Проклятый код (СИ) - Шмокин Дмитрий Анатольевич - Страница 56

— Но мы знали, что он живой и не умрет. Его сознание было отделено и находилось где-то… — Кларк пожал плечами, пытаясь подобрать объяснение, — так далеко, в каком-то глубочайшем, недосягаемом месте, в небытие. Но мы знали — он жив. Мы его дети кумвитаи решили спасти своего Создателя и извлекли из его аниматида вторую сущность.

Кларк замолчал. Эва подошла и обняла мужа. Повернувшись ко мне, она сказала.

— Это было ужасно. Мы едва сами не погибли, потому что его вторая сущность отчаянно пыталась занять место в аниматидах принадлежащих нам. Мы не знали, что с ней делать, куда поместить, как сохранить? Так как и уничтожить ее мы не могли. Странно, но извлеченный из аниматида образ второй сущности сам назвал себя. Оно кричало свое имя и металось в поисках убежища. Каждый крик отнимал у нас силы, мы едва стояли на ногах. Мой аниматид сиял раскаленной звездой, едва не сжигая меня саму.

— Какое имя его? — спросил я, хотя уже знал его.

— Осгар, — ответил Кларк, поднял голову и с грустью посмотрел на меня.

— В Альберто остался аниматид и нефункционирующая параллельная нервная система. Его аниматид вместилище души кумвитая пуст, — подвела итог Эва.

— Вот почему я видел вместо него пустоту. Он органическая живая оболочка, наделенная сознанием, но лишенная души. Кларк, почему ты мне всего этого раньше не рассказал? — спросил я его.

— Я не мог тебе этого рассказать. Об этом знает очень мало кумвитаев. Альберто после того, как очнулся, стал другим. Он говорил, что в течение тысяч лет пребывал на краю Мира. Он говорил, что видел источник рождения и существования Вселенной. Когда я его спросил, что он представляет собой. Он лишь ответил, что мы даже не имеем представления о том, что это такое, мы никогда не сможем постичь его, потому что мы лишь микроскопическая часть замысла этого источника. И он сказал нам то, что сказал тебе — биология мертва, она жива лишь благодаря сознанию. Сознание есть проявление настоящей жизни. Люди и все живое проявление, отражение непостижимого сознания. После этого он замкнулся в себе. Полностью потерял интерес к нам, своим детям. Мы уже существовали сами по себе. Некоторая часть из нас продолжает находиться рядом с ним, но и они видят его очень редко. Он никогда более не покидал после этого события свой корабль. Исключение сделал лишь для тебя.

— А как его вторая сущность получила органическую оболочку, как Осгар получил свое ужасное тело?

— Я держала его вторую сущность в своих руках. А за моей спиной была искусственная утроба, огромная стеклянная колба, где в растворе специальной разновидности гидроксикислоты плавало мертвое тело человеческого плода. В младенце отсутствовала жизнь, но само тело еще не было излечено и утилизировано в ядерном плазмотроне. Вторая сущность, назвавшаяся Осгаром, в поисках убежища вырвалась из моих рук, разбила стенки искусственной утробы и вошла в мертвое тело найдя там покой, — ответила на мой вопрос Эва, — я видела, как мертвый плод ожил, сделав судорожные движения. На его груди остался тонкий шрам.

Я был потрясен рассказом Кларка и Эвы. В полной тишине мы провели несколько долгих минут. Пока ее не нарушил тихий звук приближающегося мультикоптера. Это прибыли серваретуры с саркофагом, где хранился спящий Осгар.

Но прежде чем я навсегда расстался с Кларком и Эвой, произошло событие, ставшее отправной точкой в истреблении людьми спаунов. И появления ужасных, безжалостных существ персекуторов.

С Кларком связался Алтман Леманн. Кларк включил смартфон на громкую связь и положил его на маленький столик у стены. Появилось голографическое изображение Алтмана.

— Вам надо бежать, — обратился к Кларку и Эве, — я отстранен от расследования, но кое-какие связи у меня остались. Я знаю, что с минуты на минуту в мире начнется зачистка от спаун-дизайнеров. Это будет глобальный акт. Вас всех либо нейтрализуют, — Леманн вздохнул и уточнил, — убьют, либо установят контролирующее устройство, какой-то там нейронный жгут или нейронная перемычка, которая позволит в любое время контролировать спаун-дизайнера и в случае необходимости просто убить.

— Но куда нам бежать?

Эва в ужасе отступила назад и прижала ладонь к губам.

Алтман Леманн покачал головой.

— Я не знаю. Но дома вам оставаться нельзя. Я сейчас слабая защита для вас, — он потер пальцами лоб и посмотрев на Кларка, едва не со слезами на глазах произнес, — это дело поручено не людям. Те биокибернетические существа, что ты помогал создавать для вооруженных сил, Кларк. Они начнут преследовать и уничтожать вас по всему миру. Их доставили со складов консервации, и настоящее время готовят для миссии: водят данные, программируют, оснащают средствами уничтожения.

Алтман Леманн увидев меня сказал.

— Георг возвращайся, как можно быстрее в штаты. Бери Мюриэл и беги. Я не знаю куда, но беги. Мне так жаль… — он опустил голову, — Простите меня, мне пора.

— Благодарю тебя мой друг, — сказал Кларк.

Голограмма Алтмана исчезла Кларк, обращаясь к нам с Эвой задумчиво сказал.

— У нас осталось совсем немного времени. Мы должны спасти хотя бы самое малое, то, что останется от мира кумвитаев. Мне очень жаль, я втянул тебя во все это, но я не мог поступить иначе. Прежде чем ты улетишь в США, я прошу тебя, забери в моем университетском офисе все данные с моего компьютера. Там все о нас, о нашем биологическом виде, все мои последние исследования, моя личная переписка с Гирландайо и мои размышления. Сохраните все это с Мюриэл для будущих поколений кумвитаев.

Я хотел возразить, сказать, что не стоит драматизировать ситуацию, но сам же понимал глупость моих ободряющих восклицаний. Кларк остановил меня.

— Для нас с Эвой при любом развитии событий это билет в один конец…

Вошли два серваретура и молча встали с обеих сторон двери, их лиц под белыми балахонами не было видно, но я почувствовал, как по моей коже пробежали мурашки — человеческая реакция на сильное эмоциональное возбуждение. Я испытывал чувство благоговейного страха при виде хранителей Осгара. Но к нему примешивалось еще одно чувство, ранее мне незнакомое — презрение. Нейромод откликнулся во мне, мобилизуя все силы, он желал отчуждения от мира созданного Альберто Гирландайо.

Кларк обнял меня на прощание и молча вышел, чуть поклонившись застывшим у двери серваретурам. Я помню его лицо до сих пор, печальный глаза яркого изумрудного цвета, красивое, с отточенными чертами греческой статуи лицо. Он удалялся от меня, прямой походкой, держа ровно спину — несломленный и решительный. В каждом его движении было нечто роднившее его с обитателями священной горы Олимп. Эва подошла ко мне, обняла и, взяв мое лицо в свои руки, сказала.

— Прошу тебя, береги Мюриэл. Сохраните себя для будущего.

Я почувствовал, как ее сознание проникло в мой мозг, ее виртуальные синаптические руки обняли Атрайе, переплетя с ним светящиеся синапсы.

«Береги ее…», — удаляющимся эхом исчезли во мне ее последние мысли.

Она вышла. Серваретуры храня полное молчание, не обращая на меня никакого внимания, развернулись и вышли вслед за ними. Я стоял один в полностью опустевшем доме, много лет назад ставшим мне родным пристанищем. А теперь оглушающая тишина и ощущение… странное чувство, словно я здесь никогда не был. Я смотрел на свой образ, стоящий перед дверью — мне было всего десять лет. Напуганный, отчужденный я стоял напротив и смотрел на меня настоящего. Память кумвитаев подобна пустыне на закате: нет ничего вокруг, жара уступает место прохладе, теплый воздух, отрываясь от песка, преломляет пространство и рождает миражи прошлого.

За дверью тихо засвистели турбины мультикоптера и постепенно их звучание отдаляясь, затихло. Это значит что, через несколько минут Кларк, Эва и несчастная одинокая душа Осгар, в сопровождении четырех серваретуров на сверхзвуковом аэроджете отправятся в район Тихого Океана, чтобы остановить безумного гения, возомнившего себя богом. Остановить Альберто Гирландайо.

Я запросил у оператора мультикоптеров свободную машину. Оператор принес свои извинения за то, что мне придется подождать из-за кризисных мировых явлений, как сообщил мне сетевой бот компании милым женским голосом, но обещал прислать его в течение получаса. Я вышел из дома, в ожидании присел на ступеньки лестницы ведущей во внутренний двор. Его окружала плотная стена из зарослей можжевельника. Он аккуратно подстриженный ровным прямоугольным бордюром красивой формированной изгородью отделял дом и небольшой двор дома от улицы — предмет особого отношения Кларка. Мир вокруг на первый взгляд не изменился, но уже был настолько враждебен, что я ощущал его ненависть в каждом предмете рядом со мной. Я почувствовал это, как только покинул опустевший дом близких мне людей. Я думал о Кларке и Эве, как о людях, потому что их натура, характер, внутренний мир содержали в себе много формирующих основ от людей, и они были частью цивилизации созданной человечеством. Но тогда, думая о ненависти, я знал, что должен выполнить его последнюю просьбу, наполнить пустыню не миражами, а сохранить память о нас.