Вратарь 2 (СИ) - Билик Дмитрий - Страница 60

В мгновение ока Вратари, что оказались сейчас среди белесого моря, были сметены. Только что стояли, но вот широкая волна на мгновение поднялась и поглотила их. Я пытался высмотреть сквозь переплетение отростков их доспехи, но стычка вышла совсем короткой. Вскоре волна успокоилась и продолжила свое движение. Лишь вновь зазмеившись еще в одну сторону, теперь к тем предателям, которые стояли на возвышении и наблюдали за сражением. Те осознали все довольно быстро и исчезли. Ушли из этого мира, в смятении и ужасе, без надежды на будущее. Знамя Вратарей-изменников пало и не оказалось никого, кто мог бы его поднять.

– Уходим, Брат, – положил Балор руку мне на плечо. – Мы сделали, что могли.

Надо же, я даже не заметил, как наши добрались до меня. Я кивнул, убирая Ком, но тут заговорила Рис.

– Не все! Мы можем пройти.

Я не сразу понял, о чем она. Но рука девушки взметнулась в сторону червоточины.

– Туда? – дошло до меня.

– Всех не потяну. Точнее, потяну, но не слишком долго. Пойдем вдвоем.

Она говорила так уверенно, словно все было решено. Да, собственно, девушка права. Без Керрикона у нас никакого шанса. И не будет. Я развернулся к Братьям.

– Отправляйтесь к нашим. Если не вернемся через минуту…

– Две, – поправила Рис.

– Через две минуты, уходите все. Им не выстоять.

Братья кивнули и исчезли. А я убрал Грам, вытащил вратарский меч и посмотрел на Рис. Нелепую, угловатую, сейчас меньше всего похожую на ту девушку, которую встретил в Фесворте. Надеюсь, в Рис еще больше человеческого, чем иномирного. Но времени на раздумья не было. И, не сговариваясь, мы побежали к червоточине.

Меня словно разбили на тысячи осколков, а обратно собрали наспех, в выборочном порядке. Оболочка налилась свинцом, стала тяжелой, неповоротливой. Невероятным усилием воли я заставлял ее слушать себя.

Все дело в боли. Она разлилась по каждой клеточке и не думала отступать. Матрица разрывалась от накативших сигналов, «загорающихся» на разных участках оболочки. А ведь я не был даже ранен. Какой ужас, иномирцы при переходе себя всегда так чувствуют? Мне даже их жалко стало.

Окружающее снаружи гармонировало с тем, что было внутри. Пустая, голая земля, больше похожа на пепел, без единого намека на какие-нибудь растения. Мертвый мир. Без животных и птиц. Заполненный лишь бесконечным белым морем, колышущимся, стекающим с холма и стремящимся к червоточине.

И все это освещалось яркой, обжигающей своей краснотой звездой. Светило оказалось настолько массивным, что занимало значительную часть небосвода. Постаравшись, можно было рассмотреть множество протуберанцев, вспыхивающих то тут, то там. И тут я понял. Звезда умирала.

Твари рвались по команде в чужую Вселенную. Несмотря на боль и страх быть уничтоженными. Они получили приказ и следовали ему. Оглушая окрестности своим нечеловеческим криком, который больше походил на визг сумасшедшей выпи. Они не умели открывать другие миры в своей Вселенной, поэтому бежали отсюда. Из единственного мира, могу поклясться, в котором некогда обитало множество существ. Теперь же здесь остались только те, кто смог максимально приспособиться к этим условиям.

Как только я попал сюда, то подумал, что оглох. Стоял такой крик, за которым ты не услышишь ничего, даже если рядом разорвется бомба. А это всего лишь разговаривали между собой иномирцы. Кто же виноват, что у них такой высокий и мерзкий тембр голоса. Вот Рис, к слову, на какофонию звуков и внимания не обратила. Лишь странно изогнулась и… закричала в ответ.

Мне почему-то показалось, что мы совершили страшную глупость. Ищущая попросту не сможет скрыть меня ото всех. Сколько здесь тысяч тварей? И надо сказать, мои опасения уже начинали подтверждаться. Потому что здоровый иномирец в двух шагах как-то замер и слишком пристально посмотрел на меня. А следом вздрогнул и закричал.

Но я не обращал внимания ни на слюну, которой меня обдало, ни на острые кривые зубы, ни на пришедшие в движение отростки. У ног особи белел именно тот самый артефакт, за которым мы пришли. Нужный не только мне, всей нашей Вселенной.

Грам уступил место Интурии. Я же, взмахнув клинком, одновременно отбивая выпад и уходя в сторону, кинулся к Керрикону. Пальцы тщетно загребли мертвую землю, не добравшись артефакта. И меня сразу потянуло обратно. Десятки отростков сковывали оболочку по рукам и ногам. Твари бросились на помощь своему собрату. Я успел два раза взмахнуть Интурией, как полностью лишился возможности двигаться. И тогда передо мной встал иномирец.

Он был не тупой особью, какими мы представляли Их. Да, этот, как и остальные, больше всего на свете (том или этом – неважно) хотел есть. Но одновременно он смог подавить свои инстинкты, чтобы понять, что же происходит? Почему этот пылесборник явился к ним домой, игнорируя смертельную опасность? Ради чего?

Робкими неуверенными движениями, словно чего-то боясь, иномирец поднял Керрикон. Бережно опутывая его отростком, подобно питону, пытающемуся сломать кости своей жертве. И когда артефакт окончательно лег в конечность (точнее, в одну из конечностей) иномирец ударил.

Вспышка боли ослепила, затмив все на свете. Наверное, будь на мне доспехи Старшего Брата, и они бы не помогли. Керрикон впился своим жалом в плечо, прошив броню, как игла мягкую подушечку. Горячая пыль осыпала мои ноги, а я машинально попытался потрогать рану. Куда там – твари были начеку. Все, что мне удалось сделать – включить Перераспределение. Для этого руки не требовались. Хотя сам я понимал бессмысленность поступка. Рану от Керрикона просто так нельзя исцелить. Агонетету пришлось лишиться сана и могущественной оболочки, когда работала главная Яма. Создатель мой, о чем я думаю?!

Оказавшийся в чужом мире, упустивший Керрикон, плененный тварями. Откуда могло прийти спасение? Иномирец внезапно вздрогнул. Примерно так же, как я, когда впервые услышал их вопль. Он повернулся назад, словно пытался нащупать взглядом кого-то, получить одобрение.

Мне казалось, что хуже быть не может. И я, как всегда, ошибался. Потому что вдруг разглядел нечто большее, чем бесформенное колышущееся месиво. Здесь не было холма, с которого, как мне казалось, спускались иномирцы. Вместо него стали появляться очертания громадного существа. На его фоне даже старшие твари выглядели смешными болонками возле немецкого дога. Значит, это и есть тот самый Главный?

Видимо, да. Я смотрел на пришедшие в движения переплетения отростков, качнувшуюся голову, распрямляющиеся ноги. Нет, земля не содрогнулась. Казалось, главный иномирец и был землей. И все это время безмятежно покоился, но теперь что-то его потревожило. Хоть бы не то, о чем я подумал…

Иномирец с Керриконом сорвался с места так быстро, что я даже сразу не обратил на это внимание. Все продолжал пялиться на монструозную особь. Как там было, иномирцы не очень красивые? Что тогда говорить про вот ЭТО?

Между тем Главный поднялся. Я прикинул мысленно, сколько в нем было меня – с десяток или поболее? Какая уже теперь разница? Я даже нашим не смогу сообщить, что здесь такая дура ждет, пока червоточина станет больше, чтобы проникнуть к нам. Мне оставалось лишь наблюдать за окружающим то короткое время, которое можно было назвать жизнью. Точнее, ее остатками.

Со мной понятно, но больше всего меня интересовала судьба Рис. Как ни странно, ее пока не трогали. Девушка замерла в неестественной позе, вытянувшись к Главному, точно подсолнух к солнцу. Мышцы напряглись, как струны музыкального инструмента, натянутые слишком сильно. Глаз я не видел, но могу поклясться, сейчас вместо них были два бельма. Изо рта текла слюна, дополняя образ перевоплощенного существа.

Это оказалось ошибкой. Наша попытка все исправить была одной огромной ошибкой. С другой стороны, что мы могли сделать после потери Керрикона? Отступить к Ядру и ждать, когда иномирцы полномасштабно вторгнутся сюда? Если сильно не задумываться, не самый худший вариант. Тогда бы я не увидел количество особей, их Главного, и еще лелеял бы шанс на спасение. А сейчас понял – все это тщетно.