Проклятый код (СИ) - Шмокин Дмитрий Анатольевич - Страница 30

Это была моя ответная, бессознательная реакция на его агрессию. Я запустил в его организме распад особых фибриллярных белков — коллагенов, составляющих основу коллагеноминеральных композиций всех его костных, хрящевых и соединительных тканей. Я разрушал пептидные цепи молекул коллагена и видел, как распадаются его кости, превращаясь в желеобразное вещество.

Он почувствовал, что с ним что-то не так. Лицо удивленно вытянулось, и перекосилось от бессильной ярости и злости. Он пытался меня схватить, чтобы ударить, но вместо этого рука безвольно повисла, мертвым дождевым червем. Он оплывал, превращаясь в кожаный мешок, наполненный жизнеспособными органами и желеобразной массой, то, что осталось от его костей, хрящей, сухожилий, соединительных тканей. Наконец он отчаянно выбросил вперед конечность, отдаленно напоминающую руку и с трудом просипел, обращаясь к торговцу.

— Помоги мне Арджан…

Жалобно стонущая бесформенная масса сгрудилась у моих ног. Коллаген продолжал распадаться и кожа расползлась, как тянущийся во все стороны тонкий латекс. Наконец она лопнула в нескольких местах большими дырами, окончательно превратившись в мелкие ошметки и облепив остатками лоскутов месиво этого живого мешка. Процесс исчезновения кожи высвободил наружу еще действующие органы. Сердце продолжало биться, перекачивая кровь, подрагивая в осклизлой желатинокровавой массе. Легкие еще сокращались, расплескивая небольшие волны крови от судорожных движений. Его мозг, лежал беззащитным серым комком на твёрдом асфальте и я осязал всеми своими чувствами кумвитая леденящий душу страх, исходящий от его нейронной активности.

Торговец словно завороженный смотрел на происходящее не в силах сказать хоть слово.

— Что ты, делаешь?

Он пришел в себя и посмотрел на меня взглядом, в котором уже больше не было спокойствия. Он был наполнен трепетом и ужасом. Он выхватил пистолет и направил трясущейся рукой на меня.

— Не тронь меня проклятый ублюдок! Что ты сотворил с Мерджимом?

Он попятился назад, споткнулся и упал. Он тряс передо мной рукой держащей пистолет и истошно кричал.

— Не трогай меня мерзкая тварь. Я выстрелю, как только почувствую, что ты пытаешься превратить меня в кровавый фарш. Поверь, я успею снести твою проклятую башку, искусственный выродок.

Он отползал от меня, скользя ногами по асфальту, залитому кровью своих жертв и кровью Мерджима.

Тогда я совершил свои первые манипуляции, воздействуя на человеческое ДНК, секвенировал и исправил несколько генов. Я увидел в его Х- хромосоме несколько вариантов гена моноаминоксидазы типа А, ответственных за то, что он стал жестоким и беспощадным убийцей. Кодируемый этим геном фермент должен вовремя разрушать несколько важных нейромедиаторов класса моноаминов, что образуются в нейронах и переносят биологически активные химические вещества через синаптическое пространство. Ген работал медленно, слишком мало вырабатывая необходимого фермента, что достаточно плохо способствовало утилизации адреналина, норадреналина, серотонина и дофамина.

Я исправил плохую работу гена. Но я помнил, что у Мары чьей безграничной добротой я был обласкан, было доминирование дофамина, окситоцина и вазопрессина именно они делали ее доброй и отзывчивой. За это был ответственен фермент Катехол-О-метилтрансфераза, он усиливал распад моноаминов и катехоламинов. Которые были в избытке у торговца живым товаром. И он же связан с выработкой важных веществ дающих человеку возможность испытывать эмпатию — дофамина, окситоцина и вазопрессина, названых «геном ангелов».

Торговец какое-то время продолжал угрожать мне пистолетом, но потом его злобный взгляд стал другим. Он выронил оружие и с ужасом посмотрел вокруг. Два убитых подростка в кабине. Марко сидел, запрокинув размозжённую пулей голову назад, треснувшее лобовое стекло было забрызгано кровью, кусочками мозга и костей черепа. Несчастный Лачо получил пулу в нижнюю часть головы, она перебила позвоночник у основания черепа. Он свесился в открытую дверь, словно хотел выпасть, но так и остался висеть на ремнях безопасности. Его кровь продолжала тонкой струйкой течь вниз на мелкий гравий обочины. Окровавленное тело Мары съехало из салона фургона, она полулежала, запрокинув голову на подножку салона. Страшную картину дополняла большая куча тихо шевелящейся массы то, что осталось от его товарища.

Он пронзительно посмотрел на меня, его лицо исказила гримаса боли и страдания. Возможно, он также припомнил все, что сделал в своей прошлой жизни стыдного, ужасного, сколько жизней он отнял, сколько людей сделал несчастными, изломав им судьбы.

— Господи! Что я наделал… — произнес бывший торговец живым товаром.

Его тело сотряслось от рыданий и безутешного крика раскаяния.

— Почему? Почему? Что же это?

Он повторял, не останавливаясь, этот вопрос и корчился на асфальте, закрыв лицо руками.

— Господи, почему ты позволил мне быть таким? Будь я проклят! Будь я проклят! Это невыносимо!

Неожиданно у меня в глазах потемнело. Я упал, испытывая страшное чувство опустошения и невыносимой боли. Умер Мерджим, его сознание прекратило свое существование, навсегда погаснув. Хотелось вырвать из себя часть этих воспоминаний, но они жгли, сводя судорогами все мое тело. Я созданный творить и оберегать жизнь, стал невольным убийцей. Нет для моего вида ничего неприемлемого поступка. За короткий период своей жизни вне стен лаборатории я созерцал смерть, я умирал и я отнял жизнь, став убийцей.

Он появился передо мной неожиданно. Я поднял лицо к солнцу и увидел в ореоле лучей человека, который стоял передо мной. Его внимательный взгляд был устремлен на меня. Лицо «слишком» правильной формы, как у античной скульптуры, совершенных, идеальных, «отточенных» пропорций, словно над ним поработал искусный мастер, исказила гримаса неподдельного изумления, а в ярких глазах изумрудного цвета застыло выражение изумления.

Это был Кларк и он был спаун.

Почти все спауны имеют набор ярких антропоморфных отличий от людей. Это либо глаза яркого, необычного цвета или совершенно уникальные волосы, единственные в своем роде. Цвет или структура кожи, дополненная особенностями анатомии тела и многое другое, что выделяет их в общей людской массе. Их невозможно не заметить, так же как невозможно забыть. Со временем нашлось огромное количество людей, которые пытались подражать спаунам, во всем: делали себе соответствующие косметические операции, вживляли имплантаты, или же, имея много денег, вносили изменение в код своего ДНК. Те, у кого не было денег на проведение манипуляций со своим телом, внешностью, старались одеваться, как спауны, говорить как спауны. Но они оставались людьми, так как в них не было необходимой сущности — биочипа проросшего миллиардами синапсов в мозг спауна и нервную систему организма. Но это не останавливало людей. Появилось множество модных направлений среди молодежи, которые быстро подхватили различные коммерческие компании производящие одежду, обувь, особую косметику, краску для волос, продукты питания, игрушки, фильмы. Медийные пространства пестрели рекламой, в которых люди похожие на спаунов рекламировали товары и услуги. Многие молодые люди мечтали попасть на закрытые пати — вечеринки спаунов, где они могли соприкоснуться с их невероятным, манящим миром. Новостные ленты медиаагенств были заполнены различными сообщениями о жизни спаунов. Сетевая пресса «окрестила» нас «генетической расой», «новой биологической ступенью человечества». Это был настоящий бум любви и восхищения «генетической расой». Люди, восхищаясь нами, и одновременно их пожирала зависть. А параллельно со всем этим биосоциальным селебрити бытия спаунов, существовал страшный, скрытый черный рынок, где, если повезет, можно было за очень большие деньги купить несчастного спауна. Хотя торговцам живым товаром было все равно, чем и кем торговать. Ведь они же торговали не только спаунами, но и людьми, разных полов, возрастов, рас и разными видами животных. Например, из животных особенно ценились животные химеры. Они были несчастными существами, созданными при помощи перекрещивания различных видов животного мира. Конечно же торговля спаунами как, и людьми, животными — химерами была официально запрещена во всех странах и преступники из сферы торговли заперщенным живым товаром подвергались суровому наказанию, но разве страх перед наказанием мог кого-то остановить, когда человек становился, одержимым страстью наживы. Потом уже, зависть переросла во всеобщую ненависть и страх. Они, люди, с безумной яростью начали уничтожать нас, но это произошло позже…