На гребне волны (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 5

Бермудо II слушал и понимал, что правитель Руси сильно отличен от других, более привычных. Но раз он не просто усидел на завоёванном немалое число лет назад троне, а ещё и укрепил власть, расширил подвластные земли, то… К словам посла стоило прислушаться. Не применять, это он считал невозможным, но именно прислушаться. Чужая мудрость тоже может быть полезной. Даже если идет от… От кого? Варваров? Назвать варварами столь развитую страну при самом большом желании не получится. То есть назвать то можно, но будешь смешон даже в собственных глазах, не говоря уж об окружении. Идолопоклонников? Так рядом мавры, которые тоже совсем не христиане.

- Я предоставлю вам другую аудиенцию. Там поговорим о том, кто и как правит на Руси. Сейчас я хочу вернуться к вопросу о цене. Высокой. Очень высокой. Зачем это вашему повелителю?

- Таким образом конунг желает поддержать короля Леона в его сложной борьбе с маврами. Знак доброго отношения Хальфдана Мрачного к земле, ведущей войну с теми, кто не вызывает у него ничего, кроме чувства глубокого отвращения.

- Бойтесь данайцев…

На усмешку короля посол почти мгновенно ответил, показывая, что неплохо знаком с древними легендами.

- Мы не «данайцы», даже не греки с «троянским конём». У конунга свои интересы в этих землях. И вы можете ему помочь, Ваше Величество. Не просто так, а получив от этого большую выгоду. Для себя. Для вашего королевства, которое переживает тяжёлые времена. Простите, но халиф аль-Мансур скоро отвлечётся от Кастилии и не упустит возможности вновь доставить множество бед вашему прекрасному королевству.

- Аль-Мансур объявил меня своим врагом. Мне он тоже враг. От Кордовского Халифата много лет страдают Леон, Наварра, Кастилия, Барселона. Я ненавижу мавров, но почему они так отвратительны вашему императору, который их ни разу не видел?

- Что видел и что не видел конунг – не знаем даже мы, - без проблеска улыбки произнес посол. – Он не первый из правителей Руси, кто очень близок к жрецам. И конунг ЗНАЕТ, кто такие мавры. Зная, объясняет и своим приближённым. Рядом с нами тоже жили свои «мавры». Хазары, печенеги…

- Жили?

- Вы сразу уловили суть, Ваше Величество, - учтиво поклонился Олаф. – Хазария, когда то бывшая великой страной, после ряда поражений от наших правителей теперь занята лишь собственным выживанием. Более того, время от времени откупается от нас, только чтобы мы давали им жить. Печенеги… Дикие племена, живущие в степях, но ещё более жестокие людокрады, чем хазары. Потому что глупее и не умеют заглянуть в грядущее дальше одного дня.

- Они тоже платят, чтобы Русь давала им жить?

- Нет, Ваше Величество. Если хазары усвоили урок, то эти... они просто дикари. Конунг Хальфдан Мрачный за последние годы уничтожил более двух третей всего их поголовья. Они осмелились вторгнуться на наши земли и попытались обратить в рабство людей нашей крови. Все, кто был в этом замешан – уничтожены. А их ханы… правители были убиты перед главным храмом наших богов. Как и подобает, то есть с оружием в руках, выйдя против наших храмовых воинов-жрецов.

- Колизей…

И вновь на припомненную Бермудо II связь с древностью у посла нашёлся ответ.

- В некоторой мере. У них была зыбкая, но возможность остаться живыми. И свободными. Победить трех воинов-жрецов. Но никому не удалось сделать даже первого шага. Зато они умерли с оружием в руках. Это требуется предоставить всем облечённым властью. Почти всем. Исключение – предавшие собственную кровь, веру, предков. Поэтому если конунг доберется до мужа византийской императрицы – Владимир умрёт самой позорной смертью, а его труп будут клевать вороны.

Король Леона понимал, почему посланник правителя Руси столь откровенен. Если Хальфдану Мрачному действительно что-то нужно от многострадального Леона, то он, видимо, приказал своему послу не скрывать ничего из того, что и так стало бы известно. Это было похоже на… тот самый древний, дохристианский Рим. Его консулы, а затем и императоры тоже не считали нужным скрывать известное. Зато держали за крепко закрытыми дверями всё, что было нужно держать там. И если он, Бермудо, прав, то на прямой вопрос ему столь же прямо и ответят.

- Что хочет получить от меня ваш повелитель и что готов дать взамен?

- Моему конунгу не нужны земли Леона или деньги. Это он с удовольствием отберёт у мавров. Ему нужны гавани, куда смогут заходить его корабли. Нужна возможность для воинов сойти на берег, пополнив запасы воды и провизии. Починить повреждения, если таковые будут. Это то, что он желает получить. Теперь о том, что конунг готов вам предложить. Деньги за то, что наши корабли получат возможность бросить якорь в ваших портах. Но это малая часть выгоды, которую получит Леон.

- Продолжайте, посол.

- Конечно, Ваше Величество. Каждый год, как только моря освобождаются от ледяной хватки зимы, из Хольмгарда, что на Руси, и из Йомсборга, нашего вассала, на морские просторы рвутся десятки боевых кораблей, заполненные храбрыми воинами. Они отправляются в набеги, ища славы, крови и богатой добычи. А в Кордовском Халифате много богатых городов, в том числе прибрежных. Ну а их корабли, они гораздо слабее наших.

Король не мог не понять всю выгоду предложенного ему. По сути посланец правителя Руси предлагал ограниченное, но всё-таки вступление в войну против мавров на стороне Леона, требуя взамен всего лишь возможность использования портов королевства для стоянки своих военных кораблей. Ну и помощь в починке повреждённых судов. Больше ничего. Пока ничего.

Искать потаённые угрозы в предложении? Только не в нынешнем положении, когда его власть над королевством, лишь недавно кое-как восстановленная, готова вновь обрушиться. Нет, в его положении не выбирают, хватаясь за первую же протянутую руку. А ведь Бермудо II просил помощи у христианских властителей. Просил у Франции, Рима, нынешней Германской империи, даже у Византии. И никакого обнадёживающего ответа. В лучшем случае слова сочувствия, которые не стоили даже пергамента, на котором были начертаны.

Стоило ли удивляться тому, что король Леона принял предложение? Вряд ли.Даже в кратчайшие сроки подписал договор, который можно было, не зная сути, посчитать торговым. По нему, помимо прочего, кораблям конунга Руси Хальфдана Мрачного позволялось заходитьв порты королевства Леон, а в Хихоне и Виго оставаться неограниченно долгий срок, равно как и проводить починку этих самых кораблей. Властям же этих городов именем короля было приказано оказывать всяческое содействие. К тому же отдельно отмечалось, что за все услуги пришельцы с севера будут платить золотой и серебряной монетой.

Так всё и получилось. Весной следующего, 994 года в порты Леона прибыли первые корабли под флагом конунга Хальфдана. И они сразу отпечатались в памяти любого, кто их видел. Большие, идущие как под парусами, так и на вёслах, внушающие опаску как внешним видом, так и вооружением. Метательные машины на палубах, изрыгающие струи огня сифонофоры, куда совершеннее тех, которые использовали византийцы. И резные, богато украшенные скульптуры на носу каждого корабля, изображающие головы неведомых чудовищ.

Несколько кораблей… Точнее сказать, несколько десятков кораблей и примерно по сотне воинов на каждом из них. Хотя вели они себя, сходя на берег, очень пристойно. За покупки расплачивались, если к кому и приставали, то исключительно к портовым шлюхам. И через несколько дней уплыли, пообещав вернуться несколько позже.

Целью оказалось западное побережье Халифата и в особенности город Лиссабон. Целью набега не являлось взятие укреплений города, воинам Хальфдана Мрачного хватило бы и того, что они разрушили и сожгли предместья города, взяв богатую добычу и оставив после себя пепел и трупы множества мавров. Однако… Город не был готов к отражению столь серьёзной угрозы. Обрушившееся изгоном войско числом более двух тысяч ворвалось в Лиссабон сразу через двое ворот, проломив их не тараном или выстрелами из камнемётов, а чем-то совершенно иным. Об этом оружии с севера до короля Леона доходили лишь очень смутные слухи. Однако его действенность нельзя было не признать.