Кровавые тени (ЛП) - Андерсон Эвангелина - Страница 7

— Слизь. Смотри. — Он указал на мою ногу — ту, за которую тварь ухватилась языком. Я с отвращением увидела на ней разводы серовато-черной слизи.

— Фу! — Мой желудок снова сжался, угрожая избавиться от воды, которую только что выпила. Я прижала руку к ноющему животу. — Убирайся! — взмолилась я.

— Конечно. — Склонившись надо мной, он включил воду. Едва над ванной появился пар, он подхватил меня на руки и опустил в воду.

— Эй! — запротестовала я.

Вода оказалась наполовину ледяной, наполовину горячей и ещё не успела смешаться. Я не знала, то ли мне задрожать от холода, то ли закричать от ожога.

Лаиш не обратил внимания на мои протесты. Он схватил чистое полотенце, что бабушка вешала специально для гостей, и начал с остервенением оттирать им мои ноги.

Я хотела запротестовать против столь жесткого обращения — казалось, Лаиш пытался содрать с меня кожу — но потом поняла, что это необходимо. Серовато-черная слизь, что покрывала мою кожу, не хотела оттираться. На самом деле, это выглядело так, будто эта гадость вгрызалась в мою кожу. От этого зрелища меня снова охватила паника.

— Убирайся! — взмолилась я, потирая ногу. — Оставь меня, пожалуйста!

— Непременно, — тихо ответил он. — Просто стой смирно, Гвендолин.

Я не могла успокоиться. Эта дрянь въедалась в мою кожу, обжигая… словно кислотой. Я едва сдерживала крик, пока Лаиш оттирал мое бедро и голень. Одновременно бормоча что-то на своем странном пронзительном языке. Мои уши болели так же сильно, как нога, обожженная слизью.

Наконец боль от ожогов прошла. Слизь окончательно отшелушилась, слезая длинными тонкими рваными полосками, словно змеиная кожа.

От подобного зрелища тошнота снова и снова подступала к горлу, но, к счастью, меня не вырвало. Когда всю эту дрянь смыло в канализацию — что, без сомнения, погубит водопровод бабушки — я с облегчением всхлипнула и осмотрела себя. Несмотря на кислоту, разъедающую плоть, моя кожа оказалась неповрежденной, слава богине. Она была привычного цвета кофе с молоком и лишь слегка покраснела от трения. Мой желудок тоже более менее успокоился, ну по сравнению с тем, что десять минут назад меня безостановочно рвало.

Лаиш со вздохом откинулся назад и устало оперся локтями о борта ванной. Я заметила, что его безукоризненно сшитый черный смокинг и накрахмаленная белоснежная рубашка полностью промокли. Его обычно уложенные в идеальную прическу чернильно-черные волосы растрепались. Короче, сейчас за всё время нашего знакомства он выглядел более человечным. Ну, кроме полыхающих рубиновых глаз.

— Это едва не случилось, — пробормотал он, покачав головой. — Я всегда забываю, насколько хрупки вы смертные. Ты чуть не умерла, Гвендолин. Дважды.

— Знаю, — ответила я и разрыдалась.

Ненавижу рыдать, как девчонка, потому что большую часть времени я довольно жесткая. Но я только что пережила страшное. Меня своим языком едва не утянул в яму демон, пережила аллергическую реакцию на мерзкую слизь, которая, словно кислота, едва не разъела мою кожу, в общем, не самая моя спокойная ночь. И мне пришлось обратиться за помощью к Лаишу, и он увидел меня в не самом выгодном свете. Не то чтобы меня заботило его мнение, говорила я себе, но всё же…

— Ох, Гвендолин… Всё хорошо. Всё будет хорошо. — Не обращая внимания на свой супердорогой костюм, он привлек меня к себе. — Поплачь, если тебе это нужно, mon ange, — пробормотал он. — Всё будет хорошо. Поплачь, если тебе от этого станет легче.

От его шепота я перестала рыдать и выпрямилась.

— Я в порядке, — ответила я, отстраняясь от него и стирая слезы. — Я в порядке. На самом деле в порядке.

— Конечно, да, — тихо сказал он. — Ты только что не один, а два раза избежала смерти, после того как позвала на помощь того, кого презираешь.

— Я не презираю тебя, — ответила я с беспокойством. — Просто ты мне не очень нравишься. Не то чтобы я тебе не была благодарна за то, что пришел и спас меня.

— Я тебе не нравлюсь, потому что всё время раздражаю тебя, — сказал он. — Ты тоже меня раздражаешь, Гвендолин, и именно по этому мне нравишься. Очень нравишься. Тем более, что сейчас ты… влажная и полуобнаженная.

— Я не полуобнаженная, — запротестовала я, румянец опалил щеки.

— Значит, нет? — Он скользнул рубиновым взглядом по моему телу, напоминая, что сейчас я одета лишь в тонкую белую футболку и трусики, влажная ткань которых облегала меня, словно вторая кожа. Я внезапно осознала, что мои соски болезненно затвердели — причем оба чувствительных пика отчетливо виднелись из-под почти прозрачной ткани футболки.

— Нет, — ответила я вызывающе, одновременно стараясь прикрыть груди рукой.

— Позволю себе не согласиться, — пробормотал он низким поддразнивающим голосом. — Ты наполовину обнаженная, в основном влажная и чертовски прекрасная, Гвендолин.

От его взгляда по спине прокатился жар, но я нетерпеливо выбросила это из головы.

— Пять минут назад я была покрыта слизью и едва не выплюнула собственные внутренности, а сейчас, уверена, похожа на мокрую крысу, — пробормотала я, нахмурившись. — Либо тебе нужны очки, либо ты слишком много выпил, прежде чем решил прийти и спасти меня.

— У меня отличное зрение, а алкоголь на меня не действует, — пробормотал он, опаляя меня взглядом. — Давай вытащим тебя из этой ванны.

Он помог мне выйти из ванной. Пока я стояла, пачкая водой лучшую керамическую плитку бабушки, Лаиш взял полотенце. Но не позволил мне его забрать.

— Не сейчас, mon ange. Сначала я должен тебя осмотреть.

— Осмотреть меня? О чем ты говоришь? — возмутилась я.

Лаиш ответил не словами, а действием. Он опустился передо мной на колени и заскользил большими горячими ладонями по моим дрожащим ногам.

— Что ты делаешь? — я попыталась отстраниться, но он крепко держал меня на месте.

— Хочу убедиться, что смыл всю слизь этого порождения ада. Если останется хоть несколько пятнышек, он прогрызет себе путь внутрь тебя.

— Оно… может? — ахнула я от ужаса.

— Боюсь, что да, — кивнул он.

— И что тогда случится? — Я с тревогой осматривала собственные ноги.

— В конце концов, оно доберется до твоего сердца и убьет тебя изнутри. — Он посмотрел на меня. — Так что извини, но мне придется осмотреть тебя очень тщательно.

— Хорошо, — беспокойно проворчала я. — Но никаких шалостей.

— Я даже не мечтал об этом. — Он очаровательно улыбнулся мне, проведя пальцем по внутренней поверхности моего бедра. — Слегка расставь ножки, если ты, конечно, не возражаешь…

Я выполнила его просьбу, по щекам разлился горячий румянец. Я отлично осознавала, что мои трусики влажные, а белый хлопок стал абсолютно прозрачным. И обрадовалась, что накануне сделала полную восковую депиляцию… и тут же рассердилась на себя за это. Почему меня заботило, что подумает Лаиш о том, что бабушка называет моими «женскими прелестями»?

Лаиш овевал горячим дыханием внутреннюю поверхность моих бедер, и я не могла не подумать, что раньше ни один мужчина не приближался ко мне настолько близко. По телу прокатились мурашки, сердце забилось быстрее, я ожидала его дальнейших действий… или, по крайней мере, непристойного комментария.

Но Лаиш удивил меня. Он просто тщательно осмотрел меня и удовлетворенно кивнул.

— Отлично. Ты чиста. — Он встал одним плавным движением и завернул меня в полотенце.

— Что, это всё? — не удержалась я от вопроса.

Он приподнял бровь:

— Ты разочарована? Надеюсь, ты не подумала, что я начну заигрывать с тобой, воспользовавшись твоим нынешним ослабленным состоянием.

— Я не ослаблена. — Я выпрямилась, желая, чтобы мои слова оказались правдой. — И не разочарована. Просто… удивлена.

— То, что я родом из царства похоти и зла, ещё не означает, что я не джентльмен. — Его рубиновые глаза вспыхнули. — К тому же мне не интересно воспользоваться женщиной, попавшей в беду. Я предпочитаю долгое соблазнение, mon ange.