Мертвая зона - Дивов Олег Игоревич - Страница 14

О реальной бомбардировке зоны не могло быть и речи, это «мусорщики» горько иронизировали. Такое решение неприемлемо, поскольку доломает центр города, который еще можно восстановить — и срубить на ремонте бешеные деньги. А если там все развалится, заново строить Абуджу на том же месте не будут. Следовательно, кто рассчитывал озолотиться на подрядах, сильно обидится на того, кто бомбил, и того, кто посоветовал бомбить. И отомстит, вряд ли ограничившись магией вуду, — скорее уж ритуал совершат над бездыханными телами.

По счастью, ни бомбежка, ни массированный ракетный удар нереализуемы местными силами ввиду убожества африканской военно-технической базы; о, как мудро поступает мировое сообщество, поддерживая это убожество и не позволяя черным царькам покупать крутые игрушки! Вон, дали тут белым порезвиться — сами видите результат. Короче, остается ждать, пока зона все-таки сдохнет. А она не дохнет. Почему? Сколько можно повторять: мы не понимаем!

Энергию «Варзона Абуджа» могла экономить, как никакая другая; когда активная фаза конфликта завершилась и роботы остались одни, им, помимо отстрела мародеров, было в общем не с кем воевать. «Мусорщики» учли это и морально приготовились истратить сколько-то недорогой техники, если понадобится расшевелить зону, чтобы выработала ресурс. Ей дали отстояться больше, чем ждут обычно, проверили на электрическую активность — вроде глухо. Запустили осмотр с воздуха — и потеряли все беспилотники за несколько минут, ничего толком не разглядев. Двинули волну дронов-пустышек, конкретно под убой, но определили только внешний контур системы ПВО. Вскрылось ненормально много «утятниц», и все они стояли там, куда пешком не сунешься, чтобы их сломать. И поди угадай, какие из этих зенитных гранатометов одноразовые, а какие автоматические.

Пустили наземную разведку — та сгинула в момент. Радость, что зона вовсю использует средства РЭБ, а это высаживает аккумуляторы, поблекла на фоне того, как лихо роботы отстреливали незваных гостей на дальних подступах. Зона оказалась глазастая и меткая. Значит, датчиками тут пересыпано очень густо.

Делать было нечего; «мусорщики» начали спокойно и методично вскрывать наземную оборону, расходуя на нее все, что могло ездить и ползать, и утешая себя тем, что с каждым днем ближе момент, когда зона сдохнет. Через неделю решили дать ей отстояться еще месяц. А через полтора месяца перепродали контракт, сильно уронив его в цене.

Новый стервятник, наверное, думал, что сделка очень выгодная: он точно пришел на почти готовенькое, осталось поднажать самую малость. День-два, ну, неделя, и зона — труп. Нет, не досталось и ему вкусной тухлятинки. Конечно, прежде чем злорадствовать, надо уяснить: «мусорные» компании в принципе не для того живут, чтобы изматывать чью-то оборону; а если хватит дури и смекалки проломить ее подручными средствами вроде установок взрывного разминирования, — эх, пошумим, джентльмены! — то все равно некого будет вводить в прорыв. Силовые возможности «мусорщиков» ниже, чем у самой дохлой ЧВК. У них в основном саперная машинерия, тягачи и погрузчики, инженерные комплексы и минимум-миниморум автоматов и пулеметов для устрашения охотников до чужого добра. Личного состава кот наплакал, каждый второй с высшим техническим образованием и не готов пасть смертью храбрых, а кто без образования, тоже не самоубийца.

Но «Варзона Абуджа» была лакомый кусочек, так и манила вложиться в нее из расчета вернуть затраты многократно, — поэтому ее упорно брали измором. По данным Института, «мусорщики» совались в центр еще четырежды, всегда натыкаясь на мгновенный отпор. Поняв, что без воздушной разведки ничего не выйдет, пытались закидать ПВО стаями дешевых безмозглых квадрокоптеров, — и бюджеты затрещали по швам раньше, чем оборона подавилась. Сами-то коптеры пекутся на ЗD-принтере резво, как пирожки, но у пирожков есть привозная начинка — приводы и двигатели, — и она только зовется копеечной, а когда ее надо много, это весьма ощутимо... Оборону словно нарочно рассчитали под то, чтобы незваные гости остались без штанов и убрались отсюда по-хорошему.

Как назло, не удавалось атрибутировать роботов, формально подтвердив их принадлежность «Ландскнехтам». Просто не успевали: бац! — и ничего не видно. Назревала самая большая неприятность, много хуже, чем физическая невозможность заняться вывозом добычи. Варзона «определяется по противнику»; когда оттуда в тебя пуляет черт знает кто, это уже не варзона, а черт знает что. А вдруг там вообще живые люди отстреливаются? И вместо «территории без имущественного статуса», обозначенной в контракте, появляется, говоря языком международного права, «территория с неустановленным или переходным статусом», которую нельзя законно грабить. Если это невнятное положение затянется, надо подавать заявку в ООН, вызывать на место комиссию и готовиться к торжеству бюрократии.

По ходу дела контракт на разборку зоны был перепродан еще дважды, отвратительно подешевев.

Последний раз зону «щупали» семь месяцев назад, аккурат перед решением ООН об отчуждении региона Абуджи и передаче его под управление АТР. Кто-то, значит, предупредил, что еще немного — и шансы хотя бы отбить затраты упадут до нуля. Они и упали. Дальше вся активность заглохла сама собой. На территориях, куда готовится зайти АТР, ловить нечего, это теперь земля Агентства, народ Агентства и металлолом Агентства, а если там кто ворует-убивает, значит, его пока не заметили. Ну, сделали вид, что не заметили. Вдруг Агентству так надо. Допустим, оно так расчищает пространство, где можно будет спокойно работать.

«И все-таки, зачем утилизаторы засекретили Йобу? Смит предполагает, что их попросили. С кем они вошли в соглашение? На каких условиях?»

Ровно в ту же секунду, когда Лехе надоело рассматривать свиней и теряться в догадках, его осенило.

«Стоп. Впереди обломки дронов. И свиньи. Прекрасно и вполне понятно. А за спиной у меня — никаких обломков. И там ходят люди. Побаиваются, но ходят. Ведут наблюдение на сквозном перекрестке, где жизнь — копейка. Лоренцо долго и упорно нам объяснял, какая сторона наиболее опасна. Варзона пачками отстреливала мародеров, это установлено однозначно. Прошивала жилые кварталы насквозь, убивая на пределе дальности своих пушек. Сотни местных, пытаясь грабить жилые кварталы, не вернулись. И вот мы здесь. Ну?.. Что-то не так. Что-то не вяжется...»

Он опустил глаза, пытаясь оформить все это в голове, чтобы правильно задать вопрос. Спрашивать надо Смита. Наверняка у «оружейника» есть версия. Пускай тот прямо не ответит, но хотя бы намекнет.

И как сказать? «Джон, здесь что-то совсем неправильно»?

Одно Леху радовало: перестал бояться выстрела из центра.

— Алексей! Хватит там... Ты нам нужен!

— Уже иду.

Он развернулся на запад, держа видоискатель перед собой, и когда в окуляре мелькнуло нечто удивительное, не сразу поверил. Выкрутил зум до упора, пригляделся — и увидел во всех подробностях то, что Пасечник тщетно пытался рассмотреть через свою тактическую приблуду.

А меньше надо выпендриваться.

Оптический прицел отличная вещь, но справиться с дымкой, да еще на такой дистанции, ему трудно. А у скромного телевизионного оператора картинка не дрожит, компьютер чистит ее в реальном времени. Это не годится для точной стрельбы, ну, оператору и не стрелять.

А вот несколько обалдеть у скромного телеоператора получилось.

И бояться он начал по новой, да еще как.

— Сюда иди!

— Незачем так орать. Я прекрасно слышу, — сказал Леха, не двигаясь с места. — Сейчас все зафиксирую и подойду. Это ходовая часть тяжелого танка. Сверху обломки, будто там не башня стояла, а боевая рубка. И... очень странно...

Леха оглянулся на проводников: те прятались в тени на другой стороне перекрестка. Не потому что жарко — тут везде жарко, — а потому что прятались. Теперь он их понимал. Ему тоже больше не хотелось на этом пятачке высовываться из-за угла и стоять во весь рост.