Десятая жизнь (СИ) - Матлак Ирина - Страница 71

Вместе с тем ко мне пришло понимание, как попасть внутрь, и такое простое решение вызвало мимолетную улыбку. Ручка и замочная скважина исполняли исключительно декоративную роль, а на самом деле дверь отъезжала в сторону.

Надавив в нужном месте, я попробовала ее отодвинуть, и она очень легко поддалась. Не сдержавшись от того, чтобы наградить ошарашенного Лафотьера снисходительным взглядом, я вошла в открывшийся проем.

Помещение, куда мы вошли, оказалось небольшим залом. В отличие от остальных комнат, мимо которых мы проходили, здесь сохранились кое-какие вещи. На стене висела пара раскрытых вееров и кошачья маска, в углу стоял диванчик с истертой зеленой обивкой, а в самом центре — светлый каменный постамент кубической формы с округлыми углами. Под высоким потолком одиноко болталась такая же порванная бумага-амулет, какую я видела на красных арках.

— Нужно осмотреть все здание, — напомнил Лафотьер.

— Подожди, — повторила я, подходя ближе к постаменту.

Поправив на плече сумку с книгой, которую, как и всегда, потащила с собой, я протянула вперед руки. Возникло стойкое ощущение, что если коснусь постамента, то воспоминания хлынут в меня подобно прорвавшей плотину реке. Но я медлила. И не столько из-за страха, который, разумеется, чувствовала, сколько из-за какого-то необъяснимого душевного трепета. Почти не испытывала сомнений, что именно этот зал и есть то самое место, куда прежде был открыт доступ только наставнице и где на свет появлялись новые ликои.

Наверное, я не имела никакого права касаться алтаря. Обычной ликой, даже толком не помнящей, кто она такая, вряд ли позволялось это делать. Ведь отсюда до сих пор исходила эфирная энергия, несмотря на то что храм был разорен. Не так много, как в прежние времена, но все же ощутимо.

— Рита, — неожиданно позвал Лафотьер.

— Да-да, я сейчас, — ответила, чуть тряхнув головой.

И уже вознамерилась все-таки положить руки на постамент в надежде, что Прародительница за такую дерзость не будет на меня в обиде, когда Лафотьер произнес:

— Я не могу пошевелиться.

Резко обернувшись, я увидела, что он стоит неподалеку от двери, и одна его нога находится впереди другой — как если бы он шел и вдруг застыл в той позе, в которой находился.

— Попробуй что-нибудь сделать, — не глядя на меня, поскольку не мог повернуть голову, попросил Лафотьер.

Подойдя, я вознамерилась воспользоваться силой, хотя не совсем представляла, как это сделать. Если его удерживает магия этого места, то…

Додумать я не успела, внезапно услышав позади себя негромкий и очень характерный звук — точно такой же сопровождал открывающуюся дверь. Моя реакция оказалась достаточно быстрой для того, чтобы, обернувшись, заметить встающую на место дверную створку. В отличие от того входа, которым воспользовались мы, этот был совсем незаметен.

А потом меня перестали волновать какие бы то ни было входы и выходы, поскольку я увидела… господина мэра Морегорья собственной персоной. Выглядел он, как всегда, безупречно. Разве что дорогой костюмчик на одежду попроще сменил.

— Дэйш? — спросил Лафотьер, который по-прежнему не мог пошевелиться и посмотреть в ту сторону.

— Доброе утро, Йен. — На лице мэра появилась неизменная вежливая улыбка. — Мое почтение, Маргарита.

— Где прячется твоя напарница? — поинтересовался обездвиженный темный маг.

Я заметила в глазах Дэйша удивление, явно вызванное нашей осведомленностью о существовании некой спутницы, а уже в следующий миг из другого конца комнаты прозвучало:

— А я не прячусь. И я не напарница этому лощеному пижону. Всего лишь позволяю ему исполнять мои поручения.

До меня не сразу дошел смысл прозвучавших слов, поскольку, увидев говорившую, я на некоторое время лишилась дара речи и впала в ступор. Уж кого-кого, а ее увидеть здесь я уж точно не ожидала. Да какое там не ожидала! Мне и самом страшном сне в голову не могло прийти, что она ко всему этому может иметь хоть какое-то отношение!

Поверить в причастность к покушениям госпожи Ериши и то было бы проще.

— Удивлена? — правильно истолковав выражение моего лица, недобро улыбнулась Марта. — Что ж, это ожидаемо. Я не зря потратила столько сил на то, чтобы ты меня не узнала и не почувствовала.

От милой библиотекарши, которую я знала, осталась разве что оболочка, хотя и та несколько переменилась — проглянувшее нутро заострило правильные черты, сделав красивое лицо немного хищным.

Хищным и… кошачьим?

Да ну, быть не может…

Кукольное личико, светлые, слегка вьющиеся волосы, голубые глаза, в которых когда-то отражалось небо… Нет, не может быть! Это уже слишком!

— Ты вспомнила? — Психологом она явно была неплохим. — Хотя, скорее всего, просто догадалась, полноценных воспоминаний у тебя все еще нет.

Мне хотелось сказать очень многое, задать бесчисленное количество вопросов, но я почему-то продолжала молчать, не сводя с нее глаз и застыв, копируя неподвижного Лафотьера.

— Ну же, Кир. — Марта усмехнулась. — Ты все еще где-то там внутри, в потаенном уголке души. И ты уже знаешь, кто я. Скажи это. Назови мое настоящее имя.

Ее последние слова стали для меня подобием сигнального гудка, побудившего дар речи вернуться. Все так же глядя ей в лицо, я ровно произнесла:

— Малетта.

Ее улыбка превратилась в довольную, и она делано вздохнула:

— Я была не слишком изобретательна, подбирая новое имя. Малетта, Марта — так или иначе, вы всегда звали меня Матой. Ты и Сонна. Помнишь Сонну? Она ведь погибла из-за тебя.

На миг красивое лицо Марты-Малетты исказила гримаса злобы, но она тут же взяла себя в руки и спокойно продолжила:

— Поэтому мы здесь. Пора платить по счетам, дорогая сестрица.

Я никогда не жаловалась на скудный словарный запас и неумение находить подходящие слова, но сейчас будто онемела. Все происходящее казалось каким-то нереальным, как будто я заснула и видела очередной странный сон.

Подойдя чуть ближе, Малетта смерила меня взглядом с ног до головы и сладко пропела:

— Готова попрощаться с незаслуженной десятой жизнью?

— Отойди от нее! — внезапно произнес Лафотьер, о присутствии которого я почти успела забыть.

Переменившись в лице, Малетта обернулась к нему и буквально зашипела:

— Заткнись! Для тебя у меня приготовлено нечто особенное. Ты будешь подыхать долго и в страшных мучениях, темный маг! — Вновь переведя взгляд на меня, она с прежней улыбкой добавила: — Это так кстати, что ты стала его фамильяром. Истязая его, я буду ослаблять и тебя. Удобно, не находишь?

Удивительно, но ее угрозы возвратили мне самообладание и чувство реальности. А еще разозлили. Что бы там ни было в прошлом, отправляться из-за этого в Немирин сейчас я не собиралась! И Лафотьера убить не позволю. Только я могу над ним издеваться, больше никому не дам!

Сложив руки на груди, я окинула Малетту оценивающим взглядом и осведомилась:

— Где твои уши и хвост?

Мой расчет на то, что такой вопрос выбьет ее из колеи, оказался верен. Она явно рассчитывала, что я начну спрашивать о чем-то более важном, например, о нашем общем прошлом. Но овладевшая ею растерянность долго не продлилась.

— После смерти Сонны мы с тобой не одно столетие изучали возможности совмещения темной магии и силы ликоев, — охотно поделилась она. — Экспериментировали, совершенствовались. Но ты всегда была слишком азартна, импульсивна и не могла долго сидеть на одном месте. Пока я практиковалась и выводила формулу, позволяющую на время принимать внешность обычного человека, ты влипала в аферы и ходила по лезвию ножа в поисках адреналина. Впрочем, в итоге ты все равно мне помогла, и формулу мы вывели вместе. Только существовал нюанс: чтобы эликсир заработал, требовалось пожертвовать частицей эфирной силы, заключенной в кулоне. Мне не было жалко ее использовать, но ты отказалась, так ни разу и не применив теорию на практике. Мы переезжали с места на место и в конце концов остановились в Морегорье — небольшом провинциальном городке, где нас никто не знал. Точнее, не знал меня. О тебе-то все были наслышаны. Я не захотела открывать свою истинную сущность и устроилась работать в библиотеку, выдав себя за обычного человека. Очень удобно. Этот эликсир — одно из самых полезных моих изобретений. Досадно только, что из-за постоянного употребления усилились побочные эффекты, и я больше совсем не могу обращаться.