Конкуренты (СИ) - Барышев Александр Владимирович - Страница 14

— Это что? — опасливо спросил Вован.

— Это вкусно, — ответил с набитым ртом Бобров.

Против такого авторитета Вован не устоял. Тем более, что отведанное яство оказалось обычным консервированным компотом.

— Стоп, — сказал сам себе Вован. — Откуда тут консервированный компот? Колись, Серега.

Серега скромно улыбнулся.

Все выяснилось буквально на следующий день. Вован осознал, что пока он вел с пиратами свою локальную войну, в поместье шагнули очень далеко на пути превращения его, по сути, в самодостаточное образование, для которого соседи не более чем торговые партнеры. Уже сейчас обитатели усадьбы брали в городе только керамические изделия. При желании, они могли бы наладить и свое производство, но Бобров просто считал излишним нагружать свою инфраструктуру местными технологиями. Получается у соседей хорошо — и ладно. А вот то, что Бобров не хочет делиться с обитателями города технологиями двадцатого века, капитан, в отличие от Сереги, поддерживал и одобрял. По его однозначному мнению, ход истории это ход истории, и не надо в него вмешиваться. Концепцию «люди как боги» он категорически отвергал. И знал, что он в этом не одинок, и его, ежели что, поддержит и Петрович и даже Юрка, служащий главным мостом между мирами. Насчет дяди Васи он, конечно, был не так уверен, но даже возраст того указывал скорее на консерватизм мышления. Никто не спорил, что бывало и наоборот, но это, как правило, были исключения.

Вобщем, Вован с удовольствием принял возложенную на него часть обязанностей и обещал передать всем капитанам своих кораблей и заморским купцам-посредникам назидание о закупке всяких, даже экзотических фруктов.

Серега же, получив такую поддержку, перешел к уже промышленным масштабам. Под это дело была построена даже котельная для питания паром технологического процесса, где предусматривалась высокая температура и давление. А Агафон лично съездил на встречу со свои скифским коллегой и отвез ему на пробу несколько горшочков нового изысканного лакомства. Отзывы из дворца поступили самые благожелательные и Агафон, не сомневаясь больше, взял на реализацию большую партию, прибавив к ним несколько амфор молодого пока коньяка.

Обоз должен был тащиться до Неаполя пару суток и Вован не стал дожидаться результатов. В новое плавание его провожала робко стоящая в сторонке Млеча.

Была середина октября. Море стало темно-синим и сморщенным. Ветер дул преимущественно с северных направлений и воздух ощутимо похолодал. Осень правила бал на юго-западе Крыма. Вернувшийся из города Прошка злорадно доносил развалившемуся в кресле Боброву:

— Неуютно у них в городе. Народ уже сейчас мерзнет, заматываясь на улице в гиматии, пеплосы и хламиды. И, главное, никто не утепляется. Кажется, пример перед глазами, я имею в виду скифов, ну надень ты штаны и будет тебе счастье. Нет, блин, ходят с голыми ногами. Даже наш прогрессивный Никитос. А потом прибежит к Петровичу. Ведь ясно же, что здесь не Греция.

— Это он зря, — добродушно проговорил Бобров. — Дует же. Сколько там снаружи? Не смотрел?

— Смотрел, конечно, — Прошка отвлекся от критики несчастных херсонеситов. — Девять градусов. А между прочим, когда я уезжал утром, было одиннадцать. Холодает, однако.

— Холодает — ладно, — сказал Бобров. — А вот шторм нам сейчас совсем не нужен. На днях должен прийти «Трезубец», а Владимир вдоль берега не ходит. И, скорее всего, рванет от Босфора прямо сюда.

— Нуда, — хихикнул Прошка. — Млеча и все такое…

— А в ухо? — лениво поинтересовался Бобров.

— Молчу, молчу, — Прошка был само смирение.

В дверь таблинума заглянула Злата.

— Ага. Вот ты где. Там Юрик появился. Замерз как последний раб в одной набедренной повязке. Сейчас на кухне трясется. Ефимия ему вино греет.

— Зря он с вина начал, — проворчал Бобров. — Лучше бы чайку с медом принял. Наверно не хочет выбиваться из образа.

— Это кто тут чего не хочет? — из-за плеча Златы появился закутанный в одеяло Смелков.

В руках его исходила паром большая кружка. Юрка смачно отхлебнул из нее и блаженно зажмурился.

— Некта-а-ар.

Потом добавил специально для Боброва.

— Сам пей чай, узурпатор. Расселся тут, понимаешь.

— Чего тебя принесло в такой холод? — поспешил перевести разговор Бобров, зная Юркино отношение к авторитетам.

— Это у вас холод, — передернулся Смелков и торопливо отпил из кружки. — А у нас теплынь и некоторые еще купаются. А принесло меня по твоей просьбе. Так наверно я и останусь неоцененным, — добавил он, обращаясь уже к Злате.

Та сочувственно покивала.

— Это что еще за просьба? — удивленно спросил Бобров.

— А кто это у меня просил достать ему сперму быка-производителя для искусственного осеменения? Не ты?

Окружающие ошеломленно посмотрели на Боброва, а тот заметно смутился и начал оправдываться:

— Ну просил. Так это когда было-то.

Юрка даже про свое вино забыл.

— Ты что ж, думаешь я ее под кроватью держу, эту сперму? Или что я сам бык-производитель? Я же пол Хохляндии обзвонил пока не раздобыл это… не знаю, как назвать. А денег сколько угробил. Вобщем, с тебя полкило золота. В другой валюте не беру.

— Прошка, сбегай за Петровичем, — попросил Бобров. — Где у тебя эта сперма? — это уже к Юрке.

Тот вытаращился небывало.

— Моя при мне, — проворчал он. — А вот бычья в моей комнате в сосуде Дьюара. И надо поторопиться.

Петрович вбежал в таблинум решительный и готовый ко всему. Однако среди присутствующей публики он не заметил никого, кто бы остро нуждался в его помощи. Петрович недоуменно оглядел странно выглядящий народ и повернулся к Боброву за разъяснениями. Но Бобров его опередил.

— Петрович, — спросил он и слегка поежился, — вот как ты относишься к искусственному осеменению?

— Я? — переспросил несколько огорошенный эскулап. — Я к нему не отношусь.

— Нет, ты не понял, — сказал Бобров. — А чтобы было понятно всем, я начну издалека. Вот все вы любите творог, сметану и простоквашу.

Из угла, где пристроился Прошка, раздался мечтательный вздох.

— Так вот, Млечина молочно-товарная ферма не может обеспечить всех желающих этим продуктом. Не потому, что ей не хочется, а потому, что местная порода коров этого сделать не позволяет. Мелкая она слишком. Понимаете? И надои у нее соответствующие. А современную нам корову через портал не протащить.

— Ну-у, — сказал Петрович. — Я бы взялся.

Присутствующие посмотрели на него удивленно, а закутанный в одеяло Смелков с откровенной иронией. Бобров же вообще не отреагировал и продолжил, как будто Петрович ничего и не говорил.

— Почитал я литературу про выведение новых пород и понял, а зачем нам здесь корова или бык-производитель, когда можно обойтись частью быка.

— Хрен отрезать? — подал голос испорченный агорой Прошка.

Бобров посмотрел на него укоризненно и Прошка смешался.

— Так вот, частью. И эту часть нам Юрка доставил.

Юрка забросил конец одеяла на плечо на манер гиматия, прижал руку к сердцу и раскланялся. Содержимое кружки он предусмотрительно выпил.

— Теперь, кто у нас ближе всего к этому делу? Конечно, Петрович.

Общее внимание обратилось на Петровича.

— Э-э, — сказал тот. — Я врач. Терапевт. Я не ветеринар.

— Ничего, — успокоил его Бобров. — Ты же гинекологию знаешь. Ну вот, там то же самое, только хвост мешает. И вообще, Мелания тебе поможет, да и Млеча в стороне не останется. Давай, Петрович, а то сперма испортится. А за нее деньги плачены.

Петрович ушел, храня на лице выражение одновременно мрачное и озадаченное.

… — Парус! — с воплем в таблинум ворвался всезнающий Прошка.

Бобров и Петрович, сидящие за низким столиком и вычисляющие сроки стельности коров, дружно вздрогнули. Бобров погрозил Прошке кулаком, а Петрович швырнул в него тапочек. Прошка ловко уклонился, и Петровичу пришлось идти за тапочком к самой двери.

— Это Вован, — сказал Бобров значительно и продекламировал: — Из дальних странствий возвратясь…