Поступь потерянных душ I: Найдёныш (СИ) - Тихий Даниил - Страница 3

Крышка третьей была разбита. Кто-то выбрался отсюда раньше меня. Ну и гнида! Сбежал вместо того, чтобы попытаться спасти людей, и в том числе и меня! Не теряя времени, я пошёл дальше. Четвёртая капсула оказалась пустой, а вот пятая привлекла моё внимание. Видно было плохо, пришлось прижаться к прозрачной крышке, пытаясь рассмотреть содержимое.

Разглядел. Тут же резко дёрнувшись, я отвернулся и согнулся, дрожа всем телом. Новый приступ тошноты прошёл довольно быстро. В желудке не осталось ничего, способного вылететь наружу. В капсуле был труп, причём умер он точно не сегодня. Тело не может сгнить до такого состояния за короткий срок. Внутри капсулы было даже не тело, а просто бульон из полуразложившегося человека. Учитывая, что трупы до этого я видел только в фильмах да во всяких видеороликах, это повергло меня в шок, заставивший присесть на корточки и несколько минут просидеть спиной к капсуле, тупо раскачиваясь и глядя в одну точку.

– Тише, тише. Возьми себя в руки. Нужно выбираться из этого места. Ты сильный, давай, всё получится. Не ссы, не будь вонючей тряпкой. Давай, Саша, думай головой, тупицы и паникёры дохнут первыми. Хочешь сдохнуть? Нет? Вставай и начинай думать!

Так, постепенно себя уговаривая, я потихоньку возвращался в более-менее «рабочее» состояние. Сам не заметив как, я оказался у выхода из помещения, закрытого автоматической раздвижной дверью. Тут я замер, глядя на табло, к которому нужно было приложить ладонь, чтобы дверь открылась. Оно всё было измазано засохшим «киселём», коим наполняли капсулы с пациентами. Я обернулся и посмотрел на разбитую капсулу, из которой выбрался незнакомец. Её тоже украшали потёки засохшей жижи.

За сколько могла высохнуть жижа, превратившись в разводы и непонятную корку? Час-два? Сомневаюсь, тут, скорее, счёт идёт на сутки.

Я заглянул за разбитую крышку чужой капсулы. Нет, не сутки. Скорее, недели. Жидкости на дне, в тот самый миг, когда неизвестный смог покинуть капсулу, оставалось прилично, литров десять, не меньше. Это было видно по круговым отпечаткам на стенках регенеративной капсулы. Такие появляются, если оставить чай в стакане и уехать из дома на пару дней. Из-за подкрашенной жидкости обязательно останется круговой отпечаток на стенках. По нему же я оценил первоначальный уровень жидкости. Теперь же там было сухо. И какой из всего этого можно было сделать вывод?

Нас бросили умирать, и бросили давно…

Какое время капсула могла проработать без персонала в автоматическом режиме? Я не знал. Но подозревал, что, возможно, был дополнительный источник питания, который недавно исчерпал свой ресурс. Что могло заставить персонал покинуть клинику и бросить пациентов? Война? Неизвестный катаклизм? Чёрт его знает.

Пока я думал, меня начала бить дрожь – то ли от холода (в помещении было довольно прохладно), то ли от потрясения. В этот момент я решил, что ходить нагишом себе дороже. Не хватало ещё выбраться из капсулы и погибнуть от воспаления лёгких! Стоит поискать одежду.

Задавая сам себе вопросы и отвечая на них, я пытался заставить себя отвлечься от трупа в одной из капсул и текущего ужасного положения. Где могут храниться вещи? Наверняка либо прямо тут в комнате, либо где-то в соседних. Не будут же сотрудники тащить для каждого одежду непонятно откуда. Скорее всего, всё необходимое найдётся где-то рядом, под рукой. Одежда, а также любой предмет, подходящий на роль оружия, вот что мне в первую очередь нужно.

Оружия, естественно, не нашлось, зато в настенной панели обнаружились шесть халатов и несколько одноразовых полотенец. Ещё были мягкие тапки, но их я отложил в сторону. Полотенцами насухо вытер тело и выкинул те из них, которые испачкал.

Закутавшись в халат, я отметил, что теперь меня не шатает так сильно, как в первые минуты «освобождения», но лютая слабость всё равно имеет место быть. Не свалиться бы в обморок…

Мысли в голове успокоились. Больше не было ни страха, ни паники. Так часто бывает следом за потрясением, в моём случае – тихой истерикой после обнаружения мёртвого соседа по «палате».

Ловить здесь было нечего, но выходить в коридор ужасно не хотелось. Чёртова панель для открытия двери выглядела жутковато, вся покрытая грязно-оранжевыми разводами. Ещё раз обозвав себя ссыклом и стараясь не смотреть в сторону регенеративной капсулы с трупом, я излишне резко приложил ладонь к панели и под лёгкое шипение отодвигающейся вбок створки сделал свой первый шаг в коридоры клиники.

Сумрак стал привычным. А вот ужасный беспорядок в коридоре, в противовес той чистоте, которая бросалась в глаза перед операцией, навевал жуткие мысли. Страх возвращался, напоминая о случившемся неприятной щекоткой и волной мурашек, гуляющих по спине и загривку.

Старательно загоняя его в глубины разума, я разговаривал сам с собой, не замечая при этом, как участилось сердцебиение и насколько снизилась моя скорость передвижения. Выйдя из палаты и осмотревшись, я крался, старательно обходя наиболее освещённые участки. Масла в огонь подлил одиноко лежащий посреди коридора женский тапок, похожий на те, в которых меня сопровождала одна из сотрудниц клиники.

Вдоль коридора тянулись двери с рядами цифр – палаты, в которые под личными номерами раскладывали пациентов. Меня они не интересовали. Не знаю, оставался ли кто-то из них живым, но вида «бульона» из трупа мне хватило. Теперь, пока не разберусь, что тут происходит, и не пойму, что передвигаться можно без угрозы для жизни, ни в одну из них не сунусь.

Кстати, тот пациент, который выбрался до меня, ушёл в противоположном направлении. Об этом говорили следы босых, измазанных в «киселе» ног и засохшие на полу капли. И он не вернулся. Никаких выводов из этого я делать не стал, но выбрал для исследования этажа прямо противоположное направление.

Старательно обойдя разбросанные по полу бумажки, разбитый вдребезги голографический планшет и опрокинутую набок коляску для транспортировки больных, я оказался у ведущих на лестницу дверей, над которыми блестела золотом табличка с надписью «Уровень -2».

Застарелый кровавый отпечаток шёл дугой от дверной ручки к полу и заканчивался россыпью капель и парой широких мазков, которые я сначала не заметил из-за темноты. Кто бы ни пытался отсюда выбраться, судьба его была незавидна. Покинуть подземный, судя по минусу на табличке, этаж ему не дали.

Значит, всё-таки не катаклизм. Кто-то ворвался в клинику с оружием в руках. Но если с того момента прошло немало времени, почему никто до сих пор не пришёл на помощь? Война? Нападению подвергся целый город, и поэтому спасателей нет?

Но где дыры от пуль, гильзы, подпалины на стенах от выстрелов из высокотехнологичного оружия? Где, в конце концов, убитые? Неужели нападающие перенесли все трупы в какое-то место? Но зачем тогда оставлять людей в капсулах? Может быть, они посчитали, что с ними слишком много возни?

Уйма вопросов и ни одного ответа.

Аккуратно потянув на себя ручку, я приоткрыл одну из створок и выглянул наружу. Лестницы не было от слова «совсем». Лишь груда бетонных обломков и блоков. Где-то над головой – щель, вокруг которой собрались капли конденсата и непонятные свисающие «сопли» то ли плесени, то ли грибка.

При виде этой картины я попятился, не желая неосторожным движением вызвать обвал. Кто знает, возможно, нужен всего один чих, чтобы эта груда рухнула ниже, увлекая за собой часть моего этажа. По крайней мере, выглядела она устрашающе, заставляя чувствовать себя мелкой букашкой на фоне многотонных, нависающих над головой плит.

И где мне теперь искать выход? Должен быть лифт, а в нём шахта, да и лестница, скорее всего, не одна. Если планировка этажа однотипна, то клон лестницы по моим прикидкам должен находиться где-то в противоположном конце коридора, там, куда ушёл выживший пациент из моей палаты. В ту сторону я сунусь в последнюю очередь. Не знаю почему, но у меня волосы вставали дыбом от одной только мысли, что туда придётся идти.