Награда для Регьярда (СИ) - Глинина Оксана - Страница 18

Даже и не знала, что сказать, как поступить? Правильно поступить и не оступиться. Кем я была при своем отце? По сути ‒ никем. Он осознанно не замечал меня годами, дарил обязательные подарки к празднествам, не приносящие радости ни глазам, ни сердцу. Но, может, я чего-то не понимаю в отцовской заботе?

Единственная из всех дочерей, я росла в семье родной сестры Хельдога, тогда как другие дочери воспитывались, где угодно и кем угодно, пока их не выдавали замуж выгодно для батюшки. Мне же дали неплохое образование, у нас с Силен в наставницах и няньках была целая всамделишная целительница. Со стороны это выглядело ‒ будто бы тётка, заботясь о родной дочери, одинаково заботится и о племяннице, но что если это, и вправду, обо мне заботились, а Гила видела в этом выгоду. Осуждать её было невозможно, потому что тётка относилась ко мне неплохо и любила по-своему, ничем не выделяя от родного ребенка.

Вопросы роились в голове скопищем рассерженных шмелей, не думая смолкать, не находя выхода в стройных ответах.

Не проще ли отправиться к отцу и все у него выведать?

Но… Регьярд.

Почему мне нестерпимо хочется его увидеть и поговорить с ним, перед тем как исчезнуть навсегда? Потому что он сам не захотел. Мысль больно резанула душу.

Регьярд ушел, не обернувшись, оставил меня одну прямо во дворе. Вот что не давало покоя мне все это время ‒ отчужденность владетеля, которая доставляла невыносимую боль. Неужто легче поверить в мои злые намерения, чем расспросить обо всем, узнать, что я пережила за те бесконечно длинные часы? А ведь клялся защищать, но, может, это я всё придумала, на самом же деле не нужна я была ему вовсе. Так, мужское самолюбие потешить ‒ Гила рассказывала, что мужчины ничем не гнушаются для этого. Пусть тешит свое самолюбие Регьярд, только без меня.

Возможно, Хельдог найдет для меня место в своем отцовском сердце.

‒ Мне нужно одеться, ‒ голос был твердым и уверенным, на удивления для меня самой, ‒ а еще взять кое-какие вещи.

‒ Благодарю вас госпожа! ‒ ночной гость низко склонился. Только сейчас я рассмотрела в нем юношу среднего роста с длинными темными волосами. Горец, но полукровка. Как и я, с примесью северной крови, плескавшейся в светло-голубых глазах. Чужак в крепость не попал бы, значит юношу наняли.

Было страшно вот так сбегать. Но что меня здесь ждало?

А дома есть Силен, Нея и… Илвар, про которого позорно я запамятовала. Стало стыдно. Получается, никакая это не любовь, раз про жениха забыла после поцелуя с другим.

Не надо было вспоминать об этом. Тепло объятий Регьярда, его нежность тогда, в саду, заставили пожалеть о столь скоропалительном решении сбежать. Только и смысла оставаться в Гримхайле я не видела.

Ночной холод встретил ледяными порывами ветра, тут же впившимися в тело. Я поплотнее закуталась в плащ, накануне любезно мне предложенный Ошаной. Радости не добавлял и внутренний голос, разъедающий мою уверенность ‒ правильно ли поступаю? Конечно не правильно. Но показываться на глаза Регьярду тоже не хотелось, не было желания выслушивать слова упреков, которые сорвутся с его губ. Я избавлю его от участи делать выбор, сделаю его сама. А по причине неуживчивости характера его сестры, владетелю этот выбор сделать придется. Нет, ну в самом деле: пусть женится на Кире, заживут тогда двумя семьями на один дом. Потому, как я полагаю, в сладких мечтах Ошаны, Кристоф никуда не денется и женится на ней. Совет им всем да любовь. Без меня. Как ни крути, а я там лишняя.

Буря эмоций, клокотавшая во мне, гнала вперед в темноту на встречу пронизывающему ветру. Из-за того, что из освещения имелась одна полная луна, нырявшая поминутно в плотные мешки туч, я не особенно могла рассмотреть то, что было под ногами, вот и рухнула, больно ударившись коленками.

‒ Госпожа, осторожнее, ‒ молвил ночной посланец, помогая мне подняться, ‒ лошади рядом, мы почти добрались.

Быстрее бы уже ‒ пронеслось в голове.

Оставшийся путь, я уже не так спешила, благо юноша тоже сбавил темп, время от времени, поддерживая меня. Проводник явно был местным, так как уверенно двигался в глухих закоулках крепости и её окрестностях. Другое дело, что он явно пошел на предательство своих соклановцев, ради чего?

Да, Хельдог умел уговаривать, был настойчив, если хотел чего-то добиться. Неужели я так ему нужна? Зная правителя Смежных земель ‒ нужна я была ему явно не из-за терзаний в отцовском сердце, у Хельдога была какая-то цель. Вот теперь все стало в голове проясняться. Ну я и дуреха! Зная батюшку ‒ так сглупила. Но глубоко-глубоко в душе мне очень хотелось, чтобы в горькие часы терзаний, рядом был Регьярд, а он не пришел.

Из-за круговорота мыслей и поднимающейся горячей волны чувств, я ослабла окончательно, ещё несколько раз снова оступилась и упала, разбив колени уже в кровь. На том терпение моего сообщника закончилось, и он, шипя что-то о моей нерасторопности и неуклюжести, довольно резво перекинул меня через свое плечо и понес к скрытой коновязи. Из-за боли и растерянности я не успела воспротивиться, от того выбрала позицию мирно висящего куля ‒ не видела смысла в стенаниях и дёргании. Глупость я уже совершила, когда согласилась уйти, теперь уже поздно отступаться от своего решения.

‒ Ну, ты привел девчонку? ‒ голос из тени под скалой был недовольный, грубый и уставший.

‒ Принес, ‒ отозвался юноша, возвращая меня на земную твердь.

‒ А чего так? ‒ продолжали беседовать мои похитители, пока я пыталась устоять, приходя в себя от головокружения. ‒ Не согласилась добровольно?

‒ Прекрати болтать! ‒ молодой человек начал гневаться, это отчетливо слышалось в его голосе, до этого вполне мягком и вежливом. ‒ Если Регьярд узнает, что это я приложил руку к её пропаже ‒ мне несдобровать.

‒ Сам вызвался! Знал, что тебе будет за это, и всё равно вызвался.

‒ У меня свои причины на это. Где деньги?

Незнакомец был северянином, это отчетливо различалось по его речи, характерной для жителей Смежных земель, а теперь и полная луна раскрыла его внешность. Коренастый, но крепко сложенный, с отблеском светлой копны волос на голове и растительности на лице. Он был спокоен и уверен, а вот молодой горец-полукровка нервничал.

‒ Держи! ‒ северянин швырнул парню кошелек, звякнувший о камни.

В этом жесте было презрение к предательству, которое совершил юноша. Для северян такой поступок равносилен самой отвратительной низменности, но меняются времена, меняются и люди ‒ некогда вспыхнувшая война между северянами и горцами расставила многое на свои места. Возможно, у молодого человека были серьезные причины, чтобы так поступить.

Парень подобрал кошелек и повернулся ко мне.

‒ Доброй дороги, госпожа, ‒ склонился он передо мной, что меня несказанно удивило, ‒ надеюсь вы очень скоро окажетесь рядом со своим отцом.

‒ Спасибо, ‒ слабо промямлила я, потому как еще больше стала жалеть о содеянном, мысленно переживая даже за этого полукровку, которого нужда толкнула на предательство.

‒ Хватит любезностей, госпожа, ‒ северянин был не столь вежлив, как молодой горец, от того бесцеремонно подтолкнул меня к лошади, ‒ нас и правда ждут у границ наши люди, пора поторопиться.

‒ А ты, ‒ повернулся он к юноше, ‒ не вздумай язык распускать, даже под пытками о том, что передал девушку мечнику Смежных земель.

‒ Я не такой дурак, как вам хочется думать, ‒ впервые улыбнулся горец, непривычно для такой обстановки расслабленно опершись на искривленный ствол дерева, ‒ уговор есть уговор.

Мой провожатый только хмыкнул, подсаживая на тихую лошадку что топталась всё это время рядом с боевым конём мечника. Значит все и правда серьезно. Мечники служили действительно моему отцу под предводительством Илвара, неужели жених вспомнил о моем существовании? Даже если это и так, то ему явно напомнили об этом, причем весьма настоятельно. Честь, честь ‒ сколько красивых слов, но сговоренный жених крадёт меня, как ночной тать. И если бы ещё сам пришел. Где же тот призрак благородного воина, об объятьях которого я так мечтала? Почему я разуверилась, из-за чего шоры возвышенности спали с моих глаз?