Дракон для жениха (СИ) - Светлана Крушина Викторовна - Страница 93

— Намного. Скажи, это ты послала ко мне ее высочество?

Ядвися завела глаза к потолку и неопределенно промычала в ответ нечто вроде «нууууу». Пан Иохан схватил ее за руку.

— Зачем ты это сделала?

— Надо же было кому-то тебя спасать.

— Вот спасибо, удружила…

— А что? — живо спросила Ядвися, загораясь любопытством.

— Ничего. Почему именно она?

Девушка пожала плечами.

— Не Улле же было к тебе посылать…

— Оставила бы ты меня в покое! — с сердцем сказал пан Иохан.

— И чтобы ты свалился под стол? Вот уж нет!

— Лучше бы я свалился под стол, право слово.

Ядвися пристально посмотрела на него.

— А я-то думала, ты влюблен в посланницу… а оно вон что… И почему ты вечно влюбляешься не в тех женщин?

— Много ты понимаешь! — вспыхнул пан Иохан. — Ты куда-то шла? Ну так и иди себе…

Девушка правильно оценила блеск аквамариновых глаз брата и решила оставить пока этот разговор. Не время теперь было для придирчивых расспросов. Того гляди, доведешь человека до слез… Плачущим она видела Иохана редко (можно по пальцам одной руки пересчитать), и каждый раз это был случай из ряда вон выходящий.

Они разошлись в разные стороны. Пройдя несколько шагов, Ядвися не удержалась и обернулась. Брат медленно брел по коридору, опустив голову, и явно предавался душевным терзаниям. Ядвися с досадой покачала головой; Иохана срочно нужно было спасать, но как? Увы, она понятия не имела, чем может помочь.

Ей уже ясно как день было, что ее планы по привлечению к Эрике симпатий брата провалились. Эрику он в упор не видел, зато его разрывало между другими двумя женщинами — не заметить и не понять этого мог только слепец. Чем это кончится, предсказать было трудно: ни одна из женщин его полностью не принимала, и Ядвися, в принципе, их понимала — она тоже не согласилась бы делить любимого человека с соперницей. А выбрать одну брат не мог… да и как выбрать, если одна из них — королевна, да еще невеста Великого Дракона, а вторая — сама Дракон??

Бедный брат, заплачешь тут, думала Ядвися под энергичный стук собственных каблучков. Угораздило же его! Эх, надо было послать к нему Эрику. И чем она ему не угодила? Красивая, тихая, скромная… смелая, между прочим — не побоялась одна ночью уйти искать станцию. Впрочем, смелость у нее избирательная, к пьяному брату она не подошла бы и на пушечный выстрел, она и трезвого-то его боится…

Вдруг она остановилась. Где-то за стенкой плакали — тихо и жалобно, словно дитя. Ядвися пошла на цыпочках, стараясь не шуметь, и прислушиваясь. Вот дверь, звук идет отсюда. Девушка постучала и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь и вошла.

И оказалась в келье, отведенной под спальню королевне Марише. Из обстановки здесь (впрочем, как и в прочих «гостевых» кельях) имелась только кровать под спрятанным в нише маленьким алтарем, и что-то вроде конторки в углу. Еще в келье было узкое окно, забранное решеткой; на подоконнике стоял кувшин с водой и кружка. Рядом с кроватью стоял раскрытый саквояж со свисающими из него в беспорядке платьями и бельем.

Сама хозяйка комнаты сидела, поджав ноги, на постели и плакала; на ней был легкий кружевной пеньюар, волосы распущены. Ядвися удивилась — вроде бы, для отхода ко сну было еще рановато… а впрочем, кто их знает, этих королевен, быть может, они привыкли ложиться спать засветло. Но сильнее всего, конечно, Ядвисю поразило именно то, что Мариша плакала. Ледяная дева, гордая королевна — плакала!

— Ну вот, — растерянно сказала Ядвися. — Что же сегодня за день такой?

Что еще стряслось?

Королевна отвернула заплаканное лицо с покрасневшим носом и замахала на незваную гостью рукой — уйди, мол.

— Нет уж, от меня вы так просто не отделаетесь! Подождите, я дам вам воды.

Ядвися налила из кувшина воды и протянула кружку Марише.

— Пейте, пейте!

Королевна послушно пригубила; но слезы душили ее, вода пошла не в то горло, и она закашлялась и пролила воду.

— Ничего страшного, высохнет, — утешила Ядвися и решительно уселась рядом. Титулы титулами, но человек-то плакал, и явно нуждался в поддержке и утешении. — Вас Иохан обидел?

— Вовсе нет, — Мариша отнюдь не аристократично хлюпнула носом. — Боюсь, это я его обидела. И зачем только я пригласила его в свиту? Зачем втянула во… во все это?

— Насколько я знаю, вы были не первая, кто его пригласил… Он все равно поехал бы, так что не вините себя.

— Сла… слабое утешение!

Это правда, пожалуй, мысленно согласилась Ядвися, утешение слабое. Она поискала взглядом носовой платок, нашла его среди складок одеяла, и передала его Марише. Та немедленно уткнула в него покрасневший и припухший нос.

— Должно быть, я выгляжу ужасно, — сказала она придушенно. — Благодарю вас за участие, панна Ядвига, но вы идите, пожалуйста. Через полчаса я совершенно оправлюсь, уверяю вас. Кроме того, я бы хотела пораньше лечь спать. Завтра мы выезжаем…

Ядвися встала, но уходить не торопилась.

— Быть может, передать что-нибудь Иохану?

— Благодарю, не нужно. Мы ведь еще увидимся.

Ядвися вздохнула и еще помялась; любопытство мучило ее страшно, но спросить напрямую, что случилось между ее братом и королевной, она не могла. И остаться она тоже не могла — Мариша явно не была настроена откровенничать, да и в утешениях, пожалуй, не нуждалась.

Что ж, подумала Ядвися, пойду поищу Фреза. До ночи еще далеко, спать не хочется совершенно, сидеть и вздыхать на пару с Эрикой желания тоже никакого нет… А Фрез, при всех своих недостатках, иногда бывает на удивление интересным собеседником, хотя по виду этого и не скажешь.

Да-да, конечно, брат запретил к нему приближаться… но ему сейчас определенно не до того, чтобы следить за сестрой. А если он все-таки обнаружит их и начнет Фрезу угрожать, всегда можно отговориться тем, что не Лео к ней приблизился, а она к нему. Сестру-то он на поединок не вызовет?

* * *

Пан Иохан лег рано, но заснуть не мог очень долго. В келье было очень душно, за окном оглушительно стрекотали сверчки, что страшно раздражало; и, кроме того, барона посещали разнообразные мысли, без которых он вполне обошелся бы. Он закрывал глаза — и перед мысленным взором вставало лицо Улле или Мариши, с каждым образом было связано слишком много переживаний, и сердце начинало часто биться. Где уж тут уснуть?

Утром при встрече посланница сразу же узнает, что произошло между ним и королевной, и тогда… конец всему?

Соседу его по келье тоже не спалось — а вернее сказать, Фрез вовсе не объявился даже с приходом ночи; черт знает, где его носило, а пану Иохану было безразлично. Быть может, он упражнялся в лазании по скалам при лунном свете; а луна-то как раз была на славу, она заглядывала в лишенное занавесей окно яркая и жирная, и насмешливо ухмылялась. Барону очень хотелось дать ей в рожу.

Фрез явился уже под утро, когда луна закатилась за меловой склон; разбойничей бесшумной походкой прокрался в келью и бесшумно же начал разоблачаться. Если бы не хорошо знакомая и уже слегка осточертевшая круглая физиономия его, маячившая в предрассветных сумерках, пан Иохан принял бы его, пожалуй, за призрака — так тих и аккуратен он был. Барон наблюдал за ним из-под прикрытых век, ничем не выдавая своего бодрствования; Фрез с военной четкостью и быстротой разделся, нырнул под жиденькое монастырское одеяло и тут же закрыл глаза. Вскоре и пана Иохана сморил долгожданный сон.

Проснулся он, когда уже солнце заливало своими лучами келью, а за окном гомонили какие-то очень не монашеские голоса, причем гомон их сопровождался странным металлическим бряцанием. Офицеры из свиты совершают променад, без интереса подумал пан Иохан. Несколько минут он боролся с собой: вчерашний день с первой секунды бодрствования вспомнился с безжалостной отчетливостью, и всякая охота вставать с постели моментально оставила его. О, если б можно было остаться в постели, и никогда не просыпаться, и предаваться приятным грезам…