Червонный король - де Рамон Натали - Страница 14

• Предыдущая
• 14/35
• Следующая

— Сам ты «Герника»! Она же на стене, ее не соскоблишь, чтоб на аукцион! — Тото мелкими глоточками цедил коньяк, все тоже выпили, молча и каждый со своей скоростью. — Картина называется «Голубь в шляпе»!

— Вы имеете в виду «Девушку в шляпе, кормящую голубя»? — выпив, деликатно поинтересовалась я, чувствуя, как лица сидящих за столом начинают плыть и двоиться, а все предметы покрываются дымчатой вуалью.

— Пускай «Кормящая девушка в шляпе», дела-то не меняет. — Рюмка Тото звучно опустилась на стол, этот акт старца Клод воспринял как сигнал для себя и снова занялся общественными обязанностями.

— За кормящую!

— Чтоб она всех нас накормила!

— За тебя, Вики!

— За тебя, Марк!

Вместо одного Клода бокалы наполняло не менее трех точно таких же парней, одинаковых, как головки сыра...

— Вики, дружище, мы тебе с Гасто и Фульбером любые монологи слепим. — Марк нежно обнимал Виктора за плечо и, сняв очки, преданно заглядывал ему в глаза. — Ты только сюжетец построй и договорись с Маршаном. Натура — песня! Голливуд обзавидуется!

— Леший с ним, с Гойивадом.., с Голливудыем.., с Голливудом! — с третьей попытки произнес Виктор. — А почему именно я?

— Ну ты же с Маршаном на короткой ноге!

Ты же с ним такое дельце провернул! Все до сих пор твой «Портрет неизвестного» забыть не могут!

— Неизвестного явления природы!

— Это когда было, господа! Лет десять прошло! Я уже не тот! Да и Маршан тоже...

— Не, Маршан — о-го-го! Молодой папаша!

Он мужик авантюрный...

— А как же патрон?

— А что нам патрон?! Он в смокинге, в прямом эфире...

Они все одновременно говорили про кормящую девушку, колдунов, нетленку, портрет неизвестного и ритмично покачивались за столом, как спортивные фанаты на трибуне. И определенно их стало больше! Когда же успели прийти остальные? Неужели Виктор не замечает? Я повернулась к нему и чуть не свалилась со своего кресла — Викторов тоже было двое! Нет, глупости! Если смотреть одним глазом, например, левым, я прикрыла левый глаз рукой, то Виктор один Но двумя — двое! А если посмотреть только правым?

Я опустила левую руку, потому что правый глаз, естественно, следует закрывать правой рукой, Виктор опять был один, но кто же тогда тыкался чем-то влажным в мою левую руку и тоненько говорил: «у-у-у-у»? Я посмотрела вниз и влево, там был кто-то в черном. Конечно, у Виктора черный смокинг, но не мог же второй Виктор поместиться под стулом первого, даже если принять во внимание, что моя левая рука лианой достает почти до пола и этот из-под стула ее лижет? Какая я глупая! Это же Шено!

— Иди сюда, малыш, — позвала я и длинной левой рукой погладила щенка.

Он был мягко-мохнатый и, цепляясь за мое платье растопыренными когтями, неуклюже полез ко мне на колени, одновременно норовя лизнуть в лицо, а потом положил лапы на стол и принялся поглощать все, до чего мог дотянуться языком и мордой.

«Так не годится, — сказал золотой павлин с тарелки и гневно распустил хвост. — Тоже мне кормящая девушка! Два на три!»

«Она вовсе не два на три, — обиделась я, а восемьдесят сантиметров на метр двадцать, я точно знаю, потому что оформляла квартиру Маршана, а девушка была без рамы».

«Я тоже была без рамы, — сказала русская прабабушка сквозь дымку, — а теперь у меня золотая! Шла бы ты спать, милочка'«

«Я не могу, мне нужно разузнать все про сервиз и про замужнюю даму. Я же не виновата, что свет от люстры не долетает до пола, рассыпаясь по пути на палочки и зигзаги, и все тонет в вязком тумане...»

Я поняла! Они качаются нарочно, чтобы разогнать туман... А если мне просто сказать им:

«Это мой сервиз!», они же поверят, они всему верят и наивно думают, что Маршан даст денег для колдунов. А он не даст, потому что я разрушу эту лестницу! Я сейчас заберу сервиз и пойду домой работать, только сначала немножко посплю на теплой спине Шено...

Шено жарко дышал и осторожно прикасался к моей груди и к плечам влажным мягким горячим носом. Это нехорошо, когда у щенка горячий нос, подумала я, придется идти к ветеринару. Но не сейчас же! Сейчас я хочу спать и еще пить, я даже не знаю, чего в данный момент я хочу больше. Нет, все-таки спать, а он все тычется своим носом.

— Отстань, Шено, — пробормотала я, чувствуя, как сильно пересохло у меня во рту. — Спи, к ветеринару мы пойдем завтра.

Он фыркнул, а я облизнула губы и попыталась перевернуться на другой бок.

— Софи, это не Шено, это я, — весело прошептал Виктор. — Пить хочешь?

— Да. — Я открыла глаза. Полная темнота! Я ослепла! — Я ничего не вижу! — От испуга я проснулась окончательно.

— Я сейчас включу свет.

Над изголовьем мягко зажглись два ажурных круглых голубоватых ночника, волосы Виктора загадочно засеребрились в их лучах, а глаза показались мне совсем черными, как и треугольник волос на его груди, мягкой дорожкой уходящий по плоскому животу вниз.

— Ты красивая, Софи.

Он провел пальцами по моему подбородку и по шее. На его руках от края тыльной части ладони примерно до локтя тоже росли редкие черные волоски. Скульптурные предплечья, сами плечи и широкая грудь на фоне темно-голубого шелка постели выглядели очень впечатляюще.

— Красивая и смешная.

— Где мы? Почему здесь нет окон? Где все?

Он смотрел на меня и улыбался уголками своих невероятных губ. Я невольно облизнулась и с отвращением вытерла рукой пересохший рот.

— Ты мне дашь пить? И вообще, почему ты голый?

— Будут еще вопросы, миледи?

Я промолчала, пытаясь разглядеть тонувшую во мраке обстановку комнаты. Он отвернулся, продемонстрировав мне не менее шикарную, чем его грудь, выпуклую сильную спину, и извлек откуда-то из темноты

бутылку минеральной.

— А сока у тебя нет?

— Нет. Пей, что есть, — Виктор усмехнулся, — мне тоже оставь.

Я сделала несколько глотков и вернула ему бутылку.

— На столе были апельсины, мог бы выжать сок из них.

Он опять усмехнулся и даже пролил на себя воду.

— Это предложение уже поступало, причем ты называла меня Анри и просила прощения!

— Правда?!

— Правда, правда, миледи. Хорошо хоть, что не при всех, а когда я укладывал тебя в постельку. Ты и без того вогнала меня в краску, заявив всем на прощание, что... Ладно. — Он махнул рукой и потянулся ко мне. — Давай снимем твое платье и займемся делом. Я ведь живой человек...

— Подожди, живой человек. — Я отпихнула его, хотя мне уже очень хотелось чувствовать и целовать его лицо, губы, крепкие рельефные плечи и эту темную шелковистую дорожку на груди... — Так что такого ужасного я сказала?

— Софи, ну не упрямься. Иди ко мне!

— Нет, я должна знать!

— Ты сидела в обнимку с Шено, кормила его из своей тарелки и что-то толковала про лестницу Маршана, периодически засыпая. Я предложил тебе пойти в спальню. Ты жалобно потребовала, чтобы я отнес тебя туда на ручках, но не пожелала расстаться со щенком. Хорошо, я взял тебя на руки, несу к двери, а ты тут громко: «Вы не, думайте, я ему вовсе не любовница и никогда не буду!»

— Всего-то?

— Если бы. — Виктор обиженно почесал горбинку носа. — Все развеселились, а Сиси ехидно так спрашивает: «Это еще почему?» Тут-то ты ее и порадовала: «Потому что он несуразный, как лестница Маршана!» Чего ты смеешься? Неужели я тебе совсем не нравлюсь? Ни вот на столько? — Он показал кончик мизинца.

Мне стало даже жаль Виктора. Только зачем он напомнил про эту распроклятущую лестницу? Она опять бесцеремонно замаячила перед моими глазами, как какое-то наваждение!

— Софи, ну посмотри же на меня! Неужели я действительно такой несуразный? Ну скажи честно!

— Виктор, у тебя красивая фигура. — Я с удовольствием погладила его давно манившие меня плечи, силясь отогнать видение лестницы. — Выразительные огромные глаза...

— А нос? Тебе не нравится мой нос?

• Предыдущая
• 14/35
• Следующая