Десятая жизнь (СИ) - Матлак Ирина - Страница 69

Впрочем, буквально через несколько секунд неприятные ощущения бесследно ушли.

— Не мог раньше помочь? — не оборачиваясь, проворчала я, снова чувствуя себя человеком, а не только что поднятой нежитью.

— Весь твой вид этим утром говорит о том, что, если я приближусь, ты вцепишься мне в горло.

— И с чего бы это? — съязвила я.

На этом наш обмен репликами закончился, и я услышала звук удаляющихся шагов. Не удержавшись, все-таки обернулась и… сердце подскочило, забившись где-то в районе горла.

Вокруг шумело море, Лафотьер находился ко мне спиной, и соленый ветер развевал его белоснежные волосы…

Я буквально физически почувствовала под собой шершавость корабельных досок, испачкавшую тело липкую кровь, многочисленные ссадины и ноющую боль в груди, где вместо сердца словно бы зияла черная дыра.

— Так ваш спутник — маг? — вернул меня к реальности пониженный голос матроса.

— Ага, — сбросив оцепенение, подтвердила я.

Парень украдкой осенил себя защитным знамением, что вызвало у меня смешок. Знал бы он, что сейчас с ликоем разговаривает!

— У вас в городе что, действительно всего сверхъестественного жутко боятся? — поинтересовалась я. — Вы же фактически возле кошачьего острова живете.

— Большинство боится, конечно. — Он опасливо покосился на Лафотьера. — Но находятся и те, кто ликоев до сих пор почитает. Даже к храму на остров всякие пожертвования относят. Он заброшен, вообще-то, но у нас есть добровольцы, которые иногда за ним присматривают. Ну, тропинку там расчищают, крыльцо вот недавно подлатали. Хотя сам храм на диво хорошо сохранился. Не берет его время!

Перестав сверлить взглядом Лафотьера, матрос посмотрел на меня:

— А вы чего на остров плывете? Просто как туристы или у Прародительницы попросить чего?

— Здоровьечка попросить. — Я хитро улыбнулась. — У спутника моего вон диабет, суставы без конца ломит, сердце пошаливает. Он же старик уже, даром что всю свою магию последнюю на поддержание внешности тратит.

Я даже отсюда услышала, как Лафотьер подавился. И та-а-ак на меня посмотрел… словно вцепиться в горло уже собирался он мне, а не наоборот.

— Так разве ж магу Прародительница ликоев помощь окажет? — удивился матрос. — Он же маг!

— А он у меня очень слабенький, — мстительно добавила я. — Ни на что уже не годен… и не только в плане магии. Старость, знаете ли.

Теперь я увидела, как у Лафотьера задергался один глаз. У меня даже настроение как-то сразу поднялось! Оказывается, морское плавание может быть вполне приятным.

— И часто на остров туристы наведываются? — полюбопытствовала, оторвавшись от созерцания негодующего Лафотьера.

— Редко, по правде говоря, хотя нам все равно какой-никакой заработок. Но раз на раз не приходится. Вчера вон тоже парочка на остров каталась, только у нас корабль на ремонте стоял, так они на лодке.

— Что за парочка? — заинтересовалась я, краем глаза отметив, что Лафотьер прислушивается к разговору.

— Да обычная супружеская, — пожал плечами матрос. — Приятель мой слышал, они потомства просить приехали. Уж все средства перепробовали, совсем отчаялись…

— Мужчина — высокий смазливый блондин? — неожиданно подал голос Лафотьер.

— Да, видный такой, — крикнул со своего места капитан, который, как оказалось, тоже нас слушал. — Даром что просто одет.

— А женщина?

— Она в капюшоне была, волос не разглядел, — хмыкнул капитан, по тону которого стало понятно, что разглядеть он как раз-таки пытался. — Да и лица толком не видел, она все за мужем пряталась. А вы чего интересуетесь? Знакомые, что ль?

— Возможно, — пространно ответил Лафотьер, и впервые за это утро наши взгляды встретились.

Думали мы, по-видимому, об одном и том же. Это могла быть действительно просто супружеская пара, а мог быть и очень подходивший под описание мэр со своей напарницей.

С другой стороны, такие мысли отчетливо попахивали паранойей. С какого ляда Дэйшу за нами тащиться? Да и его напарнице, — если это она поднимала нежить, пыталась меня убить и, стало быть, была в ладах с темной магией, — на остров Небесной кошки все равно не попасть. Если только кто-нибудь ей такой же кулон с искрой не пожертвовал, как у меня, что вряд ли.

Все это было не более чем домыслами, но держать ухо востро стоило.

Договорившись, что корабль будет ждать нас столько, сколько потребуется, и щедро за это заплатив, мы сошли на берег. Сложно описать, что я почувствовала, ступив на белый песок… Наверное, так чувствовали себя моряки, когда после очень долгого плавания, истосковавшись, возвращались домой. Длинная пляжная коса плавно переходила в покрытую невысокой зеленой травой возвышенность, где виднелись кроны цветущих яблонь. И я точно знала, что там находится яблоневый сад, а за ним — лес.

Даже воздух здесь был особенным. Напоенный ароматами цветов и трав, дикой ежевики и пряного мха, он наполнял меня сожалениями и одновременно радостью. Казалось, само море преклоняет колено перед этим островом, осторожно вплетая в здешние запахи лишь малую капельку соли.

И ветер здесь тоже был другим. Ласковым, распахнувшим мне объятия, как старому доброму другу, как дочери, вернувшейся под родительское крыло.

Теперь я не обращала внимания на Лафотьера по-настоящему. Так странно, но, оказавшись здесь, я как-то сразу забыла о причине, по которой проделала весь этот путь. Я не знала своего прошлого, но чувствовала его всем своим существом. Ощущала что-то большое и великое, спокойное и умиротворенное, далекое от людской суеты и мелких житейских проблем. Минуют десятки лет, пролетят столетия, обратятся тленом империи, а этот остров так и будет омывать коленопреклоненное море — так мне казалось, пока мы поднимались на небольшой холм.

На нем действительно раскинулся яблоневый сад. Деревья здесь были старыми, некоторые иссохли и накренились до самой земли, но они все еще цвели. Парадоксально, невозможно, но я была уверена, что знаю их — каждую яблоню, вместе со мной разменявшую почти тысячу лет. А может, они росли здесь и дольше, видя все поколения ликоев, которые сначала приходили из Немирина, озаренные лучами эфирного света, а затем покидали дом, чтобы обрести свое место в большом и таком негостеприимном по отношению к ним мире.

Я шла медленно, всматриваясь в каждую деталь, и хотя пока еще не могла всего вспомнить, многое казалось знакомым.

«Везет тебе, Кир, — разносится по саду голос жизнерадостной Сонны. — Уже оборачиваться научилась…»

Только вместо травы под ногами — снег.

Положив ладонь на одну из яблонь, я на несколько секунд прикрыла глаза. Почудилось, что я ощущаю бегущий в ней сок, саму энергию жизни — а может, силу эфира, энергию самой Ликоой, раз за разом снисходящей на этот остров.

За яблоневым садом стояло с десяток простых одноэтажных деревянных домиков. Рядом пристроился заросший колодец, навеявший ассоциацию с тем, который стоял на моем участке в Морегорье. Отсюда же начинался лес — негустой, но довольно темный из-за гигантских секвой, чьи кроны, казалось, подпирают небо.

Сквозь просветы между ветвей струился солнечный свет, бликами падающий на вздутую мощными корнями землю. Деревья были такими огромными, что потребовалось бы организовать целый хоровод, чтобы обхватить ствол одного из них. На многих кора потрескалась, обнажив голую древесную кожу, испещренную мхом и мелкими цветами.

Зрелище завораживало.

Где-то негромко щебетали птицы, шелестели крылья крупных стрекоз, и эти звуки были единственными нарушающими тишину леса. Я непроизвольно старалась ступать бесшумно, потому что нарушать безмолвие казалось кощунственным. Лафотьер вообще скользил тенью — его слышно не было, я только интуитивно ощущала его неотступное присутствие позади.

Для меня заблудиться здесь было нереально. Нет, теоретически, наверное, это было возможно, но меня будто магнитом тянуло в определенном направлении. И мое подсознание знало, что именно там находится храм.