Кодекс чести (ЛП) - "Рэдклифф" - Страница 5

Смелая, дерзкая, опасная. В форме она была внушительной; в байкерском чёрном она была мучительна.

МакЭлрой двигалась со смертоносной уверенностью, которая говорила, что она без колебаний использовала оружие, спрятанное в правом переднем кармане пиджака, на котором было пятно Отступников. Renegades не были клубом воскресного дня, заполненным юристами, бухгалтерами и другими воинами выходного дня. Все они были давними байкерами, многие из них были друзьями с юных лет, почти все с записями, и они находились на радаре ФБР и АТФ уже более десятка лет. Но их уровень угрозы и, следовательно, уровень их интереса снизились, поскольку более опасные группы медленно проникали на Западное побережье — сальвадорские банды и мексиканские картели, а также правые военизированные группы, которые были очагами для внутреннего терроризма. Препарат низкого уровня, пистолет выполняющихся и порно кольцо, связанное с большинством из байкерских клубов не представляет вид угрозы национальной безопасности, что другие группы сделали. Таким образом, вместо того, чтобы арестовать байкеров, они проникли в них. Скай въехала в разваливающийся комплекс мотелей, где она сняла комнату поздно днём. Она вошла как Лиза Смит, женщина, чью личность она приняла. Её приказы, как и ожидалось, были расплывчатыми, заключались в том, чтобы подтянуть поводок к МакЭлрой и быть готовой к быстрому расширению участия МакЭлрой в ополчении. Она не знала почему, её не читали на большой картине, и она не собиралась звонить с расстояния в три тысячи миль. Ей хотелось поближе взглянуть, глубже ли она посылает свой контакт, и ей надоело летать за столом. Она хотела взглянуть из первых рук. У неё зазвонил телефон, и она вытащила смартфон из правого переднего кармана джинсов. Она узнала номер, и у неё не было настроения бить языком. По крайней мере, не та, которую она знала, приходила после её исчезновения. Она не пробилась в бюро, перебирая каналы, но на этот раз она была за пределами очереди. Но тогда, что они собирались делать? Уволить её? Она улыбнулась. Она распаковала несколько предметов одежды, которые она принесла, и сунула их в шаткий, отколотый комод Доброй воли и села на кровать, чтобы избавиться от ужасных сапог на высоких каблуках. Почему кто-то решил надеть их, было за её пределами. Она скользнула ногой в шлёпанцы, решив не смотреть на выцветший ковёр слишком близко, и пошла в ванную, чтобы включить душ.

Она чувствовала себя немного грязной.

Возможно, это было скорее результатом дневной активности, чем долгими часами, но она также решила не думать об этом слишком тщательно.

Глава третья

Скай плохо спала и проснулась, её нервные окончания вибрировали под поверхностью её кожи. Приближались неприятности, она чувствовала это. У неё была странная способность говорить, когда операция идёт на юг, точно так же, как у неё всегда была необъяснимая способность определять, когда кто-то лжёт, независимо от того, насколько хорошо он это сделал. Она оттачивала врождённое мастерство юности, когда научилась предвидеть удар от отца или хитрую реакцию своего старшего сводного брата, который спас её от другого нападения.

Эта черта привлекла её внимание, когда она ещё была агентом-новичком, но именно её способность разбить полиграф заставила её быстро отследить тайные операции. Она могла так регулировать свои биоритмы, что могла многократно обманывать машины. Она не потела, если не хотела.

Она должна была быть сторонницей поста под прикрытием, и именно этого она и хотела. Чтобы углубиться, создайте свою собственную персону, напишите её собственные правила. Но психологические профили указывали в другом направлении — она ​​лучше подходила для работы с секретными агентами, чем для того, чтобы быть им.

Она была лучшей в том, чтобы отговорить оперативников от выступа, когда они были слишком долго. Она могла читать ужасы, угрызения совести или отчаяние в их душах и говорить то, что им нужно было услышать, чтобы вернуть их к земле. Она могла анализировать их панику, не касаясь её.

Она была эмпатом без сочувствия, по крайней мере, так говорили психопаты.

Она не стала спорить. Чёрт, может быть, это даже правда. Но она никогда не теряла оперативника, и это делало её неприкосновенной. Может быть, она несколько раз уходила из резервации — как сейчас — но старшие дали ей много верёвки, и она ещё не повесилась.

Раздражённая струйкой волнения, царапавшегося у неё в голове, она сбросила тонкие покрывала и поднялась с кровати. Душ уберёт плотность в её голове. Свет не проникал сквозь неровные планки покрытых пылью металлических жалюзи. Её внутренние часы показывали 06:30.

Рассвет наступал поздно в середине зимы на этом далёком севере. В её дверь раздался стук, когда она собиралась снять майку, которую надевала после душа прошлой ночью.

Она отыскала пистолет в чемодане, который оставила открытым на стуле рядом с кроватью, и взяла его в руку с предохранителем менее чем за пять секунд. Никто не знал, где она была.

Она подошла к двери, держась подальше от окон и, повернувшись в сторону, представила наименьшую цель, если кто-то решит перевернуть дверь выстрелами. Она заковывала дверь, когда входила, но это не было никакой защитой.

— Кто это? — спросила Скай.

— Обслуживание номеров.

— Хорошая линия, но не в этом месте. Вы ошиблись комнатой.

— Я так не думаю, Лиза.

Скай держала пистолет на уровне плеч и положила руку на ручку.

— Вы хотите дать мне подсказку?

— Вице-президент Джерома подтвердил ваш визит. Сказал, что порекомендовал вас на концерт.

— Тогда мы все в квадрате, не так ли? — Она узнала голос Лорен МакЭлрой.

— Не совсем. Он случайно упомянул, что вы одна горячая чикана. Забавно, вы не выглядите латиноамериканкой для меня.

Дерьмо. Она ожидала, что кто-нибудь проверит её, но она воспользовалась шансом, что они не будут обсуждать, как именно выглядела Лиза.

— Вероятно, он думал о ком-то другом.

— Он был очень конкретным — очевидно, у него есть… личные знания. Думаю, вам лучше впустить меня.

Скай обсуждала около секунды. Шах и мат. Она освободила цепочку и открыла дверь.

***

Сотовый телефон Кэмерон зазвонил, когда она была в душе, и Блэр подняла его, чтобы проверить показания. Она узнала номер и ответила.

— Я думала, что ты могла бы взять выходной день — это день подарков. Много отличных распродаж во всех магазинах.

Люсинда Уошберн ответила приятно.

— Колёса Вашингтона никогда не останавливаются, даже на пятьдесят процентов.

— Это действительно жалко. Ты уверена, что не хочешь выходного дня для девочек?

Люсинда разразилась смехом, и за последние три с половиной года Блэр мало что слышала. Она пропустила это.

— Знаешь, Люси, папа потерял бы тебя без тебя.

— Твой отец изобретательный человек. Он будет в порядке.

— Я знаю это, но я не говорю о президенте Пауэлле. Я говорю о папе. Ты должна заботиться о себе, ты знаешь.

Линия долгое время молчала, и Блэр подумала, не перешла ли она наконец.

Люсинда была более терпелива с ней, чем кто-либо в её жизни, кроме Кэм, и Люсинда видела её в её худшем положении. Надеясь, ей тоже будет лучше, но она не была в этом уверена.

Она не была уверена, что кто-нибудь, кроме Кэм, действительно видел, что в ней лучше всего. Она не могла вернуться и изменить прошлое. Она не могла переписать свою дикую обиженную молодость или те времена, когда она игнорировала своё собственное суждение отстаивать свою независимость, подвергая себя риску и ставя тех, кто её любил, в невыгодное положение, делая её ещё более несчастной, чтобы защитить её. Эти дни, надеюсь, прошли, хотя она знала, что никогда не сможет легко встать в очередь, никогда не будет принимать простых решений о вещах, которые не будут казаться ей правильными.

Безопасность её отца и Кэмерон были двумя самыми важными вещами в её жизни.

— Послушай, Люси, если я…

— Нет, — тихо сказала Люсинда. — Ты просто застала меня врасплох.