Красавица и чудовище (СИ) - Кассета Ирина - Страница 20

Я долго бродила по лабиринту тропинок, пока не нашла прекрасное, а главное живописное место для осуществления моего замысла. Села на землю, так как скамейка, увы, отсутствовала. Ничего и так удобно.

Разложила аккуратно карандаши, взяла листок и понеслась душа в рай. Творила я с самоотдачей, аж язык вылез. Рисовала упорно и целеустремленно. Штрих за штрихом, мазок за мазком. С чувством, с толком, с самоотдачей.

И вот момент истины, я сравнила свое творение с действительностью. Внезапно пришло осознание, что в моем случае "творение" от слова тварь… божья, причем слегка косорукая и совсем немного полнейшая бездарность. Осознать то осознала, но обидно до жути. А я то думала…

— Ахахах, — раздалось из кустов.

— Выходи если готов умереть, — сурово сказала я. И он вышел… Маска. Впервые слышу, чтобы можно был так смеяться, особенно от Маски. И знаете, я бы даже рада была, если бы смеялись не надо мной. А так я обиделась и, напыжившись даже в его сторону не смотрела.

— У Вас такое лицо, — заявил он, подходя и садясь рядом. — Что все настолько плохо? — спросил он понимающе и потом отобрал у меня мой ШЕДЕВР, к слову сказать, я пыталась отстоять его как могла, но обстоятельства были против нас. И вот, он увидел ЭТО. Знаете, не так обидно было, если бы он сказал что это ужасно. Нееет. Он сказал: — Мило, у тебя есть потенциал, — и, положив мой рисунок, отвернулся и его плечи загадочным образом начали трястись.

— Сами попробуйте, — сказала я в защиту.

— Это так по-детски, София, — пожурили меня, отсмеявшись.

— Просто признайте, что Вы даже так не сможете, — решила взять на слабо.

— Хорошо, давай лист, — это было очень мило. Рисовал он долго, всячески закрывая от меня свое творение. — Эмм, в общем, пейзажи это не мое, — подвел он итог и хотел уничтожить свой рисунок. Ну, уж нет.

И тут началась схватка, какой не видывал свет. Я напала, сзади стараясь отобрать лист бумаги и посмотреть. Он был быстр и увернулся. Ничего, ничего врагу не сдается наш гордый варяг. Подсечка, он падает. Бросок и я оказываюсь на земле. О-хо-хо. Итог был суров. Оба в грязи, уставшие, но веселые. И кстати, рисует он хуже, чем я.

***

(Две недели спустя).

Был уже вечер, я уже привычно сидела на подоконнике и читала книжку, которую мне, по моему заказу привезли. В наушнике играла песня, в общем, рай.

За эти две недели мы очень сблизились с Маской. Мы ходили в сад, рисовать. Да пусть художники из нас, скажем мягко не очень, но какое это удовольствие сидеть рисовать на свежем воздухе, а потом сравнить результаты и понять, что твой рисунок то лучше.

В дверь постучали. Я спрыгнула со своего места и побежала, чтобы открыть. Наверно тетя Валя пришла.

Но я ошиблась, это был Маска. В груде набатом застучало сердце.

— Здравствуй, Соня, не помешал? — спросил он оглядывая комнату за моей спиной, как будто хотел что-то или кого-то увидеть.

— Нет, конечно, заходи. Что-то случилось? — пропуская его в комнату, спросила я.

— Нет, ты сегодня чем-нибудь занята? — спросил он остановившись посреди зала.

— Да, в общем-то нет, есть предложения? — поинтересовалась я указывая ему на диван, предлагая присесть.

— Да, я думал над твоими танцевальными особенностями, — загладил он слова "косолапость". — Может, хочешь чтобы я поучил тебя танцевать? — сердце пропустило удар, я робко посмотрела на него, неужели он тоже хочет ко мне прикасаться?

— Было бы здорово, когда начнем? — произнесла я слегка хрипловато.

— Можно начать сегодня, — как от моей улыбки не треснули губы? Я готова была начать прямо здесь и сейчас.

— Я согласна, — как же я была рада, как хотелось в тот момент верить, что он тоже любит. Да, любовь — это страшная сила.

Мы спустились в нижний зал. Встали в центр, Маска взял одной рукой меня за талию, другой руку. И пошли поехали мои ноги по его.

Учителем он был терпеливым, знаете не каждому дано так долго терпеть побои наносимые учеником.

Я пыталась, честно пыталась. Но получилось так, что я случайно сделала ему подсечку и он начал падать, вместе со мной. А дальше все было в лучших традициях романтических комедий.

Я, лежа на нем стала приподыматься, и вот его лицо (маска) находилась на расстояние всего нескольких сантиметров. Сердце пустилось вскачь, вокруг начали кружиться бабочки. И я слышу хриплый шепот:

— Коленку убери.

— Что? — переспросила я.

— Ты мне весь генофонд отдавишь, — и тут приходит осознание, что коленка то моя, оказалась как раз между ног. Конечно, я подскочила и, извинившись, оставила скулящего Маску на полу.

Как же стыдно…

***

(Восемь дней спустя).

Утром я первым делом побежала в кабинет к Маске, да, с некоторых пор мне можно туда входить.

Открыв дверь, я с порога заявила:

— Я обо всем договорилась, пошли, — и, подбежав к столу посмотрела на Маску.

— София, может не сегодня? — жалостливо спросил он.

— Нет, нет, ты обещал.

— Хорошо, но только если у меня ничего не получится, ты отстанешь, — произнес он вставая.

— Конечно, конечно, — скрестив за спиной пальцы, пообещала я.

— Пошли уже, не отстанешь ведь, — побурчал для виду Маска и вышел из кабинета, я то знаю что ему тоже интересно. В один из вечеров мы обговорили с ним, что я буду придумывать нам совместные занятия, вот сегодня я решила провести кулинарные курсы. Сама то я готовить умею, не изыски конечно, но все же. Помогать нам я попросила Романа Андреевича.

Мы спустились на кухню, где нас во все оружии ждал повар. Нам вручили фартуки, заставили тщательно вымыть руки и лишь после допустили к заготовкам. Сегодня был принято решение приготовить яблочный пирог.

Я занималась тестом, а Маска жарил яблоки в карамели.

Начало было положено… Положено и на этом, пожалуй, конец.

Маска закосячил с самого начала порезав яблоки на две половины и бросив на сковороду. Потом забыл налить масла, и они сгорели. Третий раз налил слишком много масла, и кусочки яблок плавали в желтой жиже. После он поскользнувшись на разлитом масле налетел на меня, к слову сказать, я тогда несла бадью с тестом. Вот и получилось, тесто на полу, я сверху, повар в муке и яблоки начали пригорать.

Короче нас выгнали, подгоняя скалкой.

— Я же тебе говорил, — вытаскивая тесто из волос, сказал Маска.

— Я не думала, что ты такой косорукий косорук.

— София…

— Да, Маска?

— Ярослав.

— Что Ярослав? — переспросила я.

— Зовут меня Ярослав, глухая ты тетеря, — слегка взъерошив мне волосы сказал он. Глупый, не делай так, я все больше в тебя влюбляюсь.

головой.

Я не могла скрыть улыбку и постоянно смотрела на Маску, как я все-таки ошибалась на его счет.

***

(Три дня спустя).

Ярослав мне мстит, пришла в голову мысль, когда он заставил меня играть на пианино сотый раз одну и ту же мелодию. Явно мстит за урок кулинарии.

— Но не могу я, — проскулили в который раз.

— Сможешь, — злорадно ответил этот…

***

(Три с половиной месяца спустя).

Я шла по коридору, ища Ярослава. Опять куда-то запропастился. У нас сегодня запланирован просмотр фильма, а он опять увиливает. И тут я услышала мелодию. Красивую и неимоверно грустную, она доносилась из музыкальной комнаты.

Я побежала, чтобы послушать вблизи. Давно он не играл с такой самоотдачей. Эта мелодия вызывала на глазах слезы. Я стояла, боясь дышать. Сколько же боли и невыразимой тоски звучало в ней. А потом Маска видимо ударил руками по клавишам и замер.

Не знаю, что толкнуло меня, но я вышла из своего укрытия и направилась к Ярославу. Он сидел около пианино, опустив голову на клавиши. Я остановилась, прислушиваясь, нет, не показалось, он рычал тихо, бессильно и яростно.

Я вдохнула и подошла к нему, обняв со спины. Ярослав замер, напрягся, но голову не поднял, лишь прорычал:

— Уйди.

— Нет, — твердо ответила я и обняла сильнее. Мне почему-то казалось, что ему это надо пусть он и отпирается. Сейчас я видела не сильного, гордого мужчину, а раненого зверя, который отбивается из последних сил. Не знаю, что толкнуло меня, может женское естество, но я начала петь, пою, я скажем не очень, это не главное. Медленно, нежно, я пела и понимала, что плачу. Боже, как наверно глупо я выглядела.