Награда для Регьярда (СИ) - Глинина Оксана - Страница 7

На последней фразе Хельгуд многозначительно уставился на Унбара, от чего тот активно закивал, соглашаясь на все, лишь бы не укоротиться на голову прямо сейчас.

‒ Отправляйся и верни ее! ‒ процедил правитель. ‒ Ищи, но найди живой и не важно где! Ты меня понял?! Верни ее!

Илмар смотрел на старика во все глаза. Нет, явно с девчонкой что-то было не так! Ни одна дочь Хельгуда не вызывала в нем столько эмоций. Правителю было наплевать на судьбу всех своих отпрысков женского пола. Говорили, что одну из девиц он даже отдал вождю северных кугуров, а это было равносильно тому, если бы он отдал ее в рабство. Кугуры не отличались почтительным отношением к женскому полу. Они вообще и на людей-то были слабо похожи. Но Хельгуд после этого той дочерью и не интересовался никогда, получив за ее возможность передвигаться по Снежным землям, и даже свободно вести торговлю.

Чего же он тогда разошелся из-за Вилии так? Тощая, невысокая, невзрачная какая-то, а столько крику. Ульга. Это она предложила высватать девчонку, значит эта хитрая бестия знает что-то, чего не знает сам Илмар. Рыжая стерва почти подставила его. Он с ней ещё поговорит, думал про себя посрамлённый переговорщик, когда возвращался от Хельгуда, он не просто поговорит с любезной кузиной, а вытряхнет всю правду о ее матримониальных планах.

‒ Унбар! ‒ обратился Илмар к младшему брату. ‒ Собирай всех прямо сейчас, выдвигаемся сегодня же на рассвете.

‒ Есть какие-нибудь идеи? ‒ Унбар не смел поднять глаза на старшего брата.

‒ Вышлем разведчиков, пусть идут по следу сугуров!

‒ В том-то и беда… ‒ юноша запнулся, не зная, как сообщить новость.

‒ Что?! Говори! ‒ Илмар остановился и внимательно посмотрел на брата. ‒ Мне уже осточертели сюрпризы!

‒ Сугурский след теряется у границ на севере, ‒ понуро промолвил Унбар. ‒ Получается, что они не вернулись по тому пути, по которому пришли.

‒ Твою мать за дышло! ‒ Илмар в сердцах выругался.

И дернуло его послушать Ульгу и посвататься к Серой мыши!

‒ И правда стоило забрать девчонку к себе, ‒ тихо произнес младший брат, скорее самому себе в назидание, чем в укор старшему отпрыску семьи Ельвер.

‒ Не лезь туда, куда не просят! ‒ огрызнулся Илмар. ‒ Притащить ее в эту берлогу, чтобы она тут извела всех своими капризами?

‒ Что ты о ней вообще знаешь? ‒ теперь Унбар смотрел на брата с вызовом. ‒ Зачем тогда сватал, если она тебе так не по душе?

‒ Потому что так надо было!

‒ Это ведь была идея Ульги! Она тебя подговорила, а ты послушался!

‒ Заткнись! ‒ Илмар схватил юношу за тунику на груди, до характерного треска расшитого льна. ‒ Твоих нотаций мне еще здесь не хватало!

‒ Говорят, она родилась от провидицы-горянки!

Это было неожиданно на столько, что Илмар отпустил брата.

Теперь все усложнялось в разы! И становилось понятно почему так бесится Хельдог. Провидиц больше нет, а Вилия могла стать последней.

Последней на весь белый свет.

Регьярд

Она дремала прямо на моей груди, и мне от чего-то вспомнилась моя мать. Может это еще не выветрившийся из пыльного порванного платья запах степных трав, которые заботливые руки развешивали под потолком моей спальни. Только к этим ласковым и теплым ладоням, будучи маленьким, льнул я. Годы полные ненависти и отчаяния, проведенные на чужбине выжгли воспоминания о самом дорогом, что было в моей жизни. Но девочка из Смежных земель принесла с собой воспоминания о том далеком лете, когда объятья матери хранили его, как нынче плотный тёплый плащ. Захотелось вдруг окружить её защитой, даровать ей хоть каплю ласки, что ожила в моём сердце.

Никогда ни одна женщина не вызывала во мне таких смутных чувств, будто пришедших из глубины забытых снов. Это было и странно, и приятно одновременно. Неужели это значило, что я нашел свою судьбу?

Мой отец невыразимо сильно любил мою мать. Но не смел жениться на ней, так как она была рабыней ‒ практически бесправной вещью, которая принадлежала своему господину. Долгое время я не понимал, почему меня не пускают играть к другим детям и не разрешают чаще видеться с отцом. Пока однажды все не изменилось.

Пока тебя не признали мужчиной, воином, ты живёшь в мире многих непонятных и необъяснимых вещей, потерявшись среди сказок и волшебства. До первой раны, до первой пролитой крови.

Отец брал меня на охоту, дозволяя выпустить первого коршуна, мать раскладывала передо мной соцветия трав, рассказывала об их целительных силах ‒ не это ли счастье? У нас с матерью была крыша над головой и еда. Такие совершенно обычные вещи. Их начинаешь ценить только тогда, когда они исчезают из твоей жизни напрочь.

Годы, проведенные в сражениях за собственную шкуру и право на наследие своего отца, срастили руки с клинками, закалили сталь сердца в пламени осад и битв, потеря близких выжгла душу. До уголька, до зольной пыли. Я хорошо запомнил, что погибелью для моего отца стала любовь к моей матери, которую ему не простила жена-северянка.

Была ли ирония в том, что сын рабыни стал владетелем Гримхайла? Наверное, да. Но это был не только мой выбор, это был выбор народа и, наверное, судьбы.

Я велел своим людям позаботиться о Вилии, не хотел ее пугать, навязываясь в провожатые ‒ пусть отдыхает. Она только с виду кажется нежной и хрупкой, но внутри этой девушки таился крепкий стержень, это чувствовалось. Тогда на привале она отказалась от хлеба, будучи сильно голодной ‒ их не кормили и плохо поили несколько дней. Я видел, как она отдала свое угощение сестре и няне. Выдержала дорогу и ни разу больше не заплакала. Была испугана и напряжена, но не впадала в истерику. Мне все больше и больше казалось, что я сделал правильный выбор. Тем более, люди приняли ее ‒ это очень хорошо.

‒ Регьярд! ‒ возглас вывел меня из задумчивости и в ту же секунду ко мне на встречу выбежало нечто яркое и звенящее. ‒ Как я рада, что ты вернулся целый и невредимый!

‒ Ты опять нацепила на себя те бусы с монистами! ‒ девушка бросилась мне на шею, и я с радостью обнял младшую сестру, потрепав по мягким темным кудрям.

‒ Я так переживала за тебя! ‒ наигранно обиделась Ошана. ‒ Даже на Утес отправилась, попросить Великого Сокола дать тебе силу!

‒ И принарядилась тоже для Хранителя, ‒ я не смог сдержаться и уколол сестру, было весело наблюдать за тем, как она выкручивается, при этом довольно мило смущаясь.

‒ Ну, вот! ‒ закатила глаза дерзкая девчонка ни разу не смутившись. ‒ Я полдня провела в молитвах, ночь не спала, когда вчера вы не вернулись, а ты попрекаешь меня какими-то бусами!

Знал, для кого на самом деле предназначались бусы, да и молитвы Ошаны были не только обо мне, но приятно было осознавать, что за тебя кто-то волнуется, ждет тебя дома.

‒ Зачем ты отправился к перевалу? ‒ снова упрекнула сестра. ‒ Мог отправить просто отряд.

‒ Там было очень много пленных. Сама понимаешь, одно неправильное решение, и гибель ни в чем не повинных людей была бы неизбежна.

‒ В этом ты весь! ‒ развеселилась сестра. ‒ Никогда не думаешь о себе, только о других.

‒ Я правлю страной, а значит, должен заботиться и о людях, даже если эти люди попали в мою страну случайно. К тому же… в этот раз я позаботился и о своих интересах.

‒ Ты о той девушке, что привез с собой? ‒ в глазах девушки вспыхнуло любопытство, и промелькнуло что-то еще не совсем мне понятное.

‒ Почему бы и нет? ‒ я внимательно посмотрел на сестру, следил за ее реакцией.

‒ Кира здесь, ‒ Ошана виновато мне улыбнулась. ‒ Неожиданно приехала сегодня утром, и… ты же знаешь, она моя лучшая подруга, а мне скучно находиться в этой огромной крепости, практически одной.

‒ Я не против вашей дружбы, но ее слишком навязчивое внимание ко мне слишком тяготит, к тому же Кристов ‒ мой хороший друг, и я не хочу с ним неприятностей.

‒ Не будь таким букой! Кира к тебе неравнодушна. Неужели за свои чувства она достойна только порицания?