Милосердие спецназа (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович - Страница 31

Врать друзьям плохо. Это правда, но и рассказать всё тоже не вариант. Тут прав Степаныч. Думаю, со временем всё и так выяснится. Ведь, как бы это не звучало, но парни продали душу, и отрабатывать это придётся. Главное, чтоб Руслан нашёл тех, кто Вовку починит, даже если это будут длинноухие гномы или бородатые эльфы. А там посмотрим. Но как же парням в глаза смотреть? Саня вон песню уже сочинил… Трогательную. А чёрт с ним, надо верить Руслану. Если не ему, то кому ещё?

В результате, благодаря усилиям Степаныча в госпитале я провалялся всего месяц и отправился домой. На лечении в тот момент оставались только Хан и Листик. Да и тех должны были выписать через неделю.

Ну что ещё сказать, всех нас очень оперативно наградили, уж больно важным оказался тот караван. Боюсь даже предполагать, что там везли. Хотя, зная, наших власть имущих, не удивлюсь если деньги. А ради чего могла ещё собраться такая толпа бандитов? Так что дали по ещё одной «Отважной» медали, в том числе и погибшим, похлопали по плечу и сказали, что Родина гордится нами, попутно поведав, каких же героев они воспитали...

Возвращался домой, как человек, а точнее, как нормальный российский дембель — слегка выбрит и пьян до синевы. Если за синеву брать цвет голубого берета. Ибо, пить как раньше, вряд ли смогу, но было весело. Ехал в купейном вагоне, боевые выплатили полностью, как и обещал Степаныч. Так что решил не экономить.

Зайдя в купе, просто обомлел, передо мной сидел ангел. Конечно, у этого небесного создания не было крыльев, зато была очень короткая юбочка, из под которой торчали загорелые ножки, полупрозрачная блузочка, с глубоким вырезом, и грудь не менее четвёрочки. И ярко-голубые глаза. Прямо под цвет моего берета. Всё! Я влюбился! Или это от воздержания?

— Проходи солдатик. Чего застыл? — невысокий, седеющий мужчина, искренне улыбается. Вот облом, мой белокурый ангел едет вместе с родителями. — Проходи, проходи, будем знакомиться. Меня зовут Сергей Павлович, — отец семейства крепко жмёт мне руку. — Это моя жена, — кивает на весьма миловидную русоволосую женщину средних лет, — Анна Ильинична. И, моя красавица дочь, Мила, — девушка кокетливо улыбается и слегка поводит грудью, и без того обнажённая грудь ещё больше оголяется. Хотя, казалось бы, куда ещё больше-то?

Про себя усмехаюсь: «Самка!» Ну, а что? Я и в прошлой жизни был интересен женщинам, а сейчас в подогнанной форме, с наградами и всеми полагающимися атрибутами дембеля, с лихо заломленным беретом, хуже точно не выгляжу. Да, форма российского десантника — это вам не х/б стройбата. Хотя и те перед дембелем стараются вовсю. А нам ещё Степаныч помогал, достал всё, что требуется и даже больше.

— Разрешите представиться! Старшина запаса. Егор Анатольевич Милославский, — лихо козырнул и щёлкнул каблуками. — Служил срочную, комиссован по ранению, следую домой.

— Вы воевали? — с придыханием спрашивает Мила.

— Да нет. Случайно на полигоне зацепило, — вру, не моргнув глазом, спасибо урокам товарища Васильева. Не хочется отвечать на вопросы о войне.

— Бывает, — Мила сморщила совершенно очаровательный носик. А ведь, наверняка, была уверена, даже если и не воевал, то с упоением начну врать. Лишь бы завоевать её благосклонность.

— Да ладно, старшина, — Сергей Павлович, недоверчиво качает головой, — здесь все свои. Я тоже служил и вижу, что у тебя на груди, такое на полигонах не заработаешь. Могу предположить, что одну «Отвагу» могли дать. Одну. Но две? А уж орден «Мужества» вообще молчу. Так что не хочешь, не говори, но и не ври, сынок, не надо. Такой набор только кровью заработать можно, — и повернувшись к дочери, добавил: — А ты не кривись, тебе что, в кино крови мало?

Мила заметно смутилась:

— Извините, Егор! — опускает взгляд. — Я глупая, да? — в голосе искреннее раскаянье.

В горле запершило:

— Вы не глупая, вы очаровательная! — немного тепла и я таю. Как мало солдату нужно.

— Ладно, боец, садись, — отец семейства хитро подмигивает. — За знакомство?

Киваю. Достаёт коньяк, супруга выставляет закуску. Разливает алкоголь в четыре пластиковых стаканчика: нам льёт от души, жене немного меньше и на самом донышке дочери.

— Ну, будем знакомы, Егор, — пьём…

Когда наливает третью, молча встаю. Сергей Павлович понимающе смотрит на меня и тоже встаёт. Некоторое время молчу и стиснув зубы, говорю:

— За братишек… — залпом пью. Чувствую, что пьянею. Сажусь: — Если бы вы знали, какие это парни были… — на глаза наворачиваются слёзы.

Мужчина смотрит в глаза и положив руку мне на плечо, тихо так:

— Вот и расскажи, сынок, легче будет…

Киваю на Милу:

— Не стоит?

— Ничего, пусть послушает, ей полезно. А то на боевиках совсем помешалась.

— Папа!!!

— Молчи.

Я вздыхаю:

— Да что рассказывать-то?

— А вот про парней своих и расскажи или вон, как награды получил. Наверняка стыдиться тебе нечего: у нас срочникам, пусть и старшинам, просто так медали, а уж тем более ордена не дают!

Наверное, стоило отказаться, но меня повело от коньяка и что греха таить, задело отношение этой девчонки. Вспомнилась та дура, которая науськала Олега и Петьку идти в армию. Да расскажу-ка я о парнях…

Киваю Сергею Павловичу на бутылку и провожу пальцем по пластиковому стаканчику, на сантиметр выше донышка. Тот понятливо кивает и разливает, до указанной метки:

— Ванька, парень-хулиган и забияка. У него был выбор: либо армия, либо срок. Так ему участковый предложил, — Мила улыбается. — Там он встретил парня со своего двора, с которым вечно враждовал и который увёл у него девушку, — в глазах белокурой красотки появляется неподдельный интерес.

— И что? Они подрались?

— Доча! — пытается вмешаться Анна Ильинична.

Но та только отмахивается:

— Мама, не мешай, интересно же. Что было дальше, Егор, они подрались?

— Почти, — киваю, — не получилось драки, его соперник Сашка, оказался парнем не промах и жёстко поставил того на место.

— И что потом? Он ему отомстил? — глаза блестят.

— Ещё как, — вздыхаю, — так отомстил, что Сашка до сих пор помнит.

— Как? — подаётся вперёд, давя на психику открывшимся видом. Палыч неодобрительно хмурится:

— Сядь. Не отвлекай человека.

— Ну, папа! — ангелочек хлопает глазками, как крылышками, и отцовское сердце тут же сдаётся. Тяжёлый вздох и опёршись локтем о стол, Палыч кивает мне, чтоб продолжал.

Криво улыбаюсь и, глядя в ожидающие глаза девушки, продолжаю:

— Отомстил Ванька по жёсткому, мало кто так сможет, — прерываюсь. — Палыч, а давай ещё немного? — тот кивает и плескает понемногу всем в круг.

— Что-то зачастили, — добродушно бурчит супруга.

— Ну, так как отомстил-то? — нетерпеливо ёрзает Мила, явно недовольная задержкой.

Выплёскиваю в себя коньяк и выдыхаю:

— Погиб.

— Как погиб? А как же месть? — непонимающе хлопает глазами девушка.

— Месть она разная бывает, — усмехаюсь, — Ванька закрыл собой Сашку, просто взял и умер вместо него. Умер за единственного настоящего друга.

— Так ты же сказал, они врагами были? — девушка непонимающе хлопает глазами.

— Так-то на гражданке, — усмехаюсь. — А там, — неопределённо машу в сторону, — там лучшими друзьями стали. За врага не умирают с улыбкой на губах…

— Это не месть, — как-то потерянно произносит Мила и смотрит на отца, ища поддержки.

— Это правда жизни, доча, — вздыхает, — были врагами, а стали друзьями. Да такими, что и умереть не жалко.

— Но он же у него девушку увёл? — возмущается Мила. — Он что просто взял и простил? — смотрит на меня.

— Жили-были два товарища-студента, друзья не разлей вода, — вместо того чтоб ответить, начинаю другую историю, — влюбились они в одну девчонку. Да и та вроде к ребятам не ровно дышала, вот только выбор сделать не смогла. Оба крепкие, видные парни, вот она им и сказала, что замуж выйдет только за настоящего мужчину, за героя. Наверное, чтоб подругам хвастать? И пошли ребята в десант, чтоб обязательно орден получить, — замолкаю и смотрю на Милу. Та нервно передёргивает плечами.