Линия раздела (СИ) - Янковский Дмитрий Валентинович - Страница 51

Пришлось связаться с бункером на резервном канале, чтобы не слышали подчиненные. Подумав, Милявская выдвинула предложение, заинтересовавшее всех.

-- А вы отправьте этого бойца к Постникову. Ну, типа, в помощь. В костюме, все как полагается. Мы же не знаем, заражен боец или нет. Заодно проверим одну из моих свежих теорий.

Витухин обрадовался такому решению, так как оно не противоречило его морально-этическим нормам, как ему самому казалось. Так или иначе, просто пристрелить здорового на вид и боеспособного парня, ему было бы трудно. Если бы дали приказ, пришлось бы ему подчиниться, конечно. Или нет?

Он впервые подумал о приказе не как о чем-то, само по себе подразумевающем подчинение, а как о предложении выбора – подчиниться или нет. Трибунала-то нет. И народа, которому давал присягу, в прежнем виде тоже нет. И почему теперь надо делать то, что противоречит собственным убеждениям?

-- Оружие у него изымать или нет? – уточнил Витухин.

-- У них там оружия с избытком, -- ответил дежурный. – Даже в шлюзе лишний автомат Бергиса. И рядом, на месте побоища, несколько стволов. Под этим предлогом лучше изъять.

-- Принял. Перехожу на основной канал.

Витухин вздохнул. Ему предстоял непростой разговор. Надо провести его так, чтобы он не стал непростым еще и для солдата. Но, кроме необходимости отправить одного из своих бойцов к зараженному Постникову, с неизвестным результатом, Витухина начала беспокоить и еще одна мысль. Он ее отогнал раз, другой, но когда влез в десантный отсек, чтобы поговорить с гипотетически зараженным солдатом, она вдруг накрыла мощно, тревожно, до ноющей боли в сердце.

«Я ведь тоже сдуру хватался за трос!» - подумал Витухин.

И это была последняя мысль в его голове.

Бойцы не сразу поняли, что произошло. Их командир словно споткнулся на ровном месте, неуклюже шлепнулся на пол отсека и несколько раз дернулся в мощных судорогах. Никто к этому не был готов, и никто адекватно не отреагировал. А когда да самого расторопного дошло было уже поздно – бывший капитан, с налитыми кровью глазами, бросился на ближайшего из солдат.

Бросок был коротким, без разбега, но настолько мощным, что у бойца не только лопнул блистер противогаза, но и переломилось основание черепа от удара затылком в броню. Солдат умер почти мгновенно, но его тело еще не успело повалиться на пол, когда один из троих оставшихся бойцов передернул затвор автомата и, почти в упор, полоснул мутанта очередью в живот.

Пули, пущенные со столь короткой дистанции, прошили тело навылет. Одна, пробив спинку водительского сиденья, попала механику-водителю в позвоночник, другая, потеряв баланс при ударе о кость, почти боком вошла ему в голову, снеся половину черепа. Третья подпортила командирский триплекс, а четвертая срикошетила от брони, и пробила шею стрелявшему. Он захрипел, выронил автомат, попытался прижать рукой разорванную артерию, но мутант, на которого прошившие тело пули не произвели никакого, казалось, действия, не дал солдату никаких шансов. Бывший капитан бросился на него, выламывая остатки острых осколков лицевого щитка, повалил, и принялся рвать зубами еще живую плоть.

Двое выживших, хотя и перепугались до последней возможности, но от страха сделали единственно верное действие – бросились прочь из отсека через распахнутый боковой люк. Один после прыжка устоял на ногах, другой приземлился менее удачно, подвернул лодыжку и кубарем покатился по траве, рискуя повредить защитный костюм.

-- Гранату в отсек! – крикнул он, понимая, что не сможет убежать от мутанта, если тот выскочит.

Его товарищ, не смотря на испуг, среагировал адекватно и быстро – отбросил автомат, снял с разгрузочного жилета гранату, но завозился, когда разгибал усики чеки, боясь проколоть перчатку. В результате, когда он зашвырнул гранату в отсек, было уже поздно – мутант выскочил наружу и бросился на лежащего в траве солдата. Понимая, что уже ничем не может помочь, оставшийся подхватил автомат за ремень и бросился наутек, в лес. Мутант не стал его преследовать, ему хватало еды.

Через четыре секунды после броска гранаты, она рванула в отсеке, начался пожар. Из бокового люка повалил сначала белый, потом черный дым. Затем внутри грохнуло намного сильнее – огонь добрался до ящика с гранатами. Посыпался поврежденный пулей триплекс, из люков и амбразур вырвались красные языки пламени. Мотор БТРа заглох, а пробитые осколками колеса, державшиеся только на атоподкачке, начали проседать. Через несколько минут металл раскалился настолько, что лопнул топливный бак, и огонь вырвался наружу, разливаясь пылающей лужей. Быстро занялась резина колес, в ясное небо повалил густой столб черного дыма.

Мутанту огонь явно пришелся не по вкусу. Он бросил недоеденный труп и со всех ног помчался в лес, догонять удравшего солдата, не обращая внимания на непонятный писк в левом ухе:

-- Альфа, я Пятый! Что у вас происходит? Доложите обстановку!

С момента вылазки прошло два дня, а Рита никак не могла прийти в себя от увиденного. В первый же вечер она попросила Кирилла перенести ее кровать из столовой обратно в выделенное девушке помещение, назвала Олега психом, заперлась и долго никому не открывала, даже Кириллу.

-- Сильно ее прихватило, -- сделал заключение Влад, устроившись рядом с Кириллом за пустым столом в столовой.

Стас по своему обыкновению спал, посапывая, ворочаясь и скрипя пружинами кровати в дальнем углу. Олег, после выходки Риты, предпочел уединиться в своей бетонной норе. Похоже, увиденное на мониторе его тоже потрясло, и он держался лишь пока Рита не озвучила очевидное. Он не стал демонстрировать эмоции, в отличии от девушки, но вера в собственную правоту у него поколебалась в значительной степени.

Но вот что состоянием Риты озаботился Влад, показалось Кириллу странным.

-- Может, она права, -- Кирилл пожал плечами. – Судя по увиденному, идея Олега, действительно пахнет психушкой. Два отделения военных полегло, не отойдя от бункера и на километр. А мы, необученные, без четкого плана, собираемся выжить? Тебе самому не кажется, это бредом? Ты сам веришь, что это возможно? Я нет. Честно тебе об этом говорю.

-- Это ведь идея не только Олега, – осторожно намекнул Влад.

-- Ты еще маму мою сюда приплети, – нахмурившись, ответил Кирилл.

-- Значит, ты в здравость ее рассудка тоже не веришь? – с легким нажимом уточнил Влад.

-- Я в это с самого начала не верил, -- признался Кирилл. – С самого начала. Вон, Рита не даст соврать, сидел и рыдал у себя в комнате. По сути, я на этом и держусь, чувак. Накачиваю себя уверенностью, что гибель мамы к лучшему. По крайней мере, к лучшему для нее.

-- Получается?

-- Представь себе, да.

-- Знаешь, почему?

-- Ну, поделись, -- Кирилл даже не попытался скрыть иронию.