СД. Том 14 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 32

— Но ведь ты сказала, что Миристаль бегала от Ирмарила…

Данубет улыбнулась. Той улыбкой, на которую способны лишь настоящие женщины. Мудрые. Знающие. Не девочки или девушки, а именно женщины.

— Были времени, Хаджар — я их не помню. Меня тогда не существовало. Но я слышала о них. О первых эпохах. Когда ночью, над Безымянным Миром, светила лишь одна звезда. И не было ни гор, ни рек, ни озер, ни лесов. Лишь бескрайние просторы, покрытые морями благоухающих трав.

Хаджар вспомнил песню, которую ему в детстве пела мать. Шесть Мгновений до Жизни. О том, как древние, истинные боги, устав от одиночества, вдохнули свои жизни в пустоту и создали этот мир.

И сейчас Данубет напевала мотив этой баллады.

— Их было семь, — глухим, деревянным стуком её спицы приветствовали друг друга, сплетая одну петлю за другой. — Седьмая, богиня Дану, отдала себя, чтобы создать нас — народ Фае. И не удивляйся так, Хаджар. В Безымянном Мире можно встретить тех, кто ведет свой род непосредственно от первых драконов или Небесных Гигантов.

— Небесных Гигантов?

— Это раса, которая не пережила Первой Войны за Небо. Когда был построен Яшмовый Дворец и выкована корона Императора Безымянного Мира.

— Построен и выкована… кем?

Улыбка Данубет слегка померкла.

— Ты видел его, — прошептала она. — я чувствую дыхание его горна на твоем теле.

— Хафотис… — Хаджар вспомнил имя кузнеца, в подмастерьях которого на год и один день, по меркам фейри, остался жить Имир Карейн.

— То, чем когда-то был тот, кто теперь зовется Хафотис, — поправила Данубет. — мы, Фейри, тесно связаны с элементами мироздания. Мы были созданы из них и для них. Но нам не дано быть перерожденными, как всем прочим расам. Наши души бессмертны, но изменчивы. Мы проживаем свои прошлые жизни и нынешние одновременно.

Сказать, что Хаджар ничего не понял из услышанного — не сказать ничего.

— И пока память о нас жива, мы будем рядом. Среди холмов, рек и озер. И наши Королевы будет поддерживать равновесие этого мира. Таков был уклад Дану.

— Спасибо за экскурс в историю, Данубет, — без тени иронии или сарказма, поблагодарил Хаджар.

Тум-там-ту-тум, стучали спицы и длинный шарф спускался все ниже и ниже на деревянный настил.

— Из десяти людей, которых ты встретишь, десять будут иметь в предках кого-то, кто не имеет отношения к людской крови, — древняя фейри не обратила внимания на благодарность. — но лишь один на несколько миллионов может пробудить память крови. Ты смог это сделать лишь потому, что в тебе теперь бьется сердце дракона. Лишь поэтому на твоей груди герб Белого Дракона. Но ты не помнишь своего родства ни с фейри, ни с его надзирателями, ни с племенем богини Дану. Эта кровь мертва в тебе. И те искры, что еще тлеют, позволяют тебе понимать наш язык, ведь я сейчас говорю с тобой на Фае.

Хаджар, неожиданно, осознал, что они действительно разговаривают на языке страны духов. Хотя, как там говорилось, каждый фейри — дух, но не каждый дух — фейри.

— Кровь Черного Генерала, уникального создания, в тебе проснулся лишь благодаря частице его души. И тот меч, который ты можешь призывать в реальность — тому свидетельство. И, кто знает, может утка, ставшая богом, тоже твоей предок, но ты не крякаешь и не летаешь.

Хаджар не сразу понял, что последняя ремарка была шуткой. Но, тем не менее, он не мог отрицать правоты Данубет. Когда десять тысяч лет в этом мире срок, достаточно смешной, чтобы не считать его исторической вехой, то действительно — в крови каждого могло намешаться такого букета, что ни один “флорист” не разберется.

Вот только…

Хаджар слишком хорошо знал запах интриг.

И эта вонь пропитала все, что произнесла Данубет. Она говорила правду — фейри иначе не могли. Но это не означало, что эта правда не имела второго, третьего, да хоть десятого дна. Но, что напрягало еще больше — это дно было создано вовсе не древней праматерью Хаджара.

Впрочем, имелись вопросы и куда более насущные.

— Сколько я проспал?

— Три дня, — ответила фейри.

Хаджар выругался.

— Значит прошло шесть, — произнес он. — посольство уже…

— Прошло три, Хаджар, — перебила Данубет. — Дурман травы Кошачьей Лапы погрузил тебя в крепкий сон, но произошло это час назад.

Хаджар посмотрел на ящик, стоявший около изголовья. На деревянном подносе виднелись все те же глиняные баночки.

— Значит еще не опоздал, — выдохнул, с облегчением, Хаджар.

— Это смотря с какой стороны посмотреть, — протянула Данубет.

— Что ты имеешь в виду? — напрягся Хаджар.

— Ты спал три дня. И все это время последователи Врага рыскали здесь в поисках храма. И, увы, они его нашли.

— Увы? Почему увы? — фейри отличались дурацкой привычкой не говорить всего сразу.

Тум-там-ту-тум, стучали спицы Данубет.

— Если они найдут то, что в нем спрятано, то падет Гора Черепов и придет время горшечника. И тогда мы все исчезнем — Враг уничтожит Безымянный Мир.

Проклятье…

Хаджар, без особого труда, поднялся с кровати. Он вытянул перед собой руку и пропустил по энергетическим каналам волю и силу. Поток почти не замедлялся и не встречал особых сопротивлений.

Учитывая раны, которые он получил при сражении с песчаным монстром, подобный уровень врачевания находился за гранью понимания.

Данубет же, спокойно и даже буднично, собрала глиняные склянки на поднос и накрыла его тряпичной тканью.

— Пойдем, — позвала она, отодвигая заменявшую дверь портьеру.

Хаджар, усилием воли, призвал в реальность свой Зов. Доспехи, сшитые королевой Мэб, уровня Божественного артефакта, но при этом выглядящие, как холщовые, неумело сшитые одеяния, легли ему на плечи.

— Узнаю работу повелительницы, — слегка склонила голову старая фейри.

Хаджар хотел уже задать глупый вопрос, как вовремя поймал себя за язык. Да, фейри была древней, в буквальном смысле — современницей Черного Генерала, но… Королевы Мэб и Титания были куда старше. Они существовали с тех самых пор, как первые лучи Ирмарила пронзили небо и коснулись земель Безымянного Мира.

Так что Хаджар, поправляя на поясе ножны с Алым Клинком, так же призванном в реальность, спросил нечто другое.

— Как так получилось, что фейри оказалась изгнанной в земли Черного Генерала?

Данубет остановилась.

Не оборачиваясь, она ответила просто и скупо:

— Среди тех, кто восстал против Седьмого Неба, были не только боги, Хаджар.

Логично…

Они вышли из шатра. И первым, что бросалось в глаза, было то, что они находились в… пещере. Огромной, немыслимых размеров, но пещере.

Шершавые своды заменяли здесь горизонт, овалом протянувшийся позади простых каменных домов. Улицы, проспекты, невысокие здания двух, редко когда, трех этажей.

Люди, эльфы, орки и… расы, названия которых Хаджар не знал, но, кажется, здесь были гномы (невысокие, крепко сбитые, коренастые бородачи… причем как женщины, так и мужчины), тролли — серокожие, долговязые существа с руками ниже колен и множества тех, о ком Хаджар, даже учитывая земной кинематограф — понятия не имел.

В цветастых одеждах, таких ярких, что глаза рябило, они спокойно перемещались по тесным тротуарам, давая проезжать мимо себя повозкам, запряженным кем-то, отдаленно напоминающим лошадей.

Ездовые стремились за границу города — к полям, на которых собирали урожай фермеры. Культуры, которые здесь выращивали, не имели никакого отношения к привычным глазу, но, видимо, они вполне справлялись со своими функциями.

На словах все это звучит не так впечатляюще, но простому смертному потребовался бы месяц, чтобы пересечь на своих двоих эту пещеру.

Но взгляду Повелителя она открывалась полностью — от края до края. И то, что пребывая в шатре, Хаджар ощущал, как солнце, на самом деле являлось ветвистым желтым кристаллом, произрастающим из центра купола пещеры. Он излучал мерный, желтый свет, почти никак не отличимый от солнечного.