Феникс: Выход из сна (СИ) - Мерсер Тайлер - Страница 58

— Кэтрин, меня зовут Джой Грин. Мне нужно с вами поговорить…

— Я знаю кто вы, — раздался скрипучий голос за дверью. — Вы та женщина, что спасла жизнь Дьяволу!

***

— Что ты вспомнил, Маркус?

Доктор Стайлз подошел к дрожащему Морлоу и сел на край кровати. Взяв перепуганного до смерти мужчину за руку, врач повторил вопрос:

— Ты можешь мне открыться. Что тебя так напугало?

Посмотрев на Стайлза глазами полными слез, Морлоу сжал его ладонь. Маркус сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить нервы. Горько сглотнув, мужчина начал рассказ:

— Он приходил ко мне с самого раннего детства. Черные глаза, серое лицо… Я не знаю, как ему удавалось пробираться в приют, но как только я засыпал, то во сне слышал его голос. Он был настоящим призраком…

— О ком ты, Маркус?

— О привратнике тьмы.

Стайлз почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. О ком говорит Морлоу? Что еще за бредни?

— Он программировал меня с младенчества. Внушал мне, что я особенный. Что я избран для великих дел! Но, чтобы достичь цели, я обязан стать другим. Не таким, как все! А для этого я должен перестать чувствовать, — Маркус горько выдохнул. — Он забрал мои чувства, доктор. Забрал то, что делало маленького мальчика человеком.

— Забрал чувства? — опешив, спросил врач.

— Методом гипноза или внушений, Привратник тьмы заставил невинного ребенка перестать чувствовать. Демон лишил меня сострадания. Эмпатии. Ощущения привязанности к кому-либо. В приюте много сирот, доктор. Нельзя следить за всеми и всегда. Пока другие дети были предоставлены сами себе, моим воспитанием занимался настоящий Дьявол. Сознание ребенка очень гибкая штука. Не мне вам рассказывать. И человек с черными глазами знал это, как никто! Пока мальчики моего возраста играли в песочнице, из меня воспитывали социопата, кусочек за кусочком отнимая человечность, — заглянув в изумленные глаза врача, Морлоу добавил: — Я таким не родился, доктор Стайлз! Меня таким сделали!

***

Сидя в пыльном кресле, Джой наблюдала как Кэтрин Уэллс смолила кривую самокрутку. Запах травы витал в воздухе. Джой ненавидела этот запах. Все что касалось изменения сознания для нее было табу. Но, несмотря на то что Джой представилась как служитель правопорядка, обкуренную Кэтрин, с косяком в руке, это похоже совсем не смущало.

Для своих сорока она выглядела старше, как минимум лет на пятнадцать. Сухая кожа с глубокими морщинами, редкие волосы, крашенные в непонятный цвет. Кэтрин Уэллс смотрелась как потасканная годами шлюха, которую выкинуло на обочину жизни. В обгаженном доме, с кучей пустых бутылок алкоголя, она сидела на продавленном диване, смотря на Джой своими безумными глазами.

Вот что такое слабость. Джой отчетливо считывала это с лица Кэтрин Уэллс. Она сдалась. Прогнулась под обстоятельства, решив пустить все на самотек. Будь Джой чуточку слабее, то на месте Кэтрин сидела бы она сама. Хотя, скорее всего, Джой бы всадила себе пулю в голову еще много лет назад, не доводя свое тело до подобия трупа.

— А я все ждала, когда же ко мне кто-то придет! — Кэтрин выдохнула густую струю дыма. — Когда же эта поганая история наконец-то закончится.

— Закончится? — спросила Джой.

— Разве вы здесь не за этим?

Джой не ответила. Смотря на смог папиросы, она хотела навечно задержать дыхание. Смотря на наглое лицо Кэтрин, хотела приложиться по нему подошвой ботинка! — так сильно ее раздражала эта женщина.

— Вы знали, что ваша мать была психотерапевтом Маркуса Морлоу?

— Маркус, — Кэтрин смаковала имя, пробуя на вкус каждую букву. — Мой милый Маркус. Я была готова ради него на все… Когда тебе девятнадцать, ты в расцвете сил! Когда ты рада безумствам! Когда способна любить без оглядки, всецело отдавая себя! Самое страшное что может с тобой случиться — это встреча с человеком, подобным Маркусу Морлоу.

***

— Я увлекался искусством…

Маркус успокоился. Голос стал более сдержанными. Руки больше не тряслись. Опустив вниз голову, он вспоминал прошлое, закрыв глаза.

— Я мечтал стать художником. У меня действительно был к этому талант. Но слова и мысли черноглазого демона в мыслях всегда меняли ориентир. Он не хотел, чтобы я созидал. Привратник тьмы желал, чтобы я рушил.

Тусклый луч света из окна озарял грустное лицо Морлоу. Доктор Стайлз слушал его слова, сохраняя молчание. Он был заворожен рассказом пациента.

— В один момент мне почти удалось.

— Что тебе удалось? — спросил Стайлз.

— Пойти своим путем, — сказал Морлоу. — Благодаря Оливии Уэллс, я научился жить в мире. Несмотря на все потуги человека с черными глазами, я смог освоиться среди простых людей. Но потом я узнал о том, что моя мать родила не только меня…

Стайлз поправил очки на глазах. Протер пот с ладоней о свой белый халат. Неужели Маркус говорит правду?

— И второму ребенку повезло куда больше, чем мне! Это изменило все…

***

— Он говорил, что любит меня. Что я его единственная.

Кэтрин затушила самокрутку в пепельнице полной окурков и слюней. Несколько бычков вывалились на стол. Джой аж всю передернуло от столь мерзкого зрелища.

— Он был художником. Тем художником, чьи работы пленят с первого взгляда. Маркус умел взять зрителя за грудки, проникнув в самое нутро. Я молила его о том, чтобы он изобразил меня. Но Маркус был непреклонен. Я ползала вокруг него как собака. Делала все, что он только захочет. И уверяю: аппетиты Маркуса Морлоу были далеки от стандартных норм.

Достав из пепельницы самый длинный окурок, Кэтрин поднесла его ко рту и прикурила от спичечного коробка. Откинувшись на спинку дивана, она продолжала:

— Однажды он согласился. Разрешил мне стать его моделью. Но Маркус не желал запечатлеть мою красоту. Он хотел видеть изнанку. Морлоу решил изобразить обратную сторону Кэтрин Уэллс! — Женщина засмеялась, кашляя сигаретным дымом. — Ради него я начала принимать наркотики. Перестала следить за собой. Сильно похудела. Превратилась в чудовище. И только после того, как на меня стало невозможно смотреть без слез, Маркус взялся за кисть.

Наблюдая за опустившейся Кэтрин, Джой видела в ней чудовище и сейчас. Ей было сложно представить, что эта женщина когда-то могла быть красивой. Глядя в лицо, испещренное глубокими морщинами, Джой не находила ни малейшего отголоска прежней привлекательности Кэтрин.

— Я любила его. Боготворила. А он взял и трахнул мою подругу! — внезапно взорвалась Кэтрин. — Отымел ее прямо на том месте, где рисовал меня! Этого я простить не могла ни ему, ни ей.

Открыв рот, Кэтрин затушила окурок об высунутый язык. Посмотрев, что в пепельнице места больше нет, она запустила бычок в дальний угол комнаты.

— До сих пор помню удивленные глаза той суки, когда я резала ее ножом словно свинью. Это было так просто. Так сладко… Я смотрела ей в рожу, зная: последнее что она увидит перед смертью, буду я!

Джой не повела и бровью. Она с первого взгляда увидела в Кэтрин преступницу. Это читалось в ее глазах.

— Я знала, что у Морлоу проблемы с законом, и что лишь я могла помочь ему избежать тюрьмы, дав показания. Но, после убийства той твари, я решила уехать. Бросить все. Забыть! Я вернулась домой, к матери, — Кэтрин внимательно посмотрела на собеседницу, словно готовилась к великому откровению. — И только там, когда я рассказала ей про Маркуса, для меня открылась истинная правда.

— И какая же? — спросила Джой.

— На протяжении долгого времени мою мать мучил сталкер. Он приходил по ночам. Рисовал кровью на стенах. Убил мою собаку. Пугал маму до чертиков! И как вы думаете, кто был этим человеком?

— Маркус Морлоу…

— Именно! — ответила Кэтрин. — Но хуже всего, что спустя годы моя мать наконец-то узнала, почему он обрушил свою ненависть на нее. Почему из всех людей на свете Морлоу в качестве жертвы выбрал своего психотерапевта.

— И почему же?

Джой почувствовала, как у нее вспотели ладони. Она совсем близко. Разгадка тайны вот-вот откроется.