Собирая воедино (ЛП) - Рид Калия - Страница 14

— Если бы я так сказала, ты бы поверила мне?

— Нет, но восхитилась бы, как быстро ты придумала ответ.

Я улыбаюсь и возвращаюсь к просмотру фильма.

— Сколько тебе лет? — напрямик спрашивает Ригэн.

Никогда не видела людей, которые так быстро меняют тему разговора. Я становлюсь одержима разговорами с ней.

— Некультурно спрашивать человека о его возрасте, — ставлю я ее на место.

Она подбрасывает еще одно зерно, но в этот раз оно попадает в Эмбер, девушку, сидящую перед нами. Она анорексичка, которая находится тут столько же, сколько и я. Она худее прежнего, и пока у нее нет ни единого шанса, чтобы выбраться отсюда.

— Некультурно только в том случае, если человек уже совсем древний, — не сдается Ригэн. — Ну так сколько тебе?

— Двадцать семь. А тебе?

— Восемьдесят пять, — невозмутимо отвечает она, — я как «Загадочная история Бенджамина Баттона». (примеч. ред. — Загадочная история Бенджамина Баттона — история о мужчине, который родился в возрасте 80-ти лет, а затем… начал молодеть.)

Это заявление вызывает у меня улыбку.

— Мне двадцать три, — серьезно говорит она.

Ее ответ шокирует меня. Ей не дашь больше восемнадцати. Может она создала такой образ. Бледная кожа буквально натянутая на маленькие кости. Или может дело в ее смехе. Уникальный звук, словно она украла у жизни все удовольствия и использует каждую последнюю каплю.

Без сомнений, Ригэн — сумасшедшая, но иногда мне хочется побыть такой же. Хотя бы на несколько секунд.

— Ребенку нравится фильм? — она подбрасывает очередное зернышко в воздух. В этот раз оно отскакивает от головы Эмбер. Ее худенькие плечи вздрагивают, и я знаю, что еще чуть-чуть и она вспылит.

Я осторожно смотрю на Ригэн.

— Хватит называть ее «ребенок». Ее зовут Эвелин.

Ригэн складывает ладони вместе, моля о пощаде.

— Мой косяк, мой косяк. Эвелин.

Я все еще не верю ей и немного крепче сжимаю Эвелин.

— Эвелин нравится фильм?

— Она ребенок. Она не понимает, что происходит.

— Ну, хоть в чем-то я полностью с тобой согласна, — подмечает она.

Она еще несколько раз подбрасывает попкорн и он пару раз действительно попадет в рот.

— У тебя здесь не так уж и много друзей, правда?

— Нет.

— Давай держаться вместе, дорогая Мамочка. Будем folie а deux Фэйрфакса.

— Что такое folie а deux?

Ригэн поворачивается и загадочно мне улыбается.

— Безумие на двоих.

Прежде чем я успеваю ответить, к нам поворачивается Эмбер и стреляет в Ригэн взглядом полным ненависти.

— Можете разговаривать потише?

— Конечно же, я могу не говорить так громко, но тогда какое в этом веселье?

Эмбер выхватывает у Ригэн попкорн, из-за чего одна из медсестер встает с места.

— Девочки, — предупреждает она.

— У нас все хорошо. Все хорошо, — говорит Ригэн и улыбается очаровательной улыбкой.

Медсестра садится на место, и впервые за весь вечер, Ригэн сидит тихо. Думаю, что так лучше для нее. Несмотря на всю ее ненависть к этому фильму, она не сводит взгляд с экрана. А я, черт подери, до сих пор не могу ни на чем сфокусироваться. Я продолжаю думать о сегодняшнем разговоре с матерью. Велев ей больше не приходить, я действительно надеялась, что она смилуется и скажет, что верит мне. Что она будет стоять за спиной, пока я медленно буду воспроизводить свое прошлое.

Я ожидала от нее слишком многого? Может быть. Но, может быть, я слишком мало думаю о себе. Мне невыносимо нести это бремя.

— Почему ты напугана? Ты самый храбрый человек, которого я знаю.

Открыв от изумления рот, я оборачиваюсь, ожидая увидеть позади себя Синклэра. Но его там нет.

Фильм продолжается. Эвелин крепко засыпает. Вскоре и я начинаю клевать носом, когда слышу голоса позади меня. Один женский, другой мужской. Через несколько секунд я сажусь прямо и оборачиваюсь. Я знаю этот голос. Он что-то пробудил во мне.

Сердце у меня стучит как барабан, когда я понимаю, что это Синклэр. Он стоит у входа, разговаривая с одной из медсестер. Он что-то быстро говорит. У Кэйт суровое выражение на лице, но она не перебивает его. Я попросила доктора Кэллоуэй, чтобы она вычеркнула его из запрещенного списка, но сделала ли она это? Боже, надеюсь, что да.

— На что ты смотришь? Ты меня уди…

Голос Ригэн затихает, когда и она оборачивается.

— О. Высокий, темный и опасный. Не нужно объяснять.

— Его зовут Синклэр.

Нет никакой необходимости произносить его имя, но мне нравится произносить его. Есть в этом нечто правильное.

Я перевожу взгляд на Ригэн.

— Ты видела его раньше?

Она кивает.

— Много раз.

Я пытаюсь скрыть ухмылку на лице, целуя Эвелин. Мысль о том, что за мной приглядывают, что кто-то хочет видеть меня, позволяет мне ощущать себя не такой одинокой. Дает мне надежду, что можно двигаться дальше. Но к этому чувству примешано еще что-то. Что-то, что мне незнакомо и я не могу объяснить.

В комнату входит Сьюзан и жестом подзывает меня к себе. Я встаю, внезапно ощущая неловкость. Ощущаю на себе множество взглядов, но сильнее всех взгляд Синклэра. Кажется, что еще чуть-чуть и моя кожа воспламенится.

— К тебе посетитель, — шепчет Сьюзан, — но давайте скорее. Часы посещения у нас до…

— До семи. Да, я знаю.

Она пожимает плечами и возвращается к стойке медсестер. Я следую за ней, щурясь от яркого света в холле. Когда глаза привыкают к яркому свету, я смотрю на Синклэра. В холле пусто, нас оставили наедине.

Не имею ни малейшего понятия, что сказать. Возможно, на физиологическом уровне я реагирую на него, но не стоит упускать из виду тот факт, что это только вторая наша встреча.

Он улыбается. Просто улыбка, но что же она со мной делает! Эта не та же самая улыбка, которой он улыбнулся несколько дней назад медсестре. И не просто дружелюбная улыбка. Это родная улыбка, словно все годы моей жизни она сопровождала меня. Все кажется таким нелепым. Невообразимым. Невозможным.

— Как ты? — тихо спрашивает он.

Правило психушки № 101: Каждый будет спрашивать о том, как у тебя дела. Тебе необходимо будет найти ответ, который устроит каждого.

Но я не хочу так отвечать Синклэру, поэтому говорю:

— Бывало и лучше.

Выражение на его лице становится озабоченным.

— Что случилось? Все в порядке?

В комнату входит пациент, садится на стул и раздраженно шикает на нас. Я смотрю на него.

Синклэр указывает на площадку за входной дверью.

— Не хочешь пойти туда?

Я киваю, и он пропускает меня вперед. Синклэр идет рядом со мной, касаясь рукой. Тепло бежит по моей коже, прямо к кончикам пальцев. Я устремляю взгляд вперед, хоть и чувствую на себе его взгляд.

Мысли меняются со скоростью света.

Спроси у него о его сестре!

Нет, спроси про себя. Может быть, он сможет восполнить пробелы о твоем прошлом.

Он знает Уэса?

Где мы познакомились?

Все эти вопросы очень важны, но я не знаю с чего начать. Я прислоняюсь к стене, плечо упирается в доску с объявлениями, на которой висят флаеры о кинопоказе, специальной ночи игр или о мероприятиях на каникулах. Ярким пятном среди них выделяются глупые мотивационные постеры.

Между нами образуется небольшое расстояние, от чего мой пульс немного замедляется. Я быстро осматриваю его. Он на шесть дюймов выше меня. Я ему по плечо. Мне нравится эта разница в росте, то, как он затмевает меня. Когда я стою рядом с ним, появляется ощущение, словно никто не сможет добраться до меня. Ранить меня. От этого моему сердцу хочется петь.

На нем джинсы. Коричневый пиджак поверх рубашки. Снежинки прилипли к его темным, запутанным волосам. Мне хочется дотянуться и смахнуть снег. Меня поражает чувство дежа вю, словно я так уже делала.

— Все в порядке? — повторяет он.

Плохо то, что я торчу в психушке. Если скажу Синклэру, что чувствую, будто за каждым моим движением следят, то, возможно, он никогда не вернется.