Кодекс чести (ЛП) - "Рэдклифф" - Страница 18

Ну, тоже плохо. Она тоже была в бешенстве.

— Вы бы предпочли ездить? — спросила Старк несколько минут спустя.

— Нет, я бы предпочла гулять. На самом деле одна. — Блэр сжала руки в кулаки в карманах.

Январское замораживание ещё не наступило, и температура была на тридцать градусов. Бойкая, но для кого-то, идущего быстро и в гневе, ночь была достаточно тёплой. Расстёгнутая куртка вспыхнула позади неё, как у стрелка. Она криво улыбнулась иронии.

Якобы она была в опасности и единственная из окружения без оружия. У неё не было большой любовной связи с оружием, но она была честной и знала с абсолютной уверенностью, что сможет убить, если от этого зависит её жизнь. Это было и у неё. Но всё же они играли в эту игру — что важность её жизни превысила все остальные, и, поскольку она это сделала, она ничего не могла сказать по этому поводу.

— Ты можешь кататься, — сказала Блэр. — Я еду к Франсин.

Бар был одним из старых притонов Блэр, что-то среднее между пит-стопом «счастливый час» для офисных работников яппи и после нескольких часов местом встречи для игроков, интересующихся чем-то более пряным, чем быстрая ванильная шумная игра.

Блэр провела много вечеров, собирая женщин у Франсин, особенно в те дни, когда она имела привычку избегать своих защитных деталей и делать обходы инкогнито в разных барах. Она не пыталась скрыть свою внешность сегодня вечером, хотя она оставила свои волосы и, одетая так, как она была, вероятно, не была бы признана большинством людей, которые не смотрели внимательно. Старк не стала комментировать, но что-то в её челюсти показало, что она недовольна.

Ад. Тихое противостояние было почти таким же раздражающим, как и всё остальное.

— Ты знаешь, Паула, — сказала Блэр, — если бы у тебя были сомнения относительно предстоящей кампании, ты могла бы что-то сказать мне. Мы могли бы поговорить об изменении наших процедур.

— Я не думала, что вы будете восприимчивы к этой идее.

— Но ты не знала, не так ли? Ты просто предполагала, что будет проще и целесообразнее пойти за моей спиной к моей жене и Люсинде. Ты добралась до моего отца?

— Я следовала протоколу.

— О, чушь, — огрызнулась Блэр. — Не мешай мне с оправданием протокола. Все вы прячетесь за протоколом, когда не хотите беспокоиться об обычной вежливости.

Старк дёрнулась к Блэр, её лицо было открыто шокировано. Может быть, она действительно не понимала, каково это быть на другой стороне протоколов.

Блэр остановилась посреди тротуара.

— Ты, честно говоря, понятия не имеешь, каково это, когда люди сидят и обсуждают, что ты можешь и не можешь сделать?

Старк приподняла брови, смятение заменило неверие.

— Это почти то, что происходит каждый день практически для всего — что делает ваш отец, что мы делаем, что вы делаете. Так что, я думаю, нет… я не думаю об этом, и я не собираюсь делать это иначе.

— Это проблема. Все вы так хорошо подготовлены, что не можете отклониться от протокола, даже если это будет лучше.

Старк яростно покачала головой.

— Нет. В ту минуту, когда вы начинаете переоценивать свои тренировки, отклоняясь от того, что оказалось лучшим и самым безопасным способом справиться с ситуацией, вы совершаете ошибки. Вы оставляете отверстия, создаёте уязвимости.

Блэр фыркнула.

— Это ваша тренировка, говорить.

— Да, именно так. И я полностью этому доверяю.

— Боже. — Блэр покачала головой. — Ты говоришь так же, как Кэм.

— Я горжусь.

Старк имела в виду это, и Блэр поняла почему. Старк, чёрт возьми, все агенты пойдут сквозь огонь за Кэмерон, потому что она умрёт за любого из них.

Она почти не раз, не один. Стрела боли пронзила её, и Блэр быстро отодвинула её в сторону. Кэмерон, вероятно, уже будет дома и поймёт, что она ушла. Она тоже знает почему. Как Кэмерон могла знать её так хорошо, но недостаточно хорошо, чтобы думать, что ей будет всё равно, что Кэм уехала за её спиной? Эта мысль всё ещё болела так же сильно, как и несколько часов назад. Знак над Франсин появился в поле зрения.

— Оставайся тёплой, Паула, — сказала Блэр. — Жди в внедорожнике.

— Я подожду внутри.

— Раздевайся. — Блэр толкнула дверь в знакомый жар тел на охоте и надеялась, что вскоре она сможет ненадолго забыть о боли.

***

Кэм не удосужилась позвонить своему водителю, чтобы вернуться за ней, но схватила такси на улице перед её квартирой. Она дала ему адрес федерального здания, в котором содержались узники строгого режима, где зашифрованные записи были захоронены так глубоко, что кто-то, кто просматривает федеральные базы данных, не сможет их найти. Она показала свои заслуги охраннику у бокового входа и была впущена в длинный узкий зал, который заканчивался у безымянного ряда лифтов. Она вставила ключ, поехала на один этаж и прошла мимо другой службы безопасности. Ещё один тусклый коридор с закрытыми, без опознавательных знаков дверями по обеим сторонам заканчивался застеклённой станцией безопасности, где три вооружённых офицера контролировали видеопотоки внутри и снаружи здания. Сержант встал и встретил её у двери.

Она ещё раз показала свои полномочия и сказала:

— Я хотела бы увидеть пленницу № 1329. Можете ли вы перевести её в комнату для допросов.

— Да, мэм. Пять минут.

— Спасибо. И выключите камеры в этой комнате, пожалуйста.

Он кивнул.

— Да, мэм. — Он повернулся, сказал что-то одному из других офицеров, затем ввёл дверь в центр безопасности и исчез.

Мгновение спустя один из других охранников проводил Кэм через ту же дверь и по другому коридору в комнату без окон размером десять на десять, в центре которой стоял простой стальной стол. Металлические складные стулья по обеим сторонам стола были прикреплены болтами к полу, как и стол. Припаянные уплотнительные кольца с различными интервалами вдоль края стола обеспечивали крепления, на которых можно было закрепить ограничители. Кэм сидела за столом между ней и дверью без окон.

Пять минут спустя охранник с каменным лицом провёл Дженнифер Патти в комнату. На ней был неприметный серый комбинезон на молнии спереди и бесформенные тапочки на ногах. Её тёмные волосы казались чистыми, но висели на её плечах. Она не носила макияж и, несмотря на тени под глазами, выглядела бдительной и неустрашимой.

Её руки были закованы в стальные наручники, соединённые короткой цепочкой, прикреплённой к кожанному поясу вокруг её талии. Её лодыжки были свободны. Когда она села на стул напротив Кэмерон, охранник прикрепил цепь, соединяющую её манжеты со столом. Она могла сложить руки на краю стола, но не могла дотянуться до её лица или через пространство между ними. Охранник молча ушёл, и Кэмерон встала, сняла пальто и положила его на стул рядом с ней. Она села и посмотрела на Дженнифер.

— Расскажи мне ещё раз о человеке, который доставил тебе вирус.

Дженнифер Патти была красивой женщиной: светящиеся голубые глаза, фотогеничные черты лица и сладострастное тело. Даже в бесформенном тюремном наряде она сидела, словно позируя для фотооперации, с обольстительной улыбкой на лице. Её взгляд медленно скользнул с лица Кэм вниз по её телу и обратно.

— Я знаю, что вы не забыли. Вы не похожи на женщину, которая ничего не забудет.

— Я не забыла, — спокойно сказала Кэмерон. — Я просто не верю тебе. Как я понимаю, единственный способ помочь себе — это помочь нам.

— Я бы, конечно, если бы могла, — сказала Дженнифер. — В конце концов, это моя работа. Я записалась в медицинскую часть Белого дома, чтобы помочь позаботиться о президенте. Зачем мне делать что-либо, чтобы поставить под угрозу его или мою клятву?

— С того места, где я сижу, — в разговорной речи сказала Кэмерон, — ты была в идеальном положении, чтобы делать именно то, что ты делала, — сообщала о движениях президента, пока он движется по его внутреннему кругу незаметно и полностью ему доверяя. Когда придёт время, нанести смертельный удар или попробовать.

— Вы видели мою запись. Это безупречно. Ничто не говорит о том, что я когда-либо буду делать что-то подобное, потому что я бы этого не сделала.