Кибердемоны. Призрак (СИ) - Зимин Дмитрий - Страница 29

- И что же там хранится? Надеюсь, не оружие?

- В некотором роде - да, оружие, - качнул хвостиком Мышонок.

- Плюсы нового поколения, - сказала Мелета. - Прототип.

Мирон присвистнул. В век, когда почти любую схему или технологию можно просто скачать через Плюс, новые разработки компаний оберегались тщательнее, чем смерть Кощея.

- Наверняка братец и там приложил лапку, - сказал он вслух. - Иначе откуда бы такие сведения?

- Он - главный технолог проекта, - кивнул Мышонок.

- Кто б сомневался... - буркнул Мирон себе под нос. - Наш пострел везде поспел.

Вдруг охватил азарт. Предчувствие охоты, которого он не испытывал уже много лет. Жаркая волна эндорфина поднялась по позвоночнику, расплескалась по плечам и груди и схлынула, оставив налёт куража и предчувствие удачи.

Он вдруг обнаружил, что не испытывает никакой дексаминовой ломки. Никакой тяги принять что бы то ни было - литий, аддерол... А ведь еще сутки назад не мыслил своей жизни без этих маленьких штучек.

- Ладно, хрен с вами, - сказал он и поднялся с топчана. - Что я должен делать?

В детстве они с Платоном нередко проделывали этот трюк: прикидывались друг другом. К сожалению, долго это продолжаться не могло - прогрессирующий синдром Платона не позволял ему имитировать беспечного младшего брата, но Мирон и в старших классах иногда выдавал себя за брата - когда хотел откосить от физкультуры, например.

- Для начала... - японец включил лазерный карандаш, который ловко, как боевой веер, вертел в пальцах. - У Платона не такие длинные волосы. И он никогда не ходит небритым.

Что верно, то верно... - Мирон усмехнулся про себя. - Однажды дядю Лёшу, мастера, который стриг их с братом с самого детства, увезли с аппендицитом. Так Платон чуть не сбрендил дожидаясь, когда тот вернется в любимую парикмахерскую на углу... А так как папины гены наградили их чёрными как смоль вихрами и общей повышенной волосатостью - какие-то дальние греческие корни - чтобы иметь чистые щеки, бриться приходилось каждый день. Потому что депилирующий гель, по мнению того же Платона - дикая ересь и вообще вызывает рак...

- Вы что, хотите проделывать всё это здесь? - удивился Мирон, наблюдая, как Мышонок водружает один из табуретов посреди каптёрки.

- До конца рабочего дня осталось два с половиной часа, - сказала Мелета. - В здание МОСБЕЗ нужно войти ближе к концу, минут за тридцать-сорок.

- Ясно, - кивнул Мирон. - Сотрудники торопятся домой и не будут уделять слишком пристального внимания проверке...

- К тому же, отсюда - с ближайшей станции суперметро - всего десять минут на мобиле, или двадцать - пешком.

- Платон никогда не ходит пешком, если можно доехать на мобиле, - пробормотал Мирон и уселся на табурет.

Мышонок навис сзади, как тёплая дышащая гора. От него слабо пахло эвкалиптовым маслом и почему-то воском для полировки дерева...

Когда японец развернул перед ним лист гибкой зеркальной плёнки, Мирон и вправду поверил, что может сойти за брата. Вынужденное голодание последних суток придало остроты скулам, лихорадочного блеска глазам и наложило синие тени на впалые щеки. Короткая стрижка открыла высокий выпуклый лоб, небольшие, плотно прижатые к голове уши и белую, давно не видевшую солнца кожу на шее. С такой стрижкой даже плечи казались шире... И так выглядит мой брат? Удивление - не совсем то чувство, что Мирон испытал.

Он вспомнил Платона десятилетней давности. Синий спортивный костюм, выцветший от долгой носки и тесноватый, застёгнутая на все пуговицы рубашка - уголки до того жесткие, что загибаются кверху. Сутулые плечи, зачёсанная на лоб, будто приклеенная, прядь волос... А сейчас? Мирон еще раз оглядел отражение в зеркале.

Похоже, старший братец меня обставил.

С тех пор, как ушел из дома, он подсознательно избегал любого намеренного сходства с Платоном. Отрастил волосы, перестал бриться, даже добавлял в биогель протеины и лизин - чтобы нарастить мускулы. Стиль одежды, привычки, даже выбор профессии - всё делалось для того, чтобы доказать: я - не он.

- Посетители МОСБЕЗ проходят полное сканирование, - сказал Мышонок, протягивая первый свёрток с лейблом Ямадзаки. - Так что начать придётся с нижнего белья.

- Надеюсь, трусы вы не у брата из шкафа спёрли, - Мирон пытался пошутить. Но остальные, похоже, не поняли.

Мелета с Мышонком деликатно отвернулись, а он расстегнул пуговицу на джинсах.

Ну вот, предоставилась возможность доподлинно убедиться, - усмехнулся он про себя, разворачивая упаковку. - Жмут брату портки, или нет.

Трусы и майка с короткими рукавами, затем белая рубашка от Томохико Амады - в чуть заметный рубчик, мягкая, сотканная из египетского хлопка. Застегнув пуговицы, Мирон почувствовал, как крахмальный воротник приятно холодит шею. Носки - чёрные с одной синей полоской, затем брюки. Японец подал чёрный кожаный ремень, на пряжке золотой логотип Прада; в манжетах рубашки - запонки с тем же лейблом. И наконец - пиджак.

Все вещи сели великолепно, будто на него пошиты. Японец упоминал, что костюм - ручной работы... Значит, Платон все эти годы тоже следил за фигурой. Только, скорее, не манипулируя присадками к биогелю, а здоровой пищей и настоящими упражнениями.

- Я готов, - сказал он в спину Мелеты.

Девушка повернулась. Зрачки её глаз резко скакнули к границам радужки, а потом сжались в булавочные уколы. Ресницы затрепетали. На впалых щеках выступили красные пятна... Мелета постаралась взять себя в руки, но было видно: она потрясена.

- Можешь теперь считать, что видела Платона, - неловко выдал он заранее заготовленную фразу. Не думал, честно говоря, что перемена будет НАСТОЛЬКО разительной.

- Теперь вы, - обратился Мышонок к девушке.

Та скинула свою кожаную куртку, и нисколько не стесняясь, тут же потянула вверх толстовку. Японец отворачиваться не стал - на полу оставалось еще несколько свёртков и он, развернув один из них, подал девушке нечто чёрное и струящееся.

Пока Мирон одевался, Мелета извлекла из лица все колечки, нанесла тоник и припудрилась, так что следов в виде крошечных точек не осталось. Она подвела глаза, наклеила металлические ресницы - последний писк токийской моды прошлого сезона - и чуть тронула помадой губы.

Чулки, туфли-лодочки и ярко-красное короткое пальто поверх маленького чёрного платья... Мышонок достал из мешка, развернул и встряхнул последнюю деталь: парик блондинки. Аккуратное каре с французской челкой. Надев его, Мелета преобразилась окончательно.

Сексуально-деловая женщина из верхнего эшелона управления. Уверенная. Жесткая. Бескомпромиссная. Если б его спросили, он даже затруднился бы ответить, кто ему нравится больше: сорванец в кожаной куртке или эта холодная бизнес-леди...

Образ сломался, когда Мелета, достала из своего рюкзака автомат и спрятала под пальто.

- Я буду ждать тебя на улице, - тихо сказала она. - В случае чего - прикрою.

Да уж, - подумал Мирон. - Лезу в гнездо, полное шершней, а прикрытием служит блондинка с автоматом... Ну просто полный улёт.

Своё пальто - чёрное, кашемировое, он пока надевать не стал. Жарко.

- Осталось полтора часа, - спокойно сказал Мышонок. Их с Мелетой вещи он упаковал в свой вещмешок и теперь безучастно загораживал собой выход.

- Хорошо, - кивнула девушка. - Как раз вовремя.

Японец открыл дверь и они вышли на тёмную платформу. Прямо за стеной, покрытой блёклой осыпающейся плиткой, ревел скоростной поезд.

- Удачи, - мягко улыбнувшись, Мышонок пожал Мирону руку, а затем спрыгнул на пути и зашагал в ту сторону, откуда они пришли.

- Как ты пойдёшь на таких каблуках? - спросил он, светя фонариком на неровные шпалы.

- Тут недалеко, - сказала Мелета. - Помоги мне спуститься.

Он спрыгнул, затем вытянул руки и принял девушку. Аккуратно поставил рядом с собой. Весила она не много, и была напряженная, как струна. Ни слова не говоря, пошла в другую от Мышонка сторону. Ноги в изящных лодочках ступали аккуратно и твёрдо.