Цветы Эльби (Рассказы, сказки, легенды) - Юхма Михаил Николаевич - Страница 1

ПРЕДИСЛОВИЕ

Трудно переоценить значение устного творчества для народа, который был лишен письменности. Фольклор в художественных образах рисовал людям их историю, был хранителем сложившихся в веках обычаев, традиций. Не случайно чувашский просветитель Иван Яковлев, названный В. И. Лениным человеком богатырского духа, начал создавать чувашскую литературу с обработки старинных сказок.

Нередко люди рассказывали друг другу легенды и сказки в благодарность за доброе дело. Это ли не свидетельство того, как дорожили они устным творчеством, в котором жила народная мудрость.

Одним из первых собирателей чувашского фольклора был Никифор Охотников, человек, имя которого неразрывно связано с Симбирском, с семьей Ульяновых. Он был талантливым математиком, стремился получить высшее образование. Ленин, гимназист, занимался с ним, готовил в университет Чувашскому парню хотелось хоть чем-нибудь отплатить за добро. В перерывах между занятиями он рассказывал Ильичу старинные предания, пел песни.

Герои сказок и легенд, как правило, — богатыри из народа, обладающие огромной физической силой, душевной красотой, обаянием. Они сражаются с чудовищами, побеждают жестоких властителей, помогают беднякам.

Писатель Михаил Юхма — один из лучших знатоков чувашской мифологии, фольклора. Он родился в юго-восточной Чувашии, особенно богатой легендами, преданиями, старинными песнями. У него много друзей среди старожилов-шурсухалов. Фольклор оказал благотворное влияние на творчество писателя Его книга «Цветы Эльби» — художественная летопись, созданная народом и получившая благодаря писателю второе рождение.

Рассказы о старине ведутся от лица старого табунщика Ендимера-мучи на фоне сегодняшней действительности. Это придает им особую прелесть, подчеркивает вечную молодость легенд, удивительно романтичных и настолько современно звучащих, особенно когда речь идет о человеческих взаимоотношениях, о борьбе добра и зла, что читать их без волнения невозможно.

Перед нами открывается мир больших чувств, крупных характеров, героических поступков и яркой символики, мир, уходящий своими корнями в историю, в глубь живого, земного, человеческого.

Наиболее интересны в этом отношении «Цветы Эльби», «Окаменевшие тинюки», «Тень проклятого тархана», «Солнечная вышивка», «Хургайк-сюле», «Холм Шевлеби», «Атл» и другие. «Легенда об Эльбану-бике и Акташе» — трагическая повесть о любви и коварстве. Чувашские Ромео и Джульетта — Ямансар и Алтынсес, чья любовь оказалась сильнее племенных и религиозных предрассудков, — предстают перед нами в драматическом сказании о пахчасе Ямансаре. Судьба предателя, над которым тяготеет проклятие народа, с большой художественной силой передана в «Тени проклятого тархана».

Мать, жертвующая своим ребенком ради спасения Родины («Голос Чавдара»), изобретатель-богоборец, деревенский самоучка, олицетворяющий мятущуюся в поиске душу человеческую («Крылатый Яндуш»), бунтарь, с риском для жизни проповедующий справедливость и дружбу с русскими соседями («Тропа Ахуна»), — целая галерея образов проходит перед читателем в ярких одеждах древности, которые отнюдь не отдаляют от нас близкие по духу характеры.

Сюжетная острота, естественное переплетение героики и привычных житейских ситуаций, высокая романтика и лиричность — вот что определяет стиль и язык рассказов, изобилующих народной мудростью.

Я рад, что книга переведена на русский язык и с нею познакомятся миллионы читателей нашей многонациональной социалистической Родины.

Г. Волков, профессор,

доктор педагогических наук

Каждому дорога земля, где он родился, вырос. И я люблю землю своих предков — Чувашию, звонкие ручьи, что вливаются в Волгу, ее луга, изрезанные оврагами. Люблю холмы, на которых растут одинокие дубы, — в народе их называют юман-атте — дуб-батюшка и пахучие липы, сьака-савни — липа любимая.

Все это вечно, как сама жизнь. Многое повидали они, и будь у них язык — столько бы могли рассказать.

Но деревья молчат. И трава безгласна. О чем она шепчется на ветру — кто знает? Земля умеет хранить свои тайны. Зато раскрывает их неумирающий язык народа. Из поколения в поколение как величайшую драгоценность люди проносят легенды, сказания, песни. В них сама история, сама жизнь и судьба народная. Отсюда такое бережное отношение к устному творчеству.

Бабушка моя была известной сказительницей. Помню ее дивную песню о двух холмах вблизи нашего селения. Там, оказывается, похоронены храбрый воин Изамбай и его жена. Она была русской и вместе с мужем боролась за счастье чувашей. Вот с каких давних времен идет она, наша дружба.

Мальчишкой босоногим бегал я на эти холмы, да не ведал, по какой земле ступаю, пока бабушка не спела мне свою песню. И тогда весь мир раскрылся предо мною, как волшебная шкатулка, хранящая земные тайны.

Так родилась любовь к истории отчего края. С годами она крепла. Я стал записывать народные легенды, песни, предания о великих баторах-освободителях, о воинах-патриотах, о певцах, чьи песни несли народу мечту о свободе, о героях, не склонивших головы перед угнетателями.

Еще в школьные годы с котомкою за плечами ходил я из селения в селение, собирая сказки. Это стало привычкой, а затем и профессией.

Студентом я побывал на юго-востоке Чувашии. В беседах со стариками-шурсухалами рождались замыслы будущих произведений. Мне хотелось, чтобы ни один эпизод из истории моего народа не был потерян.

Чувашские крестьяне были хорошими хлеборобами. Их жизнь издавна связана с землей. Любопытно, например, как узнавали чуваши о начале сева. Старые люди брали комок чернозема и прикладывали ко лбу — и по влажности и рыхлости определяли, готова ли земля принять зерно. Об этом я тоже узнал из легенд.

Землю свою чуваши, как, впрочем, и все народы мира, называют — земля-матушка — сер-анне. Для предков она была как бы живым существом, поэтому весною совершался обряд венчания земли с плугом, а после весенней страды был агатуй — свадьба земли и плуга.

Один древний миф повествует о том, что предков моих научил обрабатывать землю еж, лучше всех лесных и степных обитателей разбиравшийся в земледелии.

Еще Иван Эмбю, так звали чуваши Ивана Грозного, восхищался умением чувашских землепашцев. Говорят, что Иван Грозный, возвращаясь из похода, останавливался у чувашских тарханов и князей, расспрашивал о методах земледелия.

— Почему на ваших полях нет сорняков? — удивлялся он. Привозил своих бояр и, показывая на колосящиеся нивы, говорил: — Учитесь!

Бояре попросили царя закрепить за ними чувашских крестьян. На это Иван Грозный ответил:

— Нет уж! Пусть будут царевы люди.

Я люблю леса Чувашии, богатые дичью. О лесных родниках и озерах много сложено старинных преданий. Взберешься, бывало, на большой курган и слушаешь, как вдали шумит на ветру вековой бор, словно поет неведомую песню о былых временах и, кажется, вот-вот застучат копыта и покажутся из леса славные баторы, блестя стальными латами… Чувашию называют краем ста тысяч песен, ста тысяч слов, ста тысяч вышивок.

Каждое слово имеет свою историю, у каждой вышивки — своя судьба!