Мой любимый зверь! (СИ) - Гусейнова Ольга - Страница 22

Потом случилось чудо, первое в моей жизни. И я до сих пор считаю чудом, что нас «нашли и спасли»! Не представляю, как бы сложилась моя жизнь дальше, если бы в один прекрасный день станцию не заполонили люди в черном, не согнали всех жителей на самую большую площадку и не объявили, что мы — свободны. Та незабываемая, эпохальная речь закончилась паникой и слезами — многие просто не знали, что такое свобода.

А мне, двенадцатилетней девчонке, душа которой горела от боли и плакала от одиночества, в тот момент было все равно. За месяц до «освобождения» папа убил маму и сам ушел вслед за ней. Тогда я поняла, что любовь бывает разная: прекрасная и жестокая, как мама и папа, одна — свет, готовая отдать всю себя, а другой — мрак, поглощающий все подряд. И все равно они не могли жить друг без друга. Увы, усиленный синдром однолюба, как его позже назвали ученые, которым пришлось заниматься жителями Электуса и последствиями селекции, обнаружили страшный факт: избранники, однажды полюбив, быстро умирают, потеряв пару.

Я помню, что творилось после освобождения: семьи отпустили, а сиротам искали родных по ДНК. За время поисков и адаптации большинство девушек и женщин как-то незаметно «рассосалось». Чуть позже выяснилось, что многие стали избранницами мужчин с высоким положением в обществе. Дело по Электусу быстро замяли, засекретив все данные. Мужья бывших сектанток-колонисток постарались, чтобы их статусные имена не полоскали СМИ. Собственно, правильно сделали.

Не знаю, что бы стало со мной, если бы по генетическому коду не нашли моего родственника — пожилого генерала в отставке. Слишком старый, чтобы взять на себя полноценную заботу о внучатой племяннице, но достаточно благородный, чтобы позаботиться о моем будущем. Так, именно благодаря ему, в двенадцать лет я попала в кадетскую школу-интернат. Там жили и учились сироты военных, дети героев, которые отдали жизнь за Земную Федерацию и по тем или иным причинам не попали в приемную семью или под опеку родственников.

Я, девочка, которую с рождения учили раболепствовать перед мужским полом, прививали кротость кнутом, прекрасная хозяйка, обученная хранить семейный очаг, но толком ничего не знающая о мире за пределами Электуса, оказалась в другой социальной среде. Стала кадетом! С первых дней открывала для себя новый и непонятный мир, где пришлось отвоевывать честь, достоинство и жизненное пространство, стоять за каждую мелочь, каждый сантиметр, каждое «хочу». Без корней, связей, избегая привязанностей.

Мне не удалось обрести подруг или друзей — ежик снаружи, птичка внутри. Единственные, к кому я тянулась, — интернатские воспитатели для малышей или, по-моему, нянечки. Милые и душевные женщины, похожие на колонисток, «избранных». Вот с ними я и подвизалась в редкие, свободные от занятий часы. Ведь мне пришлось учить втрое больше, чем остальным воспитанникам, — на станции я непозволительно отстала от земной учебной программы.

Даже фамилия Пташко досталась мне от родственника. От мамы — застенчивость, которую поначалу постоянно приходилось преодолевать и красивая внешность, которой я, увы, не умею пользоваться. А от папы, надеюсь, — ничего!

В восемнадцать я «выпустилась» из интерната и по протекции того же родственника поступила в Военно-космическую академию как «военная сирота» с льготами, стипендией и полным довольствием. Спустя четыре года поняла, насколько правильным и взвешенным было решение пожилого генерала.

Обычный детдом, куда бы меня направили без покровителя, «выплюнул» бы совершеннолетнюю сироту — и все, поминай как звали. Приемная семья тоже «на любителя». Что бы мне светило дальше? Гарантированно: тяжелая работа, чтобы обеспечить себя и выплачивать кредит на обучение, закуток от государства, да туманное будущее. Зато «военный» интернат, с дисциплиной и регламентом, в сжатые сроки сделал из меня человека. Оказывается, все мужики — козлы, а не боги! Надо бороться, а не страдать по утраченному и родителям. И так далее.

Главное, поступила в академию — святая святых, обеспечившую всем необходимым, открывшую двери в благополучное будущее. Более того, в перспективе поможет завести полезные связи и, возможно, удачно выйти замуж. Военные ценят верных жен, как никто другой. Во всяком случае, генерал советовал пошире раскрывать глаза и найти «того самого», а не дичиться и не сторониться парней-курсантов.

Но внутренний страх мешал, не давал расслабиться. Ошибиться в выборе и умереть от безответной любви — нет и еще раз нет! Поэтому все мои мечты вращались вокруг карьеры. Вот если бы найти достойное место службы — тепленькое, комфортное, с личным кабинетиком. У меня по делопроизводству самый высокий рейтинг. Я квалифицированный и ответственный до неприличия координатор. Но все заявки поступают пока с затрапезных колоний и станций. А я там уже была. Соглашусь — и только чудом выберусь из тех дыр в приличные места. Хочется чего-то… выгодного! Эх, как же хочется классное место и... денег. И побольше, побольше.

Коммуникатор пискнул, приняв сообщение. Пока читала, глаза чуть на лоб не вылезли. Меня вызвали пройти рабочий тест. Странно, ни о чем подобном не предупреждали, я даже с расписанием сверилась. Моя группа должна идти на занятный предмет «Коммуникативные навыки координатора». Но я же военный, куда послали, туда и следуй, поэтому поднялась и бодрым шагом направилась в главный учебный корпус.

В указанной аудитории, к своему удивлению, встретила штабмастера из «белых», это высокое звание у военных психологов. Причем не в форме нашей академии. Кто-то из спецов…

— Курсант Эрика Пташко для тестирования явилась! — отрапортовала я, вытягиваясь в струнку.

Мужчина средних лет и роста, весь такой неприметный и невыразительный, скользнул по мне цепким, изучающим, серым взглядом. Более того, заглянул в планшет и вернул мне внимание. Затем, едва заметно кивнув, неожиданно благожелательно произнес, протягивая стандартный аудиторный планшет для сдачи зачетов:

— Курсант Пташко, залогинетесь, далее вы пройдете тест. Вам не нужно глубоко вникать в смысл, раздумывать, опасаться неверных ответов. Отвечать надо быстро и что первое в голову придет.

Я протянула руку за девайсом, но не выдержала неизвестности:

— Можно задать вопрос?

Мужчина хмыкнул, качнул головой и пояснил сразу:

— Так нужно. Для психологических исследований.

Натянуто улыбнувшись, коротко кивнула и прошла в аудиторию. Стоило увидеть десятка два девушек, я успокоилась. Хотя… Что-то все мы похожи? Все исключительно шатенки. В академии много и блондинок, и брюнеток, и рыжих достаточно. Странно.

Присев на свободное место у окна, я активировала планшет и решительно приступила, но, увидев количество вопросов, изумилась:

— Сколько-сколько? Триста восемь…

Мне в спину недовольно зашипели. Дальше я уже про себя сначала возмущалась, а потом откровенно ерничала. Вопросики были чудные, если сказать мягко. Под конец я уже не сдерживала иронии, мысленно ведя диалог с неведомым собеседником:

— Часто ли вы любуетесь звездным небом?

Хмыкнув, я быстро напечатала:

— Нет, больше собой предпочитаю.

— В каких случаях загадываете самые заветные желания?

Я строчила с ухмылкой:

— Когда преподаватель на экзамен опаздывает!

— Кем бы вы предпочли быть: кроликом или волком?

Вспомнив свой перекус — бутерброд как из туалетной бумаги, ответила:

— Крокодилом, ему все равно чье мясо жевать, он любое любит.

— Что вы предпочтете в свободное время: сходить в развлекательный клуб или заняться спортом?

Да кого они спрашивают, курсанты всегда мечтают лишь о самом элементарном виде отдыха:

— Выспаться.

— Что бы вы бы предпочли: быть красивой, но бедной или богатой, но страшной.

Вот прямо актуальный вопрос! Поэтому тыкала по буквам раздраженно:

— Очаровательно состоятельной!

— Будь у вас возможность, к какой суперзвезде вы бы проникли в апартаменты ночью, чтобы рассказать о своих тайных чувствах?