Южно-Африканская деспотия (СИ) - Барышев Александр Владимирович - Страница 14

После ночного бдения (солнцу Бобров, как и никогда не виданный им астроном не доверял, и все определения производил ночью), Бобров вколотил в землю заранее заготовленный колышек, привязал к нему веревку длиной метров двадцать и, пользуясь ею как радиусом, очертил здоровый круг. При этом на пути веревки оказалась трава, кусты и даже одно дерево. Все это было безжалостно срублено и скошено.

— Здесь! — сказал Бобров как можно торжественней. — Здесь будет заложен фундамент нашего благосостояния.

Из всей экспедиции его речь произвела впечатление только на Петровича, который знал что такое алмаз и почем он нынче на рынке. Для остальных же все это были просто звуки, правда, наполненные неясным им смыслом.

Но работа закипела. Многие работали по привычке, зная, что Бобров зря не скажет, многих грела мысль об обещанном богатстве. Эти тоже уповали на то, что Бобров зря не скажет. Бобров давно уже осмотрел местность и прикинул где, что и как. Поэтому разбил свою команду на более мелкие группы и каждой дал конкретное дело. Даже начавшему поправляться жертве старого льва нашлось дело — его приставили к кухне и он, слегка перекосившись и припадая на правую ногу, гордый от того, что может помочь, поддерживал огонь сразу под тремя котлами, не забывая помешивать варево.

Одна группа отправилась валить близлежащую рощу деревьев и разделывать ее на бревна и жерди. Вторая, взяв с собой двух мулов, отправилась к реке за водой, попутно восхищаясь предвидением Боброва, захватившего с собой кожаные бурдюки. Третья в темпе возвела трехногую вышку с площадкой наверху, на которую тут же влез часовой. Ну а четвертая, самая многочисленная, увлеклась земляными работами. Причем, земляные работы велись сразу в двух местах. Большая часть землекопов работала в очерченном Бобровым круге, меньшая же чуть в стороне, там, где стояла сторожевая вышка. Там предполагалось разместить защищенное жилище для тех, кто останется. Бобров успевал и туда и сюда.

Во второй половине дня стали обрисовываться контуры того, что Бобровым было задумано. Группа, занимающаяся древесиной с дружными воплями на древнегреческом: «Раз-два взяли!» тягала разделанные стволы к месту, выбранному подстройку. Они настолько вошли в азарт, что за день перетаскали чуть ли не половину рощи. Боброву пришлось отвлекаться от интересной работы землекопа и слегка притормаживать горевших энтузиазмом древорубов. Перевозчики воды или, попросту водовозы успели сделать три рейса, притащив наверно больше кубометра воды, которую слили в специально подготовленную для этой цели обмазанную глиной яму.

Закончив свой тяжкий труд, они совсем собрались было завалиться рядом, но Бобров не дал им расслабиться. Время поджимало, и водовозы отправились к землекопам. Те уже устали махать лопатами и кирками, и свежая сила прибыла очень вовремя.

… Неделя, которую отпустил себе Бобров на обустройство остающихся и на создание им фронта работ истекала. Сделано было много. Да почти все, кроме одного — не было найдено ни единого алмаза. А это означало, что Вован сделает рейс практически вхолостую, Юрка не выйдет на нужный рынок, и вообще все отодвигается примерно на три месяца. Бобров тосковал, и продолжал копаться на участке, хотя солнце уже заходило. Петрович таскал волокушу к водоему и сваливал породу в кучу, чтобы потом сразу промыть.

Остальные тоже не сидели зря, и куча породы возле водоема росла прямо на глазах. Просто, чтобы не мешать, они копались вдалеке от Боброва, но в пределах очерченного им круга.

Стемнело. Принесли факелы. Все бросили ковыряться в земле, и сошлись возле водоема, где Бобров лично промывал кучу породы. Вода от не успевающего осесть промытого грунта приобрела темно-коричневый цвет, и различить в ней что-либо становилось проблематичным. Бобров давно бы бросил свое занятие и поставил кого-нибудь другого, но как объяснить людям, что алмаз похож на тусклый кусочек стекла, если люди стекла в жизни не видели. Наконец, видимо от безысходности, он слегка реорганизовал свой труд, поставив на промывку одного из тех, кого он наметил в старатели, а сам просто просматривал результаты.

Глаза уже слипались, когда в промытой мелкой гальке пополам с крупным песком что-то почти неприметно блеснуло. Бобров уже сколько раз обманывался, принимая отблеск факела на мокром боку камешка за полноценный алмаз, что отреагировал достаточно вяло. Но промывающий слегка повернул лоток и отблеск не исчез. Мало того, он вспыхнул искрой, уколов глаз острым лучиком. Это уже не походило на отражение факела, и Бобров заинтересовался. Он коршуном бросился на лоток так, что промывщик с перепуга выпустил его из рук и блестящий камешек затерялся в десятках других.

Бобров нетерпеливо махнул рукой людям, держащим факелы:

— Ближе давайте!

И стал рыться в лотке. Факелы трещали. От них шел ощутимый жар, но Бобров не замечал, продолжая вычерпывать, разглядывать на ладони и отбрасывать в сторону мелкие камешки. Но вот он нашел то, что искал и замер на мгновение. А потом вскочил и заорал на всю степь:

— Нашли! Ура! Петрович, мужики, мы нашли алмаз!!!

Естественно, все полезли смотреть, и Бобров едва не уронил находку во второй раз. Он крепко сжал кулак и сказал:

— Так. Все отвалили. Покажу завтра при свете дня. А то сейчас уроним и уже не найдем.

Народ, недовольно ворча, стал расходиться.

— Ты смотри, — сказал Бобров Петровичу, заталкивая камень в карман и тщательно его застегивая. — Ведь в последний день нашли. Не ошибся я, выходит.

— Да здесь кругом этих алмазов, — повел рукой Петрович, что должно было означать наличие алмазов в окрестностях. — Помнишь, небось, где нашли первый алмаз в Кимберли?

— А как же, — сказал Бобров. — Еще бы. «Эврика». Рядом с деревушкой Хоуптаун. Только до него еще более двух тысяч лет вперед. Его на том месте еще нет.

— Вот, — сказал Петрович. — Тут если по берегам Оранжевой поискать…

— Поищем и по берегам, — сказал Бобров. — Какие наши годы.

Утром все встали пораньше. И не столько для того, чтобы проводить Боброва, который уходил на побережье с шестью товарищами, сколько для того, чтобы взглянуть на алмаз. Камень при ближайшем рассмотрении не вызвал той бури эмоций, которую вчера продемонстрировал Бобров. Тусклый, неправильной формы. Можно было бы сказать, что он похож на стекляшку, если бы они знали как выглядит стекляшка. Поощряя любопытство работников, Бобров дополнительно имел в виду, что теперь они представляют, как выглядит искомый алмаз, а значит, будут искать предметно. Потому как если бы он камня не нашел, еще неизвестно, что бы они в его отсутствие накопали.

Так что отбытие Боброва слегка задержалось, пока все, даже хромоногий повар, не рассмотрели, что же такое им предстоит добывать. Потом Бобров тщательно спрятал камень, чтобы не дай Бог не посеять по дороге, окинул последним взглядом уже обжитой лагерь на местности, названной без затей Кимберли, и под дружные пожелания счастливого пути маленькая группа отправилась в обратную дорогу.

Следом потопал мул, нагруженный Петровичем, потому что идти решили быстро, а Петрович, по общему мнению, был кадром слишком ценным, чтобы его переутомлять. Петрович, понятное дело, возражал, но как-то неубедительно. Несколько человек во главе со Стефаносом хотели было Боброва и компанию проводить, но Бобров отказался, заявив, что если Стефанос хочет убедиться в том, что они действительно ушли, так он ему это гарантирует. А вообще не стоит терять времени, потому что через месяц-полтора он вернется и, если за это время они не нароют хотя бы десятка камней, то всех их отдадут львам. Словно в подтверждение этих слов вдалеке послышался львиный рев. Стефанос посмеялся и остался.

Идти действительно было легче и быстрее. Петрович, сидя выше всех, осматривал окрестности и комментировал увиденное. Поклажи у мула кроме Петровича было немного: палатка, бурдюк с водой, да на пару дней провианта. Остальной провиант решили по ходу дела добывать охотой.

Тем более, что Петрович с седла запросто мог снять какую-нибудь антилопу. Ну, если бы умел метко стрелять.