Игра в «Потрошителя» - Альенде Исабель - Страница 43

— Вы верите в астрологию? — спросил Боб Мартин у своих спутниц.

— Во что? — переспросила Ингрид.

— В астрологию.

— Конечно, — кивнула Петра. — Никогда не пропускаю прогноза Селесты Роко.

— Я не верю в это, а ты, Боб? — спросила Ингрид.

— До вчерашнего дня не верил, но сегодня начинаю сомневаться, — вздохнул инспектор.

Суббота, 11 февраля

Щадя чувства Элсы, которая воспитала его дочь и заботилась о его семье вот уже семнадцать лет, инспектор назначил Уго Домингесу встречу у его сестры Ноэми, которая жила в зоне Канала, в поселке Сан-Рафаэль, а не вызвал его в департамент полиции, как того требовали правила. Мартин взял с собой Петру Хорр, чтобы та делала записи. Пока они ехали, Петра сообщила, что семьдесят процентов жителей зоны Канала — латиноамериканцы с низкими доходами, многие без документов, в основном это выходцы из Мексики и Центральной Америки; чтобы сэкономить на квартирной плате, они живут по нескольку семей вместе. «Вы слышали о теплых постелях, шеф? Это когда два человека, или даже больше, спят в одной и той же постели по очереди, согласно графику», — говорила Петра. Они проехали мимо «стоянки», где в три часа дня все еще околачивалось около дюжины человек, ожидая, что кто-нибудь их заберет и даст на несколько часов работу. В квартале ощущался явственный латиноамериканский дух: такерии, рынки, где продавались южные фрукты и овощи, вывески на испанском языке.

Дом, в котором жила Ноэми, один из многих ему подобных, оказался бетонной коробкой, выкрашенной в цвет майонеза, с маленькими окнами и наружными лестницами; двери квартир выходили на крытые лоджии, где взрослые собирались, чтобы побеседовать, а дети — чтобы поиграть. Из открытых дверей доносились звуки радиоприемников и телевизоров, настроенных на испаноязычные программы. Мартин и Петра поднялись на третий этаж, провожаемые враждебными взглядами: жильцы не доверяли чужим и чуяли издалека представителей власти, даже в штатской одежде.

В квартире, состоящей из двух комнат и ванной, их встретили все её обитатели: Ноэми и трое ее детишек, какая-то родственница, очень юная, с животом, выпиравшим наподобие арбуза, и Уго, младший сын Элсы, двадцати лет. Отец детишек Ноэми испарился сразу после рождения младшего. Мальчику только что исполнилось пять лет, и теперь у нее был новый друг, никарагуанец, который жил с семьей, только когда бывал в районе залива, но это случалось редко: он работал дальнобойщиком. «Смотрите, как мне повезло: я встретила хорошего человека, да еще и с работой» — так Ноэми определила ситуацию. Холодильник, телевизор и диван занимали все пространство гостиной.

Беременная родственница принесла из кухни поднос со стаканами оршада, чипсами и гуакамоле. Поскольку шеф предупредил, что нельзя отказываться от угощения, это оскорбит хозяев, Петра сделала над собой усилие и попробовала беловатое питье подозрительного вида — вкус, однако, оказался восхитительным. «Это рецепт моей мамы, туда входит тертый миндаль и рисовый отвар», — объяснила Алисия, которая только что пришла. Она с мужем и двумя дочерьми жила в соседнем квартале, в точно такой же квартире, но более вольготно, потому что ни с кем больше ее не делила.

Полгода назад Боб Мартин консультировал полицию графства Сан-Рафаэль по поводу контроля над бандами, и его не обманул внешний вид Уго Домингеса. Разумеется, сестры заставили его надеть рубашку с длинным рукавом и брюки вместо майки и широченных джинсов, которые держатся ниже пупка на честном слове, а мотня болтается где-то между колен: обычный наряд для молодчиков такого сорта. Рубашка скрывала татуировки и цепочки на груди, но прическа с бритыми висками и длинными волосами на затылке, проколы и железки на лице и в ушах, а главное — манера глядеть на весь мир с гордым презрением определенно выдавали в нем члена банды.

Инспектор знал парня всю его жизнь и жалел его. Как и его самого, Уго направляли своей стальной волей бабушка, мать и сестры: он вырос в тени этих сильных женщин. Они приклеили к Уго ярлык никчемного, чуть ли не дурачка, но Мартин полагал, что парень по природе не такой уж скверный и, если ему немного помочь, не кончит тюрьмой. Не хотел бы инспектор видеть за решеткой сына Элсы. Он стал бы одним из двух миллионов двухсот тысяч заключенных, это больше, чем в какой-либо другой стране мира, даже при худших диктатурах, четвертая часть всех заключенных планеты; нация внутри нации, обреченная тюрьме. Мартину трудно было представить себе, чтобы Уго пошел на преднамеренное убийство, но работа преподносила ему немало неожиданностей, и он был готов к худшему. Уго бросил среднюю школу в самый первый год, имел проблемы с законом, у парня не было ни уверенности в себе, ни документов, ни работы, ни будущего. Как у многих других в его положении, у него не было выбора, он весь принадлежал улице, ее культуре, основанной на насилии.

_____

Многие десятилетия полиция боролась с латиноамериканскими группировками на территории, прилегающей к заливу: с Северянами, самыми многочисленными, чьими отличительными знаками был красный цвет и буква N, вытатуированная на груди и предплечьях; с Южанами, выбравшими синий цвет и букву М (к этой группировке и принадлежал Уго Домингес); с Пограничными Братьями, наемными убийцами, одетыми в черное, и с грозной мексиканской мафией, ММ, главари которой, сидя в тюрьме, контролировали наркотрафик, проституцию и торговлю оружием. Латиноамериканские группировки враждовали между собой, противостояли группировкам негритянским и азиатским, оспаривали друг у друга территорию, грабили, насиловали и распространяли наркотики, держали в страхе население и бросали вызов властям, ведя с ними нескончаемую войну. Для внушающего тревогу числа молодых людей банда заменяла семью, давала уверенность в себе и защиту; только член той или иной национальной группировки мог выжить в тюрьме. Преступников, отсидевших за решеткой положенный срок, отправляли на родину, где они вступали в местные банды, которые имели связи с Соединенными Штатами; таким образом, торговля наркотиками и оружием превращалась в бизнес без границ.

Уго Домингес прошел обряд, необходимый для посвящения в банду Южан: жестокая трепка, несколько сломанных ребер. У него был на спине шрам от ножевого ранения и след от пули, слегка задевшей руку; его несколько раз задерживали, в пятнадцать лет он попал в исправительную колонию для несовершеннолетних, а в семнадцать Боб Мартин спас его от взрослой тюрьмы, где ему представилось бы немало возможностей для дальнейшего приобщения к преступному миру.

Несмотря на такой послужной список, инспектор сомневался, что Уго способен на столь изысканное преступление, да еще так далеко от своей территории, как убийство Рэйчел Розен, но эту возможность нельзя было сбрасывать со счетов, ведь судья славилась тем, что, когда ей доводилось судить несовершеннолетних членов группировок, она назначала длительные сроки заключения. Не один юнец, приговоренный к нескольким годам тюрьмы, поклялся ей отомстить, и Уго могли поручить эту миссию как часть обряда посвящения.

Бобу Мартину известна была стратегическая значимость приема, состоявшего в том, чтобы заставить подозреваемого ждать, и он даже не смотрел в сторону Уго, а был полностью поглощен чипсами с гуакамоле и беседой с дамами, словно пришел сюда только для того, чтобы с ними повидаться. Он поинтересовался, когда родится малыш у юной родственницы, кто отец и была ли она в дородовой консультации; потом пустился с Ноэми и Алисией в воспоминания о прошлом, рассказал пару анекдотов и выпил еще стакан оршада, в то время как трое детишек, стоя на пороге кухни, наблюдали за ним, серьезные, будто маленькие старички, а Петра тщетно сверлила его нетерпеливым взглядом, пытаясь поторопить. Уго Домингес отправлял эсэмэски и делал вид, будто полностью поглощен этим занятием, но по лицу его текли капли пота.

Наконец инспектор коснулся темы, для всех животрепещущей. Ноэми объяснила, что знала Рэйчел Розен восемь лет и вначале сама убиралась у нее в квартире. Потом, когда они с сестрой создали предприятие «Атомные Золушки», судья отказалась от услуг, не желая пускать в дом посторонних. Ноэми совсем забыла о ней, но однажды Розен позвонила.