Влюбленный эльф (СИ) - Эм Михаил - Страница 2

Ариэль вытер глаза кулачком и обратился в сторону горных вершин. Ледники блестели под солнечными лучами, как стекло, но выглядели уже не такими притягательными, как раньше — возможно, из-за того, что мальчик предчувствовал: воспитательница расскажет о его проступке родителям, а как отнесутся к этому родители, неизвестно.

Подтверждая худшие опасения, раздался громовый голос:

— Ариэль, подойди сюда, засранец!

Мальчик отрицательно замотал головой и попытался отползти, но был схвачен за шиворот. Волосы воспитательницы уже не искрили в полную мощь, хотя кое-где проскальзывали остаточные разряды. Зато крылья судорожно трепетали.

— Смотри, что ты наделал!

Воспитательница наклонила Ариэля к лежащей навзничь девочке и так, в согнутом положении, продолжая удерживать за шею, зафиксировала.

Бледная Мюриэль лежала с закрытыми глазами. На ее правой щеке краснел свежий заживленный шрам в форме паука. Паук раскинул лапки и выгнул спину, всем своим независимым видом показывая: необходимо бороться за выживание — так долго, как только возможно.

— Ты понимаешь, что наделал паршивец? Шрам не удастся свести! Магические шрамы плохо поддаются заживлению. Чтоб тебя, Ариэль! Я… лишу тебя сладкого на обед и заставлю убирать со столов тарелки.

Никогда еще Ариэль не видел воспитательницу в столь разъяренном состоянии: даже на самые отчаянные проделки своих воспитанников она реагировала более спокойно. Да — иногда более мстительно и изобретательно, но не с такой неприкрытой злобой, как сейчас. В то же время мальчик понимал: возможности воздействовать на него ограничены, самое неприятное, что воспитательница может предпринять — нажаловаться отцу. Поэтому Ариэль закрыл глаза и съежился в один ощетинившийся комок. По его волосам принялись пробегать голубые искры — только тогда мальчик почувствовал, как воспитательница разжала стальную хватку, и смог распрямиться.

В этот момент Мюриэль открыла глаза и встретилась взглядом с Ариэлем.

Ариэль ощутил что-то такое… непонятное. Вроде бы как сожаление о том, что ударил магической молнией по девчачьей щеке, и в то же время не совсем сожаление, а нечто куда более объемное и не подлежащее истолкованию.

— Я не обижаюсь на тебя, Ариэль, — произнесла лежащая девочка.

— Как ты, красавица? — с преувеличенной заботой вскинулась воспитательница, дотрагиваясь до ее плеча. — Ничего не болит? Встать на ноги можешь?

— Я могу.

Прижимая ладонь к щеке, девочка с некоторым трудом поднялась на ноги.

— Вот какая умница, даже крылышки не помялись! Поверти ими немного… Вот, молодчина! А теперь возвращаемся в группу. Дети, все возвращаемся, каждый забирает игрушку, которую принес с собой.

Дети — одни из них с любопытством наблюдали за развитием скандала, тогда как другие с полным равнодушием к чужой беде продолжали заниматься своими делами, — принялись искать и подбирать разбросанные по поляне игрушки.

— А ты, Ариэль… — воспитательница задохнулась от негодования, но, увидев мальчишеский взгляд исподлобья и голубые искры в подрагивающих волосах, не договорила.

Маленькие эльфийцы выстроились парами, взялись за руки и направились в детский садок, расположенный не так далеко от поляны, на которой гуляли, — в десяти сотнях мгновений неспешного хода.

Эльфийский детский садок — как и остальные эльфийские здания, в том числе общественные и деловые, — представлял собой экологически чистое деревянное строение, в данном случае двухэтажное, обсаженное со всех сторон малиной и ежевикой. Колючий кустарник высаживали намеренно, с целью не дать питомцам разбредаться куда попало, задавая направление движения. С другой стороны, спелые ягоды привлекали детей, но после одной-двух неудачных попыток маленькие эльфийцы начинали соизмерять вожделенные плоды с возможностью уколоть палец до крови.

Оказавшись в помещении, Ариэль забился в угол и так просидел до конца дня — с перерывом на обед и полдник, — в ожидании, когда его заберет отец. Иногда Мюриэль, на щеке которой красовался паучий рубец, растерянно на него посматривала, но мальчик старательно отводил взгляд. В то же время он чувствовал необходимость хотя бы изредка взглядывать на этот рубец, но только тогда, когда Мюриэль не видит.

Родители пришли за Мюриэль первыми — точнее, мама Мюриэль.

К тому времени мальчик немного успокоился и подзабыл, что произошло на прогулке. Он занялся волшебными треугольниками.

Волшебные треугольники — это фигуры, которые нужно выстроить без применения рук, одними только магическими усилиями. Фигуры специально сделаны легкими — полыми внутри, — чтобы их легко было перемещать силой воли. Но никому из детей это не удавалось. Вот детям из старших групп — тем да, иногда удавалось, но в младшей группе сборка волшебных треугольников считалась невозможной. Малышам треугольники выдавали для тренировки: с тем, чтобы как следует потренировавшись в младшей группе, в старшей группе малыши достигли желанного успеха. Вот и сейчас, как Ариэль ни напрягал силу воли, волшебные треугольники не устанавливались — приходилось помогать себе пальцем. Впрочем, если отвернуться и не смотреть на палец, можно было решить, что треугольники выстраиваются в цельную конструкцию магически, как полагается.

Наступило время забирать малышей из детского садка. Начали появляться родители и уводить любимых чад домой. Ариэль на такие пустяки не отвлекался — все сидел на полу и устанавливал волшебные треугольники.

Хлопнула дверь. По тому, как воспитательница вытянула шею, многообещающе затрепетала крыльями и кинулась в раздевалку, Ариэль понял, что пришел родитель, которого воспитательница дожидалась с особым волнением. Вопреки ожиданиям мальчика, оказалось: пришел не его папа, а мама Мюриэль.

Еще не добежав до раздевалки, воспитательница принялась что-то визгливо объяснять. Предчувствуя недоброе, Ариэль попытался полностью погрузиться в волшебные треугольники, но даже до него донесся истеричный женский вопль:

— Что???

Дальнейшее мальчик не столько наблюдал глазами, сколько ориентируясь на доносившиеся до него звуки — восстанавливал посредством воображения.

Вот обеспокоенная родительница и сопровождающая ее воспитательница влетают в комнату и хватают находящуюся там Мюриэль. Мать рассматривает пораненную щеку девочки…

— Этот???

Ариэль сообразил, что вопрос относится к виновнику произошедшего, поэтому как можно ниже опустил голову и взял в руки волшебный треугольник, всем своим видом демонстрируя: ребенок сейчас занят, очень занят.

Раздались еще несколько женских возгласов, однако мальчика не ухватили за шиворот, как он боялся, и даже не пригласили на объяснения. Напротив, крики возмущенной родительницы и причитания воспитательницы как бы отдалились, из чего Ариэль сделал вывод: собеседницы, прихватив с собой Мюриэль, удалились в раздевалку. Только-то и всего — стоило волноваться понапрасну?!

Разговор, все еще на повышенных тонах, продолжался из раздевалки, но успокоившийся мальчик перестал в него вслушиваться. Поэтому не сразу уловил, как хлопнула дверь, и гомон внезапно оборвался — наступила тишина, которую лучше всего охарактеризовать как мертвецкую.

— Ариэль! — послышался из раздевалки голос отца.

Мальчик отбросил волшебные треугольники, поднял глаза и увидел выглядывающего из раздевалки отца.

— Папа!

Ариэль бросился к отцу, взял его за большую и теплую руку и вместе с отцом храбро отправился в раздевалку. Как мальчик и предчувствовал, досадная случайность на прогулке не осталась анонимной: дорогу к двери преграждали мама Мюриэль и воспитательница.

— Позвольте! — сказала мама Мюриэль голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Ариэль, оказавшийся чуточку сбоку, видел, как крылья воинственной родительницы трепещут, а кончики волос непроизвольно свиваются и развиваются. С волос уже сыпались отдельные золотистые искры.

— Ваш сын обезобразил мою дочь.