Собирая воедино (ЛП) - Рид Калия - Страница 7

— Произошло что-то, что подтолкнуло тебя к этому решению?

Открываю рот и сразу же закрываю его. Мне определенно не стоит признаваться в том, что я прекратила принимать лекарства. Поэтому я выдаю ей лишь часть правды.

— Ничего, просто поняла, что мне здесь больше не место.

Доктор Кэллоуэй настороженно смотрит на меня, но я не вижу осуждения в ее взгляде.

— Чтобы уйти отсюда, тебе придется побеседовать с рядом врачей, включая меня, прежде чем мы подпишем разрешение на выписку. Мы должны убедиться, что твое состояние значительно улучшилось по сравнению с тем, каким оно было, когда ты поступила сюда.

Так я и думала. Несмотря на то, что я готовилась к тому, что это будет сложная битва, я все равно подавлена.

Не произношу ни слова.

Повисает тишина. Эта самая ужасная разновидность тишины. Она поедом ест меня, пока доктор Кэллоуэй выжидающе на меня смотрит.

— Если ты хочешь уйти, я должна быть уверена. Я не оспариваю то, что ты больше не принадлежишь этому месту, но…

Боже. Я ненавижу это слово. Хоть у одного предложения начинающегося с «но» бывает счастливый конец? Нет. Я так не думаю.

— Но прежде, чем ты достигнешь цели, нужно проделать много работы. Если ты позволишь мне помочь тебе, я буду рада сделать это.

— Вы хотите, чтобы я открылась вам и рассказала о своих чувствах? — скептически спрашиваю я. Во рту ощущается горечь только от того, что я озвучила это вслух.

— Нет, вовсе нет.

— Тогда чего вы хотите?

— Ничего плохого, Виктория. Я знаю, что ты скрытный человек, — она смотрит на Эвелин и ее улыбка увядает. — Ты любишь свою дочку и хочешь защитить ее, но мне нужно, чтобы ты открылась мне. Я хочу, чтобы ты доверилась мне.

Она резко встает. За окном светит солнце, и тень доктора падает на меня. Инстинктивно, я вздрагиваю. Доктор Кэллоуэй этого не замечает. Она подходит к картотеке и достает карточку с моим именем. В нем так много бумаг, что они того гляди вывалятся оттуда.

— Это моя карточка?

Она кивает и открывает ее. Некоторые бумаги скреплены вместе. По краям торчат красные стикеры. В конце файла лежат завернутые в пакет фотографии. Она достает некоторые из них.

— Хочу показать тебе кое-какие фотографии.

Я пытаюсь подглядеть, но она держит их так, словно мы играем в покер.

— Что за фотографии?

— Твои фотографии. Я начну медленно показывать тебе их по одной. Как только ты их хорошенько рассмотришь, я ускорю темп. Если какая-нибудь из них покажется тебе знакомой, скажи мне остановиться.

— Кто дал их вам?

Доктор Кэллоуэй кладет фотографии на стол.

— Твоя мать. Когда ты прибыла в Фэйрфэкс, она отдала их твоим докторам, в надежде, что ты вспомнишь… хоть что-то.

— Почему я вижу их только сейчас?

— Потому что всякий раз, когда их приносили, ты отказывалась смотреть на них.

Отказывалась? Я? Не могу вспомнить, но мне не хочется спорить с ней.

— Хочешь попробовать посмотреть на эти фотографии? — вежливо спрашивает она.

Когда кто-то хочет восстановить все в памяти, с чего лучше начать?

С самого начала.

Проблема в том, что я не знаю, где это самое начало.

Но вот мой шанс: прожить жизнь дважды сквозь призму фотографий.

Я буду полной дурой, если откажусь, и еще большей, если не перестану нервничать. Это семимильный шаг в сравнении с моей повседневной рутиной, правда, я понятия не имею, чем в итоге все это закончится.

Я очень медленно киваю.

— Отлично, — радуется она, — пришла пора распутать твое прошлое.

На первой фотографии мы с Уэсом запечатлены в день напоминающий нашу свадьбу. Мы идем по проходу, наши руки переплетены. Уэс улыбается мне, а я сияю от радости. Мы выглядим как идеальная счастливая пара. Влюблены друг в друга по уши.

На второй я со своей матерью. Мы сидим на заднем дворе ее дома. Я выросла в этом доме. В одной руке мама держит супер тонкую сигарету, в другой фотографию. На столике передо мной лежит стопка фотографий и стоит бокал с чем-то. Мы обе улыбаемся в объектив.

На третьей я в больнице. На мне форма медсестры. Рядом со мной незнакомая блондинка. Я стою, прислонившись к стойке, уставшая, но невероятно счастливая.

Как и обещала доктор Кэллоуэй, темп показа фотографий ускоряется. Одна за другой фотографии появляются так быстро, словно я просматриваю книжку с движущимися картинками. Вскоре цвета сливаются воедино, и я перестаю понимать, где заканчивается одна фотография и начинается следующая.

У меня начинает кружиться голова. Такое ощущение будто я на американских горках и вагончик сейчас сделает головокружительную петлю. Желудок переворачивается. Кажется, меня сейчас стошнит.

— Хватит, — прошу я. Фотографии перелистываются все быстрее. — Я сказала хватит.

Доктор Кэллоуэй останавливает показ на нашей с Уэсом фотографии, но мой разум никак не может затормозить. Он усиленно цепляется за все воспоминания, словно голодный хищник вгрызающийся в свою жертву. Сердце бешено бьется. Я с трудом собираюсь с силами и делаю глубокий вдох. Чувствую себя в ловушке, словно вокруг меня медленно сжимаются стены.

Я погружаюсь в воспоминания, становясь меньше с каждой секундой, в то время как фотографии увеличиваются в размере, медленно окружая меня. Кабинет доктора Кэллоуэй затуманивается. Она продолжает говорить, но я не в состоянии разобрать ни слова.

В ушах начинает звенеть, я ничего перед собой не вижу. Чувствую, как теряю связь с настоящим и погружаюсь в прошлое. Моя нынешняя одежда растворяется и я оказываюсь одета в хлопковое летнее платье. Волосы блестят и кожа начинает сиять. Кожу овевает ветерок. Эвелин растворяется прямо на глазах. Я тянусь к ней, но уже слишком поздно… я и сама исчезла.

ГЛАВА 4

Май 2012

Я и представить себе не могла, какой поворот примет моя жизнь в тот день, когда встретила Уэсли Донована.

Я встретила его год назад. Мы столкнулись на улице. В прямом смысле этого слова.

В руках у меня был букет цветов, который я только что забрала у флориста и я страшно торопилась. Пока бежала к машине, я опустила взгляд на часы. Мне хотелось поскорее попасть домой, чтобы успеть прибраться до прихода матери. Мы планировали вместе поужинать. Я собиралась поставить цветы в вазу и украсить ими стол. Тогда хотя бы к этому она не будет придираться. Мне следовало сделать это раньше. Знаю. Пять часов вечера не самое лучшее время, чтобы пытаться все исправить в лучшую сторону, но у меня была ночная смена в больнице и домой я попала только в шесть утра. Я планировала поспать пару часиков, но в итоге проснулась только в три часа дня.

На дорогах были пробки. Повсюду гудели клаксоны. Радио работало так громко, что казалось, под ногами дрожала земля. Все это безумно раздражало и отвлекало.

А затем я врезалась в него. Он быстро шел и разговаривал по телефону. Блэкберри выпал из его рук и запрыгал по асфальту, остановившись только у канализационного слива. Цветы разлетелись во все стороны.

— Простите, — начал сокрушаться он и присел на колени, чтобы помочь мне собрать двадцать роз на длинных стеблях.

Одну за одной он сложил их обратно в оберточную бумагу. Этот великолепный мужчина так заботливо укладывал цветы. Я с изумлением наблюдала за ним. Светлые волосы на висках были коротко подстрижены, на макушке чуть длиннее. Не выбивался ни один волосок. Светло коричневые ресницы касались щек, скрывая карие глаза. Он был гладко выбрит отчего отчетливо проступали скулы… Он бросил на меня взгляд из-под ресниц и мой мир перевернулся.

Вот так просто.

По взгляду его глаз я поняла, что он жаждет обладать каждой частичкой меня. И, чистым сумасшествие было то, что я собиралась позволить ему овладеть мной.

Взволнованная, я схватила его телефон и передала ему тогда же, когда он протянул мне цветы.

— Ваш телефон разбился?

Он запихнул его в карман, пожал плечами и одарил меня ленивой улыбкой.

— Не важно. Куплю другой.