так что опасаться нечаянного подрыва точно не стоило. Но на всякий случай трое солдат было отправлено туда, в подвал, чтобы исключить любые неожиданности.

Группы захвата в тайной полиции империи были не просто хорошо обучены, но ещё и правильно оснащены. Врываться в дом, квартиру, любое иное помещение с громкими криками и угрозами начать стрельбу? В таких случаях обязательно открывается ответный огонь, ведь те, кто привлекает внимание тайной полиции отнюдь не безобидные агнцы на заклание. Стрелять сразу и на поражение? Фридрих Цоммер предпочитал не уподобляться своему знакомцу в лейтенантском чине, разумно полагая, что убить злоумышленника, случись необходимость, можно и потом, а вот разговорить мертвеца – это удел исключительно божественный, никак не человеческий.

Потому никаких попыток ворваться с криками и угрозами, да и стрельба с порога лишь при действительной на то необходимости. Другое дело – магниевые бомбочки, что при взрыве давали ослепляющие находящихся поблизости вспышку. Бомбочки иного рода, дымовые, тоже пользовались у тайной полиции популярностью. Равно как и множество иных новаторств, применяемых в самых разных сферах. Чего стоило снятие так называемых отпечатков пальцев, когда подходящие поверхности обрабатывали соответствующим порошком, а затем запечатлевали обнаруживающийся узор тех линий, которые, к удивлению многих, были совершенно уникальными, не совпадающими. В тех случаях, когда требовались неопровержимые доказательства причастности подозреваемого к оружию или просто пребывания его в том или ином месте – находка оказалась действительно незаменимой и неоценимой. И все крики защитников, пытающихся доказать обратное, разбивались о неумолимые веяния прогресса, в том числе применимого в полицейском сыске.

Сейчас в отпечатках пальцев нужда также появится, но после. Сперва будет захват. Капитан не собирался быть в первых рядах и тем более идти на штурм тех помещений, где находились польские террористы, непонятно чьё задание исполняющие. Особенно учитывая…

Вспышка. Яркая такая, видная всем и каждому, кто хотя бы краем глаза смотрел в сторону восьмого дома по улице Баклера. А затём ещё одна и ещё. Магниевые бомбочки кидали с улицы прямо в стёкла, чтобы не насторожить объекты раньше времени. И лишь после их срабатывания штурмовые группы должны были выбить двери, освобождая себе проход. Ну а дальше… Брать ослеплённых, шокированных происходящим не в пример легче – проверено и не раз. Если кто и попытается палить из револьверов, то стрельба будет в никуда и риск, соответственно, куда ниже.

И точно. Заполошная стрельба, едва начавшаяся, быстро прекратилась. Спустя же минуту в оконном проёме показался силуэт, машущий руками вполне определённым образом. Свой. Другие просто не могли знать тех конкретных жестов, которые были приняты группой капитана для сегодняшних событий. Теперь пора и ему, Цоммеру, оказаться на месте событий. Поставить пусть не окончательную, но промежуточную в этом деле точку. Предварительный допрос, обыск при свидетелях, а уже затем передача как арестованных, так и всего при них найденного вышестоящему начальству. Капитан Фридрих Цоммер привык здраво оценивать обстановку. Оттого и осознавал, что террористы, готовящие покушение на кого-то из персон уровня членов императорских домов, министров и прочих сопоставимых фигур – уровень отнюдь не простого капитана министерства тайной полиции. Однако надеяться на то, что и ему удастся поучаствовать в развитии дела, он не переставал.

Июль 1864 г., Российская империя, Санкт-Петербург

Как чувствует себя падающий исполин, успевший за не столь долгое время окостенеть в своём ни разу не мнимом величии, почувствовать себя тайным вершителем политики могучей империи? На этот вопрос лучше всех прочих, ныне живущих, мог ответить Александр Михайлович Горчаков, пытающийся крепко ухватиться за ускользающую из рук власть, но с весьма скромным результатом. Отставки с поста министра иностранных дел избежать никак не удавалось, поскольку сам император, резко сменивший направление российской политики, нуждался в том, кто будет это самое направление продвигать по своей же воле, а не наперекор собственным желаниям.

Напрасные усилия. Почти всё, к чему стремился канцлер, оказалось обрушенным усилиями даже не его политических противников внутри империи, а внешними силами. О, князь, будучи опытным дипломатом, понимал, что его переиграли, воспользовавшись главным – форой по времени, имевшейся уже потому, что он просто не успел отсечь Александра Николаевича Романова от щедрых посулов, идущих из-за океана. Посулов, которые были опасны прежде всего тем, что выполнялись от первой до последней буквы. Да и шли на пользу Российской империи, это Горчаков тоже признавал.

Вот только империи бывают разными. А видеть Россию, становящуюся развитием того, чем она была при покойном отце нынешнего императора… Этого он точно не хотел!Ни он, ни те, кто попытался резко, одним ударом изменить державу, выйдя на Сенатскую площадь в надежде изменить монархию абсолютистского типа в нечто иное, способное… Не получилось. А сейчас и подавно. Сидящий в кресле и смотрящий на в беспорядке разбросанные на столе бумаги, Горчаков невесело улыбнулся, вспоминая события последних недель. Начиная с того, что произошло в день перед началом международного трибунала, устроенного в Нью-Йорке с подачи того человека, которого он сперва считал одной из угроз, потом основной угрозой, а теперь просто-напросто ненавидел от всей души, признавая меж тем его уровень как политика.

Проклятые польские бомбисты! И надо же было им не просто оказаться в Нью-Йорке, но нацелиться забросать бомбами кого-либо из династии Романовых на ступенях городского суда. Не вышло, да, но подготовка была. А уж как там, в заокеанской империи, умеют развязывать языки врагам короны, слухи ходили. Основанные, между прочим, на реальных фактах, уж ему это было известно достоверно.

Не зря один из ближайших помощников министра американской тайной полиции, не особенно то и скрываясь, сказал: «Польские безумцы преподнесли нам такой щедрый дар, что порой так и хочется попросить у императора помилования, замены петли на пожизненную каторгу». Удивляться не следовало – взятые с поличным бомбисты со взрывчаткой, до зубов вооружённые и ранее имеющие отношение к польскому восстанию даже не особо пытались отпираться, признавая свои намерения. А уж газеты Американской империи постарались, не жалея отборной чёрной краски как для самих бомбистов, так и для тех, к чем они были связаны прямо или опосредованно. Намекали также и на то, что бомбистам, вообще то, плевать на сопутствующие жертвы, а значит могли пострадать – помимо довольно простых людей – и важные персоны Франции, Британии. Испании и прочих стран.