Это про меня (СИ) - Оболенская Ася - Страница 42

— А это хоть зачем? — спросила, указав взглядом на предметы, предназначение которых было неясно.

Нестеров улыбнулся и лишь потом спросил.

— Стеша, а у тебя есть мечта?

— Опя-я-ять? — рассмеялась и закатила глаза.

— Я серьезно!

Пожав плечами, задумалась, перебирая мысли в голове, пытаясь вспомнить, о чем думала в вечер нашего знакомства, однако все те цели, которые назвать мечтами точно было нельзя, казались настолько мелочными, что становилось даже смешно.

И вдруг я замерла, потому что смогла осознать, чего мне на самом деле хочется на данный момент. До учащения сердечного ритма, до желания кричать, до дрожи. Это было одновременно так очевидно, но и внезапно словно раскат грома, но спорить с этим выводом было просто глупо, поэтому кивнула, глядя Яну в глаза.

Он же лишь улыбнулся и, сняв с ручки колпачок, протянул ее мне вместе с тетрадкой.

— Тогда напиши.

От этих слов отчаянно затрясла головой, даже испугавшись на мгновение такой бурной реакции со своей стороны. А вот Нестеров, кажется, даже не удивился. Просто кивнул.

— Могу сказать, что ты движешься в правильном направлении, — сказал он. — Держи, скоро пригодится.

Я послушно убрала письменные принадлежности в сумку, все еще пребывая в шоке от такого поворота собственных мыслей, даже не сразу смогла расстегнуть молнию.

— Зайдешь? — спросила через несколько секунд, когда смогла справиться с эмоциями.

— Обязательно, но не сегодня, — Ян аккуратно коснулся ладонью моей щеки, а потом нагнулся и поцеловал.

А мне хотелось смеяться и плакать одновременно, потому что теперь у меня действительно появилась мечта. Только ответа на вопрос о ее смысле до сих пор не было.

Дорофобия — боязнь получать или делать подарки.

Луша вернулась домой во вторник вечером, примерно через полчаса после того, как меня проводил Ян. Устроившись на диване, мы пили чай, наконец-то имея возможность нормально поговорить, потому что на работе Никита по-прежнему не унимался.

— Еще пара таких дней, и Светлане Евгеньевне точно нужно будет скорую вызывать, — со знанием дела комментировала Луша ситуацию в «Эвите».

— Странно, что она вообще еще держится.

— Ага, сама в шоке. Хотя фиг с ней, расскажи мне лучше про себя. Такое ощущение, что мы последний раз нормально общались пару лет назад, — сказала подруга и, сделав глоток чая, сконцентрировала на мне все внимание.

Улыбнулась, не сдерживая эмоций, а потом радостно заявила.

— Кажется, я никогда не была влюблена в Никиту.

В ответ Луша рассмеялась, даже чашку отставила, а потом, выждав театральную паузу очень серьезным голосом спросила:

— Правда?

Тут смех не смогла сдержать уже я.

— Правда! И да, мне нравится Ян.

— А ты ему, — кивнула Миронова. — Видишь, какая я проницательная.

— Гадалок в роду не было? — отшутилась, старательно не желая переходить к более неприятной теме, словно, пока эти слова не прозвучали в слух, то и правдой не были.

— Стеш, я знаю, что он уедет, — резко прервала мои раздумья Миронова.

— Откуда ты… — растерявшись, начала задавать вопрос, но подруга опередила.

— Генка сказал, когда мы домой возвращались. У него настроение уже получше было, разве что время от времени он красочно описывал, в каком гробу видел такой отдых, но, думаю, все же был доволен.

— А про Алену? — пыталась заставить мозг работать, но он сопротивлялся.

— Про то, что они не встречаются, да. В остальном молчит как рыба, а может, просто не знает. Кстати, что там с Аленой?

— Если вкратце, Алена — стерва.

— Я предполагала нечто подобное. Слушай, а играет-то хорошо, — усмехнулась подруга.

— И не говори, у них там вся семья, по ходу, «Оскара» заслуживает.

— Стеш, вы обязательно что-нибудь придумаете! — вновь внезапно сменила тему Луша.

Улыбнулась вполне искренне, забота и желание обнадежить были приятны, а потом посмотрела на тетрадь с ручкой, которые лежали на тумбочке, и кивнула.

— Надеюсь.

В среду Никита не стал более добродушным, не стал он таковым и в четверг. Светлана Евгеньевна также вопреки всем ожиданиям не сдавалась. Пару раз я даже собственными глазами видела, как она старательно перечитывала какие-то бумаги, потом исправляла и лично несла их Доронину. Кажется, я недооценивала эту женщину, а может, дело было просто в очередной чуши, которую она вбила себе в голову. Типа повышения самого активного сотрудника или, наоборот, увольнения пассивного.

В пятницу появились первые макеты, поэтому настроение Никиты улучшилось на несколько пунктов. Сперва он, правда, посмотрел на одного из дизайнеров таким взглядом, словно увидел динозавра, но быстро взял себя в руки. Наверное, Доронин действительно не верил в то, что дело дойдет хотя бы до этой стадии.

Вечером после работы меня встречал Ян, и мы гуляли. Каждый раз он придумывал что-то новое, заставляя меня убеждаться в том, какой скучной и пресной была моя жизнь до него.

В среду Нестеров уговорил меня забраться на заброшенную водонапорную башню, и, вопреки страхам, я действительно не свалилась, а вид оттуда открывался просто великолепный.

В четверг пришлось прокатиться на американских горках, и даже крики о том, что у меня остановится сердце, не смогли остановить Яна. И это на самом деле было потрясающе! Столько эмоций, переживаний, новых впечатлений, от которых вечером было невозможно сомкнуть глаза.

В пятницу мы поехали на лодочную станцию за город, и я уже практически не боялась того, что лодка перевернется, а мы утонем. Просто получала удовольствие. Чистое и несравнимое ни с чем. Волшебным было абсолютно все — близость Яна, природа вокруг, плеск воды и солнечные блики на поверхности озера.

Единственным омрачающим все это великолепие фактом было то, что Ян так и не согласился подняться, словно моя квартира стала каким-то запретным объектом, вход на территорию которого категорически воспрещен. Логики такого поведения я не понимала, однако вопросов не задавала, старательно отгоняя от себя мысли о времени, которого оставалось все меньше.

Уже лежа в кровати, сжимала в ладонях телефон, ожидая заветного сообщения. Пожалуй, если бы у меня спросили, какое мое любимое время дня, я бы ответила очень точно.

21.37

Разве может быть что-то приятней 21.37?

21.37 Ян: «Чем займемся завтра?»

Я не знаю, почему он писал именно в это время, но такая традиция вызывала улыбку и радость.

21.38 Стеша: «Завтра у Эвиты Алексеевны день рождения, ты разве забыл?»

21.38 Ян: «Не забыл, но представление не займет много времени».

21.38 Стеша «Не разделяю твоего оптимизма(»

Вздохнула и посмотрела в окно, не в силах ничего с собой поделать. Я действительно очень переживала.

21.39 Ян: «Сте-е-е-еш, не порти себе настроение на пустом месте. Ты же отлично знаешь, как я к тебе отношусь».

Последние слова заставили усмехнуться.

21.4 °Cтеша: «И как же?»

От предвкушения прикусила губу.

21.41 Ян: «Расскажу тебе об этом завтра».

Несколько секунд молча смотрела на сообщение, а потом рассмеялась. Ян перестал бы быть собой, если бы повел себя по-другому.

21.41 Стеша: «Ты невыносим!»

21.41 Ян: «И тебе это нравится)»

Вновь рассмеялась и лишь потом ответила.

21.42 Стеша: «Нет!»

Естественно, на самом деле имея в виду безоговорочное «Да».

Настроение субботним утром не смогли спасти ни долгий сон, ни даже сообщения Яна. От одной мысли про дурацкое представление становилось не по себе. И дело было не только в Нестерове. Напрягала сама атмосфера предстоящего мероприятия.

Луша уехала куда-то с Серегой еще в обед, поэтому остаток дня до пяти часов, когда должен был заехать Никита, провела, бесцельно скитаясь по квартире, изредка обвиняя себя в глупости, не забывая сообщать о своих умозаключениях Яну, который, кажется, получал удовольствие от моих душевных терзаний.