Выбери любимый жанр

По прихоти короля - де Ренье Анри - Страница 36


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

36
Относительно г-на де Шамисси

О своем дяде, г-не де Шамисси, я не так много могу рассказать, как можно было бы предполагать. Родственные связи не обусловливали для него любви к людям, доказательством этого служат его чувства к брату – игумену Валь-Нотр-Дама. Он и отца моего недолюбливал. Будучи старшим в роду, он все-таки не захотел жениться, но не прощал моему отцу его женитьбы не только потому, что брак увеличил благосостояние того, но и потому, что его жена была прекрасна и добродетельна. Не знаю, собирался ли он подвергнуть испытанию ее добродетель или не мог противостоять ее красоте, но верно то, что он не остановился перед тем, чтобы вести со своей невесткой такие разговоры, одна мысль о которых должна была бы привести в ужас порядочного человека. Дело в том, что он так надоедал ей преступными приставаниями, что она была в большом затруднении, не зная, как избежать его присутствия, терпеть которое было небезопасно.

Дело дошло до того, что она принуждена была предупредить отца. Сначала он рассмеялся, убежденный, что произошло какое-то недоразумение и что жена ошиблась, приняв неловкую фамильярность за покушение. Однако жалобы повторялись, она плакала, умоляла, и он решился спрятаться в соседней комнате, откуда было видно и слышно все, что происходило рядом. Сомнений больше у отца не оставалось. Негодование и ярость его были таковы, что он ворвался в комнату. Одним прыжком он очутился на Шамисси и избил бы его до смерти, если бы того не отняли из его рук. Негодяй отделался сломанным ребром, четырьмя выбитыми зубами и одним наполовину выбитым, который не может встать на место и всегда виден на губе, даже когда тот не смеется.

Прошли годы, и они снова встретились. Игумен Валь-Нотр-Дама устроил внешнее примирение, но они ненавидели друг друга. Матушка не могла с ним разговаривать без легкой дрожи, хотя он был безукоризненно вежлив и обращался с нею вполне свободно. За этот промежуток времени он сделался набожным, по крайней мере из лицемерия, потому что из всех троих братьев Шамисси, которые в юности отреклись от так называемого реформатского вероисповедания, в котором они воспитались, как и многие дворяне того времени, только мой отец искренне осознал свое заблуждение и воистину обратился в лоно католичества. Г-н игумен Валь-Нотр-Дама, хотя и священнослужитель, отъявленный нечестивец, что совсем не мешает ему отлично управлять своими монахами. Он часто говорит, что его дело состоит в том, чтобы привести их к дверям рая, а затем он имеет право, если ему угодно, отправляться ко всем чертям.

Что касается военного г-на де Шамисси, то в вере его позволительно усомниться. Во всяком случае набожность его нисколько не стесняет. Жестокость его на всех наводит страх. В течение долгих лет она проявлялась незаметно, вплоть до голландской войны, когда уже не преминули о ней заговорить сначала тихо, потом во всеуслышание. Следствия этой жестокости повсюду его сопровождали. Где бы он ни проходил, оставалась пустыня. Он дотла разорял местность. Города, деревни, вплоть до мелких поселков, подвергались выкупам, грабежам, сожжению; он не принимал никаких мер, чтобы обуздать природную распущенность солдат. Не было жестокости, которой он не делал бы сам или не приказывал бы делать. Женщин и детей убивали во множестве, причем иногда убийство сопровождалось отвратительной утонченностью. В некоторых местах каналы были так завалены трупами, что шлюзы переставали действовать. О жестокостях этих ходили слухи, которые могли бы иметь досадные последствия, если бы не сочли нужным выставить их как необходимость военного времени и наказание, заслуженное упорным сопротивлением голландцев и средствами, для этого использованными ими, вроде разрушения плотин, что противоречит установленным правилам войны.

Поход этот в Нидерланды был очень плодотворен для г-на де Шамисси в денежном отношении, к чему он был небезразличен, отличаясь скупостью и желая при большом состоянии жить прижимисто. Он почти не тратился, а если и тратился, то только на самого себя, а не на кого другого. Он совсем не играл. Женщины обходились ему недорого. Говорят, что в лагерях он заставлял приводить к себе в палатку или на квартиру девиц, которых ему нравилось скорее мучить, чем пользоваться ими. Достоверно известно, что однажды ночью в Местрихте одна из них, с которою он заперся, выбросилась из окна и разбилась на мостовой. Нашли ее голой и на шее у нее были следы, причиненные не падением. В Париже не замечали за ним продолжительных связей. Суровость его отталкивала, а для привлечения к себе он не обладал щедростью, которая, действуя на корыстные чувства, заставляет преодолевать нерасположение к кому-либо. Так что жил он очень обособленно, заботясь только о своем достатке. В конце концов, достатком своим он был менее удовлетворен, чем самим собою, находя его не соответствующим своим достоинствам, к которым он питал уважение, более обоснованное в его глазах, чем в глазах других, что он замечал и чего не прощал.

Большим огорчением для г-на де Шамисси было то обстоятельство, что маршальский жезл ушел у него из-под носа. Он уже чувствовал его в руках и горел нетерпением схватить. Для его получения он готов был бы отдаться дьяволу, как в свое время отдался Богу из честолюбия, расчета и потому, что в то время для человека, желавшего выслужиться, выгоднее было протестантство переменить на католичество. Сомневаюсь, чтобы все это обеспечило ему царство небесное.

7 сентября 1677 г. С тех пор, как г-н Лангардери приобрел на войне возможность снискать хорошее о себе мнение, жена его, по-видимому, готова отказаться от поведения, которое, без сомнения, кажется ей более полезным, чем приятным, так как, судя по наблюдениям, она очень не прочь попытать другое, совсем не похожее на первое, но которое для нее будет легче и естественнее. Таким образом, в один прекрасный день я увидел, что отдаленность по отношению ко мне, которую она выказывала, заменилась благосклонностью, которую я не мог не заметить.

Хотя я испытывал от этого большое удовлетворение, тем не менее счел возможным показать, что я обижен за пренебрежение, выказываемое мне столь долго, и равнодушен к тому вниманию, которым теперь она меня дарила. Систему эту я проводил последовательно и, насколько мог, тщательно и ждал результата. Он не замедлил. Г-жа де Лангардери не пропускала случая искать моего общества, меж тем как я делал вид, самым естественным образом, что интересуюсь ее присутствием только в пределах вежливости, запрещающей мне его избегать. В то же время я организовал частые отлучки и старался, чтобы ей было известно, что я отлично обхожусь без нее в парижском особняке Маниссаров. По возвращении я был неисчерпаем в похвалах маленьким совершенствам барышни Виктории; я передавал тысячу забавных черт, выбрать которые мне было, по правде сказать, очень нетрудно и рассказ о которых г-жа де Лангардери слушала с нескрываемым неудовольствием.

Я вел дело так искусно, что она, в конце концов, задала мне вопрос, уж не влюблен ли я в эту девчурку, причем спросила с такой натянутой насмешливостью, что о причинах ее не могло быть сомнений. Я уклонился от ответа; она повторила вопрос. Я удвоил похвалы дочке г-жи маршальши и радовался дурному настроению, которое обнаружила г-жа де Лангардери при моих словах. Наконец, она не выдержала и так пристала ко мне, что я должен был притвориться, будто приперт к стене. Тогда я самым серьезным образом признался, что доля истины есть в ее упреках, хотя это совсем не то, что она предполагает; что барышня еще не достигла возраста, когда можно было бы питать к ней страстные чувства, но что это-то в ней мне и нравится; что молодость ее гарантирует безопасность для сердца, что в ее ребячестве именно и таится очаровательное отдохновение, намек на влюбленность и тонкая игра, которая успокаивает, забавляет и занимает. Я прибавил, что недавно испытал, какие опасности и печали сопряжены с делами, где терпишь неудачу, тогда как в тех, о каких идет разговор, нечего опасаться чего-нибудь в таком роде, поскольку тут единственная цель – развлечься, что, в конце концов, я решил, если можно так выразиться, поиграть в куклы и чувствую себя как нельзя лучше.

36
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело