Парящая для дракона - Эльденберт Марина - Страница 6

Да, Сильви, как и отца, ждет большое разочарование. Я только надеюсь, что мы с ним из-за этого не поссоримся, потому что временами отец перегибает, но он все-таки мой отец, и я очень его люблю. И он меня тоже.

– Слушай! Ты давно заходила в соцсеть? На меня пять тысяч подписались, когда про отца объявили.

Я закатила глаза.

– Лали! Представляешь, что будет, когда…

– Силь!

Повторно надуться сестра не успела, нас снова прервала Ингрид. То, что она не в духе, было понятно по едва уловимо сведенным бровям (сильнее они у нее не сходились, потому что мачеха регулярно делала инъекции молодости).

– Девочки, – сказала она. – Я же просила не опаздывать к ужину.

– А мы и не опаздываем, – тут же нашлась Сильви. – Просто Лали долго спала…

Спасибо, сестра.

– Но я ее разбудила, и мы уже идем.

– Чудесно, – произнесла Ингрид ровно тем самым тоном, которым могла бы сказать «Отвратительно». – В таком случае приводите себя в порядок и спускайтесь.

– Уфф, – выдохнула Сильви, когда за ней закрылась дверь. – Достала со своими ужинами! Что не так, если я поем отдельно чуть раньше или чуть позже?

Вопрос был риторический. Ингрид нигде не работала и проводила дни в салонах красоты, после чего возвращалась домой и высматривала новомодные тенденции во всех сферах, до которых могла дотянуться. Недавно она где-то вычитала, что для сплочения семьи необходимо хотя бы ужин (а в идеале завтрак, обед и ужин) посвящать совместному времяпровождению. В итоге мы, находясь в «переходном периоде на совместное трехразовое питание» собирались за ужином (особенно по этому поводу психовал отец), а если не собирались, потому что у него была важная встреча, психовать начинала Ингрид. Учитывая, что когда психовала Ингрид, после начинали психовать все (ее психоз, видимо, передавался воздушно-капельным), проще было действительно поужинать вместе.

Поэтому Сильви убежала переодеваться: девушка должна выглядеть элегантно даже у себя дома за ужином (с) Ингрид, а я уставилась в зеркало. Слегка растрепанные, но все еще льющиеся по плечам крупными волнами волосы расчесала, надела платье, в котором можно разогнуться, а не сидеть, как будто ты проглотила палку.

– Все будет хорошо, – пообещала себе.

Папа поймет.

Нет, правда, поймет. Тем более что с образом Ландерстерга как-то не вязался разговор в стиле: «Ваша дочь сказала, что вы насильно решили выдать ее замуж», а просто отказ… ну, к отказу надо быть готовым. Если честно, я испытывала облегчение по поводу того, что все так быстро закончилось. Облегчение, никак не связанное с тем, что внутри что-то тоненько цапнуло при мысли о том, что мы больше не встретимся.

И с тем, что ладонь снова опалило пламенным льдом.

К счастью, эта страница моей жизни навсегда останется в прошлом, и завтра я снова стану просто студенткой, у которой на носу зачеты и защита. И кастинг в «Эрвилль де Олис»!

С этой мыслью я выпорхнула из комнаты, чтобы услышать внизу голоса. Отца, Ингрид и… брата?! Даргел исключался из «общего» ужина по той причине, что уже давно жил отдельно, но сегодня, видимо, решил заглянуть в гости. Себя я поймала сначала на лестнице, а потом – уже с визгом – в его объятиях. Под неодобрительным взглядом Ингрид обхватила его руками и заглянула в глаза, снизу вверх.

– Лали, – мягко произнес брат, целуя меня в макушку.

Имя «Лали», кстати, придумал он. Точнее, он говорил, что я так себя называла, когда училась разговаривать, и с тех пор оно ко мне прилипло.

– У-у-у, какой ты стал большой, – насмешливо произнесла я.

В ответ брат легонько щелкнул меня по носу.

– Чем обязаны?

– У нас сегодня большой день, – за него ответил отец, и я вопросительно посмотрела на него. Кажется, папа на меня совершенно точно не злился.

– Большой день? – Сильви присоединилась к нам.

– Да, – в голосе отца звучала гордость. – Сегодня Лаура стала невестой. Дочка, ты молодец. Поздравляю!

Все, что сегодня произошло, кажется мне бредом. Или сном. Поэтому я упускаю момент, когда можно было спросить: «Что?!» – выпучив глаза на манер придушенной рыбки, и все по очереди бросаются меня поздравлять. Сначала – Сильви, которая виснет на нас с Даргелом, как елочное украшение и кричит мне в ухо: «Я знала, что моя сестра самая лучшая!»

Потом Ингрид, которая говорит в своей манере (очень сдержанно):

– Поздравляю, Лаура.

И даже брат, который всегда знал меня как облупленную, произносит это драконово:

– Поздравляю.

А я понимаю, что мне нечем дышать. Настолько нечем, что я выворачиваюсь из рук и со словами:

– Сейчас вернусь, – бросаюсь в сторону гостиной.

Там есть балкон: огромный, с панорамными окнами, и вид с него на заснеженный город просто потрясающий… был бы, если бы перед нашим домом не вырастала еще одна высотка. Тем не менее я стою, вцепившись в поручни и пытаюсь осознать случившееся. А случилось именно то, что один дракон меня просто-напросто нагрел!

«Я вас услышал»! – говорили они. Они – в смысле Его Иртханейшейство, Торнгер Ландерстерг Первый, Единственный и Неповторимый.

И ведь как говорил, ископаемое! Так, что я повелась и поверила. Ни на секунду не усомнилась в том, что для меня все закончилось благополучно.

Морозный воздух впивается мне в кожу, остужая желание прямо сейчас набрать номер Ландерстерга (еще бы он у меня был) и поинтересоваться, с какой радости меня осчастливили величайшей честью. Я уже почти готова это сделать, когда на балкон выходит Даргел.

– Лали? – Он набрасывает мне на плечи пиджак, на мгновение возвращая в приемную Его Иртахнейшейства, и у меня перед глазами мелькает лицо Ландерстерга. Резкая линия бровей, прямой взгляд в упор, холодный и жесткий. – Все в порядке?

Я поворачиваюсь к брату. Даргел у нас в семье единственный темноволосый, он пошел в маму. Из-за этого, когда мы появляемся где-то вместе (там, где нас не знают) отовсюду доносится: «Красивая пара». Мы с ним тихо хихикаем, но сейчас мне не до смеха. Я смотрю в его фиолетовые глаза и думаю о том, что могу вот прямо сейчас все ему рассказать. Сказать, что я не собираюсь замуж за Ландерстерга, что все это – грандиозная ошибка, потому что одного высокопоставленного дракона перемкнуло, но у брата своя практика. У него только-только начинается карьера, и я знаю, что он однозначно примет мою сторону. А это значит – ссора с отцом, испорченный вечер и полная задница, выражаясь словами Рин. Рин, в отличие от меня, не стесняется в выражениях, и сейчас мне тоже не хочется стесняться. Все, что мне хочется – это поговорить с Ландерстергом и сказать, что я о нем думаю.

О нем и о его: «Я вас услышал»!

– Да. Просто это было несколько неожиданно, – приподнимаюсь на носочки и целую брата в щеку. По его глазам вижу, что он не готов закончить этот разговор, поэтому закрываю его сама. – Пойдем? А то у Ингрид случится дергоглазие, если мы опоздаем на ужин.

Дар смеется.

– Лали, ты неповторима. Ни на секунду не удивляюсь, что он тебя выбрал. – Брат закрывает дверцу балкона, и я возвращаю ему пиджак. – Ты уверена, что у вас все получится?

Дар не мог этого не спросить, но на сердце сразу становится тепло.

– Уверена, – говорю я.

– Тогда я спокоен.

В столовой, оформленной в белое с золотом, уже все сидят на своих местах. Отец во главе стола, слева от него Ингрид с Сильви, мы с Даргелом садимся справа. Мебель Ингрид выбирала лично, она же настояла на том, чтобы она была деревянной. В нашем мире дерево – символ роскоши. Равно как и бумага, потому что естественного роста деревьев из-за драконов не наблюдается.

Когда-то люди вообще жили под землей (охотились на драконов, драконы охотились на них), а вышли только когда появились иртханы. Первые появились на другом континенте, произошли они от шаманов Пустынных земель, вливавших себе драконью кровь. У нас на Севере все было сложнее, потому что ледяное пламя гораздо страшнее огненного. Огонь можно погасить водой, ледяное пламя будет гореть, пока не растает вложенная в него драконом сила, а силы у снежных зверей просто через край. Их кровь выжигала большинство первых смельчаков, которые решили повторить опыт перворожденных. Их дыхание – наши земли. Долгое время Север был заснеженной пустыней, пока не появились первые сильные иртханы.