Десятая жизнь (СИ) - Матлак Ирина - Страница 53

Я вздохнула:

— Переживаю, конечно. Хоть до дома тебя провожай…

Слегка оскорбившись, Федька пробормотал себе под нос нечто невнятное о том, что он мужчина и вообще ничего и никого не боится, после чего подошел к конюшне, оседлал клячу и потрусил на ней в ночь.

Пф-ф, мужчина он… как будто только женщинам в темное время суток может угрожать опасность!

Недолго посмотрев в его удаляющуюся спину, я подавила синдром «старшей сестры», зевнула и побрела в свою комнату. Спать и вправду хотелось жутко, а физические силы приближались к отметке «ноль».

Заснула я сразу, буквально провалившись в бархатные объятия обволакивающей черноты. Кажется, мне удалось полностью отключиться на несколько часов, в течение которых я не видела никаких снов, а потом в мою блаженную черноту все-таки пришло сновидение. Притом я прекрасно сознавала, что это именно сон.

Передо мной возвышалось явно старое, но нисколько не покосившееся строение, крышу которого оплетал разросшийся зеленый плющ, тянущийся от самой земли.

«Храм», — откуда-то пришло понимание.

Он ютился среди небольшого леса, окруженный древними криптомериями и кипарисами. Особенная, погребенная под слоем времени красота. К храму вела заросшая тропинка, увенчанная красными квадратными арками, краска на которых частично облупилась. Такими же красными были и стены храма, покрытые тусклым налетом и частично — зеленым мхом. Даже время не смогло уничтожить эти стены, которые остались такими же прочными, как много лет назад. Я не знала, сколько храм стоит на этом месте — полторы тысячи лет, две, три? Наставница рассказывала, что его воздвигла сама Прародительница еще на заре времен. Наверное, именно поэтому он, напитанный древней как мир силой, до сих пор и не обратился в тлен.

«Наставница? Прародительница?» — снова промелькнуло в мыслях мимолетное непонимание.

А потом я увидела себя со стороны, сидящей на ветке раскидистой секвойи — молодую и красивую девушку-кошку, чьи длинные черные волосы и подол легкого платья развевал ветер. В ней я и узнавала, и не узнавала себя. На моем, но словно бы чужом лице застыло выражение глубокой задумчивости, к которому примешивался оттенок тоски по чему-то давно и безвозвратно ушедшему.

Всего несколько мгновений, и направленный в пространство взгляд вдруг обратился ко мне. Я неотрывно смотрела в глаза Акиры, в глаза той части себя, о которой практически ничего не помнила, и сердце внезапно кольнуло. Будто сдерживаемые невидимой плотиной воспоминания частично перетекли от Акиры ко мне и коснулись души и сердца, поселив в них отголоски глубокой печали…

…Резко распахнув глаза, я уставилась в темный потолок. Сердце все еще покалывало, на душе буквально кошки скребли — сон оказался на диво реалистичным.

— Вот так и сходят с ума, — тихо проговорила я. — Привет, шизофрения, давно не виделись…

Сердце кольнуло снова. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять — эти покалывания уже не имеют никакого отношения к увиденному сну. А еще потолок надо мной как-то странно покачивается, и черные точки перед глазами подозрительно роятся…

Снова ненадолго прикрыв глаза, я сосредоточилась на своих ощущениях и поняла: Лафотьер. С ним что-то не так.

Смирившись с неизбежным, с мученическим стоном присела на кровати, слыша в голове стук сотен молотков. Еще раз прислушалась к себе, повела носом и с облегчением констатировала: маг дома.

Понимая, что повторно заснуть в таком состоянии мне точно не удастся, я с огромной неохотой выбралась из теплой постели. Поежилась от соприкосновения ступней с холодным полом и неровной походкой, периодически держась за предметы мебели, вышла в коридор.

ГЛАВА 22

Дверь, ведущая в комнаты Лафотьера, была закрыта и даже источала легкое фиолетовое свечение, непрозрачно намекающее, что внутрь посторонним лучше не соваться. Но я, понадеявшись, что ввиду нашей с магом особой связи меня за постороннюю все же не примут, сунуться-таки рискнула. И правильно сделала.

Комната, куда я беспрепятственно вошла, оказалась гостиной, дорого и со вкусом обставленной и идеально убранной. Отсутствие пыли на добротной и явно недешевой мебели я отметила чисто машинально, как и горящий камин. При беглом взгляде на полыхающий в нем огонь складывалось впечатление, что он не живой, а электрический, яркость и теплоту которого можно регулировать. Но электрическим он, разумеется, не был. Скорее уж магическим.

Следующая вставшая у меня на пути дверь, как и ожидалось, вела в спальню. Тихо ее открыв, я остановилась на пороге, привыкая к новому освещению, а точнее, к его почти полному отсутствию. Под потолком маячила пара огней, едва ли способных разогнать кромешную, повисшую в комнате темноту. Она была плотной и густой; такой, что даже мое кошачье зрение с трудом могло выцепить из нее предметы.

Комната была довольно просторной, но тесно заставленной. Наряду с мебелью здесь присутствовало несколько странного вида скульптур, большие напольные часы, стоящие в одном конце комнаты, и еще одни, поменьше — в другом. В кристаллах огромной хрустальной люстры преломлялся слабый свет от магических огней, который рассыпался мелкими бликами и терялся где-то все в той же темноте.

В самом центре располагалась большая кровать с нависшим над ней балдахином. Среди множества подушек и атласных одеял я не сразу рассмотрела бледное лицо Лафотьера с разметавшимися вокруг волосами, которые среди окружающей черноты и при тусклом освещении казались не просто платиновыми, а совершенно седыми. Лицо же было бледным настолько, что я усомнилась сразу в двух вещах: уж не помер ли он, часом, и не является ли вампиром под прикрытием темного мага. И если первое сомнение быстро развеялось, поскольку если бы он помер, то на тот свет… в смысле, на ту тьму я бы уже отправилась тоже, то в версию о вампиризме сейчас было очень легко поверить.

— Лафотьер, — негромко позвала я, переминаясь с одной босой ноги на другую. — Лафотьер, восстань… в смысле, встань… короче, ты меня слышишь?

Нет дождавшись ответа, я подошла ближе. Мое собственное состояние, как ни странно, более-менее нормализовалось, и теперь больше беспокоил непосредственно господин «вампир».

— Лафотье-эр, — чуть громче протянула я, тряся его за плечо. — Ваше бледное темномагическое величество!

Уж не знаю, считал ли себя Лафотьер королем или просто мой требовательный тон способен поднять даже мертвого, но только глаза он внезапно распахнул. При этом они полыхнули алым светом, что только прибавило ему сходства с вампиром. Вместе с тем меня от него будто оттолкнуло, вынудив отступить на пару шагов.

Лафотьер резко сел на постели, но тут же с глухим стоном рухнул обратно. В эти короткие мгновения стала отчетливо заметна выступившая на его лбу испарина, плотно сжатые губы и пальцы, крепко вцепившиеся в край одеяла.

Тут я встревожилась уже не на шутку.

— Лафотьер, светлая магия тебя побери! — снова приблизившись, прикрикнула я. — Что с тобой? Что мне делать?

Последний вопрос был особенно актуальным. Мы находились на неблизком расстоянии от города. Даже с учетом скорости моего мопеда, пока я сгоняю туда, пока обратно… Да и к кому обращаться за помощью? Не к аптекарю же!

Пока в моем сознании мелькали суматошные мысли, Лафотьер неожиданно схватил меня за руку и дернул на себя. Потеряв точку опоры, я практически рухнула на него, и черные, подсвеченные алым глаза оказались невероятно близко к моим. Но, несмотря на это, казалось, что взгляд Лафотьера проходит меня насквозь.

— В шкафу. Первая секция от окна. Третья полка сверху…

Сказал — и снова отключился, а мою руку так и не выпустил.

Кое-как высвободившись, я отбросила подкатывающую панику, сконцентрировалась и полезла в упомянутый шкаф. Вот только там меня поджидал неприятный и крайне досадный сюрприз: на нужной полке находилось столько разного барахла, что понять, о чем именно говорил темный маг, не представлялось возможным.