Солнцеворот (СИ) - Криптонов Василий - Страница 32

Значит, они берут пищу иначе!

Мэролл шел прямо на берсерка, смотрел в его пустые глаза. Пустые черные глаза, без той алой точки, что выдает голод вечного. Но алая точка появилась, когда Мэролл перешел некую черту. Он тут же остановился и, склонив голову, смотрел.

Никаких чувств, вот что он понял. Берсерк не злился, не раздражался, не наслаждался. Он был лишь оружием, и вот-вот что-то приведет его в действие. Должно быть, то же самое, что питает его. А что это — невидимое, непостижимое, подвластное лишь немногим достойным, и несущее столько крови, что выпить её всю не удастся и за вечность?

«Алая Река», — произнес Мэролл, и ему показалось, будто огонек в глазах берсерка вспыхнул ярче.

Мэролл вернулся в лагерь, где за минувший год сменилось множество воинов. Кого-то учил он, кто-то учил его. Но сегодня Мэролл получил урок, который нужно было осмысливать долго, и ни с кем не поделишься знанием — сочтут безумцем.

«И что это было? — с ехидцей произнес один из бесконечно сменяющихся безымянных адъютантов. — Думали прорваться к Храму в одиночку?»

«Хотел посмотреть в лицо врагу», — отозвался Мэролл.

«И что?» — заинтересовался вампир.

«Посмотрел», — сказал Мэролл, прежде чем скрыться в палатке.

Там он долго сидел неподвижно, глядя на пробирку с кровью. Жажда нарастала. Мэролл закрыл глаза и представил, как умел, Алую Реку. Ощутил запах крови…

Когда не бьется сердце, глаза закрыты, а мысли подчинены воле, трудно следить за временем. Мэроллу казалось, прошло несколько минут, и жажда притихла. Неужели всё так просто?! Он, Мэролл, разгадал секрет берсерков!

«Ваше благородие?»

Кто-то появился на черном берегу. Мэролл дернулся в его сторону, чтобы убить негодяя, и очнулся в своей палатке с мечом в руке. Адъютант шарахнулся.

«Чего тебе?» — спросил Мэролл, убирая меч в ножны.

«Построение», — пробормотал адъютант.

Построение? Сейчас?

Оттолкнув вампира, Мэролл вышел из палатки и прищурился — лучи встающего из-за Храма солнца ударили по глазам. Он пробыл в палатке половину дня, вечер и ночь. Но ведь… Ведь он был не в палатке.

Шли месяцы. Мэролл осторожно нащупывал границы своего открытия. Порой он удалялся из лагеря, оставив адъютанта главным. Уходил в пустынную местность и укрывался за каменной насыпью. Просиживал там дни и недели, неподвижный, безмолвный. В первый раз его нашел-таки адъютант и едва не поплатился за это жизнью. Но, придя в себя, Мэролл ощутил к нему благодарность. Вот о чем он не подумал: как самому вернуться?

В другой раз он отошел дальше и вонзил меч в землю. Загадал, что каждый раз, как тень от меча коснется его лица, он будет прозревать. И вот он вновь на черном берегу, стоит и смотрит на бескрайнюю Алую Реку. За красноватой туманной дымкой — смутные очертания Той Стороны, где живут все погибшие, живут вечно и безбедно, в своем маленьком счастье.

Мэролл шагал вдоль берега, подумывая о том, чтобы найти исток Реки, узнать, правда ли там сердце Дракона? Но стоило произнести мысленно слова, как он увидел сердце — огромный красный ком, сокращающийся и издающий ритмические постукивания.

Настоящая Река исчезла, заменившись воображаемой. Мэролл покачал головой и заставил мысли улечься. Заставил течь спокойно и бесцельно, как воды самой Реки. Нет, не воды — кровь. Крови… Мэролл усмехнулся, выдумав это слово. Перед ним текли крови Реки. И не было у Реки ни начала, ни конца, и Той Стороны не разглядеть. Только Река. Только течение. Сила. Воля.

Тень упала на его лицо, и Мэролл очнулся. Сутки прочь. Голода больше не стало.

Мэролл уставился на крупный валун, лежащий у основания насыпи, устроенной невесть когда, непонятно кем. Этот валун — враг. Сказав себе так, Мэролл вновь закрыл глаза и остановился на берегу.

Врага он увидел тут же — это был берсерк, тот самый, которому Мэролл смотрел в глаза. Берсерк шел прямо на него через Реку. Откуда шел? Неважно. Это был враг, вот и все.

Вот он погрузился по пояс, по плечи, но продолжал идти. Мэролл нахмурился. Нет, это не то. Что ему, бездыханному, безжизненному и бессмертному, утонуть в крови?

Берсерка снесло течением, и Мэролл проводил взглядом его, превращающегося в точку на алом покрывале Реки. Враг исчез в вечности.

Когда тень от меча вновь коснулась лица, Мэролл открыл глаза. Валуна не было.

Он вскочил и обежал вокруг насыпи. Валун исчез! Обратился ли он в песок, или улетел куда-то далеко, куда не доставал глаз? Да и так ли это важно? Враг уничтожен, а голод… Голод сильнее не стал.

Когда Мэролл вернулся в лагерь, его ждал Эрлот. Король сидел в его палатке и смотрел спокойно, непроницаемо.

«Мне доложили о твоих отлучках, — сказал он. — Мне доложили, что ты ведешь себя странно. Я пришел выяснить, сошел ли ты с ума, или стал мудрым».

Мэролл выложил всё. Река шепнула, что Эрлоту можно довериться безоглядно. И Река не обманула.

«Ты и вправду мудр, — заметил Эрлот. — Пожалуй, мудрее, чем многие…» — Тут он осекся и, пристально поглядев на Мэролла, изнывающего от желания задать сотню вопросов, сказал:

«Река дает тебе силу, но забирает волю. С каждым разом тебе будет все труднее возвращаться, и однажды ты останешься там. Станешь берсерком. Но берсерком, который лишь оберегает свое уединение. Это — страсть, с которой ты входишь в Реку, и которую она умножает. Те берсерки, что стоят вокруг Храма, управляются другой волей, волей Эмариса, который приказал охранять дочь. В них есть смысл. В тебе, если ты не вернешься из отлучки, смысла не будет».

В глазах короля Мэролл увидел свою смерть и кивнул.

«И ты должен пить кровь. Кровь — это воплощение Реки в нашем мире. Отвергая ее, ты уходишь из нашего мира. Поэтому важно пить кровь каждый день».

И вновь Мэролл кивнул. Осмелился задать вопрос:

«А вы? Вы всегда умели это?..»

Король улыбнулся:

«А как, по-твоему, я пережил тысячи лет без войны, без утоления своей страсти?»

В этот миг Мэролл почувствовал, что между ними наладилась некая связь. Они с королем понимали друг друга и уважали.

«Придет время, и ты возглавишь армию, — сообщил Эрлот, когда они вышли из палатки и остановились, любуясь Храмом в лучах заходящего солнца. — Если хочешь — можешь вернуться в крепость и…»

«Нет, — покачал головой Мэролл. — Благодарю вас, ваше величество, но я бы предпочел остаться здесь. Здесь… Спокойнее».

Эрлот кивнул. Он понял.

Когда до лагеря дошла весть о том, что в Храме принцессы нет, все думали, что лагерь свернут. Но Мэролл остался, получив на то соизволение Эрлота. Ему нравилась пустынная местность, где высился Храм, нравились неподвижные фигуры берсерков. Мэролл чувствовал родство с ними.

Он думал, что теперь все разбегутся, ведь не было больше великой цели — убив принцессу, заслужить лордство. Но вышло иначе. В отряд Мэролла стремились попасть все, потому что Мэролл стал лучшим. Он выносил с берегов Реки знания и умения, которые, казалось, были у него всегда, лишь пробуждались теперь.

«Похоже, мы разделили страсть», — заметил однажды Эрлот, понаблюдав за поединком Мэролла.

В ответ Мэролл крепче сжал рукоять меча. Теперь всё стало на свои места. Ну конечно. Война! Война — его страсть.

Оглядываясь назад, Мэролл видел себя прежнего, глупого юнца, мечтающего лишь выжить в творящемся вокруг хаосе. Теперь он улыбался, вспоминая. Теперь он изменился.

— Ваше благородие?

Мэролл открыл глаза. В палатку просунулась голова адъютанта, который задержался в отряде так надолго, что Мэролл запомнил его имя.

— Чего тебе, Диррэл?

Возвращение с берегов Реки далось легко, Мэролл научился управлять собой в совершенстве.

— Новобранцы прибыли и ждут вас.

— Сколько их?

— Четверо.

— Да уж…

Мэролл знал, что в Кармаигс стекаются полчища баронетов, но до него доходили единицы. Те, кто сумел управиться с магией огня. Остальных обучать не имело смысла. Есть разница между вампиром и человеком, получившим дар.