Аромат апельсинов (ЛП) - Харт Меган - Страница 23

Джонни пожимает плечами и зевает.

— Если бы знать. Я просто сказал, что помогу ему, понятно? У него камера и деньги. И какой-то богатый чувак, который ему пообещал, протолкнуть его фильм на экран.

Эта фраза даёт мне маленькую зацепку о том, какой сейчас год. Свой первый фильм Пол снял в 1976 году. Остальные появились в течение последующих полутора лет.

Джонни гладит меня по волосам.

— Пол — художник.

— Как и ты.

— Я? О, Боже, нет, — он смеётся. — Я не смогу рисовать за пять долларов. Я не умею петь. Я — плохой актёр. Единственное, к чему у меня есть хоть какие-то способности, делать фотографии по всем правилам искусства.

Я тихонько смеюсь.

— Ты выглядишь чертовски привлекательным.

Джонни засопел.

— Ну, да. Чего ещё надо? Этого достаточно, чтобы платить по счетам. Всё лучше, чем угонять машины.

— Ты не всегда будешь этим заниматься, — заверяю я.

В комнате повисает молчание. Лишь громко тикают часы на комоде. Джонни пытается понять, о чём я говорю. Он проводит рукой по моим волосам, обнимает, но не притягивает к себе.

— Нет, — произнёс он. — Конечно, я знаю, что заниматься этим постоянно нельзя или закончишь жизнь в канаве.

— Ты не закончишь свои дни на улице, — утешаю я.

— Ты что, гадалка?

— Что-то на подобии, — я беру его руку и провожу по линиям. Я ничего не понимаю в гаданиях или картах Таро, но я знаю его будущее. — Вижу в твоём будущем славу и богатство.

— Хорошо, хорошо. Просто прекрасно, — Джонни наклоняется и пытается рассмотреть, какие тайны хранит его ладонь. Но моих пророчеств он не видит.

— И… любовь, — соскальзывает у меня с языка.

Он смотрит на меня.

— Да? Ты видишь любовь?

— Я вижу, тебя любят, — мой голос мечтательный и хриплый. Я провожу по другой линии на его руке, думаю обо всём и убеждаюсь, надо сказать правду.

Я заглядываю Джонни в глаза и тону в них. Он держит меня в этом времени и месте, по крайней мере, в данный момент. Вероятно, это всё, чего я могу ожидать.

Парень прижимает меня к себе и целует. Долго, страстно и сладко.

— Мне нравится.

Какое-то время мы целуемся, просто так, ради поцелуев. Мы лежим вместе на широкой кровати, вокруг нас скомканное одеяло и подушки. Они создают особый антураж, почти, как в его фильмах. Его член поднимается между нашими телами, но Джонни, кажется, не спешит овладеть мною, что вполне нормально. Немного неожиданно, но нормально. Мне достаточно просто быть с ним, заниматься с ним любовью, будто все время мира — наше.

В реальности всё происходит не так. Мочевой пузырь у меня переполнен. Такого во время приступов со мной ещё ни разу не происходило. Со смехом я вырываюсь из крепкой хватки Джонни, слезаю с кровати и босыми ногами иду в ванную. В дверях оборачиваюсь, бросаю на него прощальный взгляд и посылаю воздушный поцелуй. Когда я переступаю через порог, то спотыкаюсь. И падаю. Я приземляюсь на локти и колени в своём собственном доме. Голая.

Глава 10

Телефон звонил беспрерывно, громко и настойчиво. Меня так трясло, что зуб на зуб не попадал. Кожа покрылась мурашками, как шрифтом Брайля. Когда я встала, пол подо мной закачался. Желудок скрутило. Шатаясь и держась за стены, я добрела до кухни, подняла трубку и дрожащими руками поднесла её к уху.

— Алло.

— Привет, дорогая, это мама. Послушай, хотела у тебя спросить, где твоё чёрное платье, которое ты пару лет назад надевала на Рождество? Мне бы очень хотелось его одолжить.

Я проглотила слюну, которая скопилась во рту. Обычно после приступа я страдала от тошноты или сильной головной боли, но сегодня чувствовала себя иначе. Мне было очень страшно.

— Мама?

— Я уже посмотрела в твоём шкафу и не нашла. Вот и подумала, что ты его забрала.

Я сползла по стене и уселась голой попой на холодный пол. Подтянула колени к груди, обхватила их руками и положила на них голову. Трубка прижалась к моему уху. Я ещё пару раз сглотнула, прежде чем смогла ответить.

— Да, думаю я его забрала. Наверное, оно среди не распакованных вещей.

— Ты не могла бы посмотреть?

— Сейчас?

— Ну, да, если тебе удобно, — сказала мама.

— Ладно, — мой голос звучал грубо и хрипло. Я откашлялась. — Сейчас посмотрю.

— Хорошо. Что ещё интересного в большом городе?

Желудок, наконец, успокоился, головная боль уменьшилась. Я всё ещё мёрзла, но покидать место на полу не собиралась, чтобы не рисковать возвратом приступа.

— Может, ты заедешь на следующей неделе? — поинтересовалась мама. — Привезёшь платье, поужинаем вместе. И посмотрим новый фильм с Эваном МакГрегором. Я слышала, он там демонстрирует свою голую задницу.

Мой смех звучал вымученно, но от чистого сердца.

— Он показывает свою задницу в каждом фильме.

— Мне пора идти. Папа ждёт. Пока, детка, я тебя люблю.

И мама просто отключилась. Она даже не спросила, всё ли у меня в порядке. И не проявила ни малейшей заботы.

Я поднялась, вернула трубку на базу, потом отправилась в ванную. Горячую воду я включила на максимум. Когда встала под душ, вода обожгла мою кожу, но мне требовался жар. Я потёрла руки под струёй, затем села на корточки в центре ванны, подставив спину под воду. Вскоре дрожь прошла. Я вылезла из-под душа только тогда, когда пошла тепловатая вода.

Я чувствовала себя уже достаточно хорошо, чтобы закутаться в толстый банный халат и приготовить себе что-нибудь поесть. Тост, джем и чай. Ужин инвалида. При этом я не чувствовала себя больной. У меня ничего не болело. Боже, я едва могла вспомнить, как чувствовала себя, когда голой вползала в коридор на локтях и коленях.

Набив себе желудок, я обшарила коридор. Одежда отсутствовала. Я нерешительно открыла входную дверь и осмотрелась. Если я голая бежала через соседей, мои вещи могли лежать на улице. К сожалению, одежда на веранде отсутствовала. Дом Джонни я покинула в начале девятого. Телефон подсказал мне, что мама звонила в 20 17. Дорога от дома Джонни до моего занимала минут пять. Значит, приступ длился не более десяти минут. Не слишком большое время, чтобы доставить мне кучу проблем или увести далеко. Не смотря на это, я облазила кусты по обе стороны от моей веранды, но обнаружила там только несколько гниющих листьев, которые припорошил снег.

Я вернулась обратно в дом. Итак, я очутилась в коридоре без одежды. Сейчас я стояла возле двери, и мой банный халат волочился по полу. Я огляделась. Нежилая гостиная справа, прямо передо мной — лестница, коридор в направлении кухни и столовой — в задней части дома. Сколько нужно времени, чтобы раздеться, сбегать в другую комнату и вернуться обратно к входной двери? И зачем мне потребовалось это делать?

В колледже я дружила с парнем, который частенько хватал лишку. Он не просто засыпал, а впадал в какую-то разновидность комы. Мы нормально с ним общались, но на следующий день он не мог вспомнить ни слова. Сначала он явно отдавал себе отчёт, что делал, и менее чем за секунду впадал в бессознательное состояние. Так же, как и я во время приступов. Несмотря на яркие и разноцветные фантазии, я знала, что могу реагировать на окружающий мир. По крайней мере, если транс не глубокий и не слишком длительный. Я не могла припомнить, когда транс длился более двух минут и отключал мой мозг. В таком состоянии я даже научилась отвечать на вопросы, которые не выходили за рамки «да», «нет» «хм». Ответы на более сложные вопросы сразу бы открыли правду даже незнакомому человеку. Но и во время затяжных приступов я нигде не шлялась и не вела себя так, как сегодня.

Я сосчитала шаги и минуты от входной двери до гостиной. До кухни. До спальни и обратно. Одежды нигде не было. Никаких признаков того, что я споткнулась во время развлечений и наделала глупостей.

Я вернулась обратно на переднюю веранду и оглядела тротуар. Надежда, обнаружить под уличным фонарём кучу одежды, рассеялась, как дым. Зато я увидела Джо, парня, который жил с женой на соседней улице, и всегда гулял здесь со своей собакой. Он помахал мне пустым мешочком для собачьих какашек.