Эпикриз с переводом (СИ) - Каретникова Ксения - Страница 31

— У меня?.. Эээ… Нет, — и только я это ответила, Кишан резко подался вперёд, беспрепятственно вошёл в нутро головкой и замер. Хоть мне и не было больно, но я сжалась внутри. Отчего Кишан ахнул и удивлённо на меня посмотрел. Плавно покинул и тут же вошёл, на этот раз глубже. А я снова сжалась и расслабилась… Сжалась и расслабилась… А пант опять ахнул. И начал двигаться. Часто, но не грубо. Потом чаще. И ещё чаще, сильно сжимая мои ладони и устремив взгляд в мои глаза. Я смотрела на черныша неотрывно, постанывая и покусывая губы. Как же хорошо! Каждая клеточка моего организма ликовала от процесса. Наслаждалась, благодарила… Удовольствие уже скользило на грани, но Кишану как-то удавалось им управлять во время, то замедляясь, то ускоряясь, то входя во всю длину, то не до конца…

В какой-то момент глаза панта начали менять форму и цвет, превращаясь в жёлтые глазища тендуа. А когда лицо панта начало покрываться черной шерстью, он запрокинул голову назад, словно едва сдерживая себя. Я на секунду испугалась, и этот испуг странным образом добавил остроты моим ощущениям. Бурно приближающаяся разрядка не заставила себя ждать, а получив ее, я громко и бесстыдно закричала, выгибаясь телом. Услышала в ответ звериный рык. Из моего тела вышли, живот тут же обогрела липкая жидкость. Мои затекшие ладони отпустили… И тут же я увидела большую когтистую лапу в размахе, а через секунду почувствовала обжигающую боль на бедре.

— Вот теперь на тебе настоящая метка, — тяжело дыша, произнес Кишан.

Я посмотрела на панта — он полностью принял человеческий облик, который выглядел сейчас умиротворённым донельзя.

Почти прозрачный лунный свет, заглядывающий в окно, проложил тонкую дорожку на моем животе, в котором все ещё порхал рой бабочек. Ощущения, даже скорее послевкусия, приятные, сладкие… Улыбка не сходила с лица. Вот только бедро ныло — царапина гораздо глубже предыдущей.

И сил не было. Не то чтобы подняться, даже просто пошевелиться. Все тело словно онемело, мышцы сковало. Как будто я принимала более активное участие в этом страстном танце… В танце, который сделал из двух тел одно единое.

Давно у меня такого не было. А подобного оргазма я даже не вспомню.

Не то чтобы у меня в прошлом было много мужчин. Но с чем сравнивать есть. И иномирный самец отличается. Вторая, дикая сущность Кишана возбуждает даже просто осознанием того, что она есть. И может быть опасна. Эти глаза, лицо, которое с молниеносной скоростью приобретает черты тендуа… Это жутко заводит. Н-да, наверно я ненормальная! Извращенка.

— Ты такая красивая, — услышала я тихий голос Кишана.

Он лежал рядом, на боку, разглядывая мое тело. Его взгляд ласкал, укутывал теплотой и нежностью. Так приятно. Так хорошо… Счастье? Оно? Похоже…

— Ты не замёрзла, может, тебя накрыть? — заботливо предложила самец.

Я покачала головой, нащупала рукой пальцы Кишана и сжала их.

— Лучше помоги обработать ногу, — попросила я. — Метка твоя побаливает…

— Прости, — виновато прошептал пант. — Я не собирался тебя царапать. Это происходит против воли…

— А скажи, — кокетливо начала я, — значит ли это, что я теперь…хм… Твоя жена?

Черныш улыбнулся:

— Чтобы стать женой и мужем панты должны пройти обряд.

— Но почему же тогда…

— Тендуа решил, что ты моя избранница, — Кишан погладил меня по шее, скользнул пальцами по груди. Едва касаясь, как будто по коже пробежалась легкое дуновение ветерка. Соски тут же среагировали, напрягаясь и возбуждаясь. — Не спрашивай, я не знаю почему.

И я не стала спрашивать, а Кишан, бросив взгляд на мое бедро, нахмурился и резко поднялся. Демонстрируя свое красивое обнаженное тело, шагнул к выходу.

— Где что лежит в твоём кабинете? — поинтересовался он.

— Я пришла с сумкой, в ней есть все необходимое, — произнесла я. Пант огляделся, его глаза блеснули жёлтым бликом, и он быстро нашел сумку у шкафа в темноте. Взяв ее, сел на кровать. Поочередно доставал содержимое, показывая мне упаковки, баночки и пузырьки.

— Вот этим промоешь… Вот этим потом намажешь, — кивнула я на перекись, салфетки и зелёнку.

Тут же прозрачная жидкость вылилась на израненное бедро. Кишан промокнул салфеткой, аккуратно, боясь сделать больно. Посмотрев на мой живот, на котором пант тоже оставил, пусть и другую, но тоже метку, старательно вытер чистой салфеткой и его.

Затем открыл зелёнку. В этом новомодном пузырьке уже предусмотрен аппликатор на внутренней стороне крышке для обработки поверхностей. Умненький Кишан догадался, как пользоваться этим девайсом…

— Ай! — визгнула я, когда Кишан промазал одну царапину. Заботливо подул на нее холодным воздухом:

— Прости… Честно, не хотел…

— Ничего, — улыбнулась я и тут скорчилась от боли, ведь пант вновь прижег царапины. — Хорошо, что не по лицу… — и только я произнесла это вслух, как мой позвоночник покрылся липким потом. Страх. Только он так холодит… Я представила, да даже вспомнила шрамы на моем лице…

— Кстати, я хотел спросить… — начал вдруг черныш, закончив рисовать на моей ноге идеально ровные зеленые полосы.

— Спроси.

— Когда мы впервые встретились, я видел на твоем лице шрамы, — нет, он точно читает мои мысли! — А сейчас их нет…

— Есть, — перебила я его.

— Они совсем незаметны, — уверил меня тендуа. — От чего они?

— Я не хочу сейчас об этом. Тяжело вспоминать… — я невольно потрогала щеки, старательно отгоняя воспоминания, которые рвались в сознание. И то, как я получила шрамы, и все то страшное, что было после. Кишан не стал заставлять меня рассказывать. И большой шанкар ему за это. — Давай я лучше посмотрю твою рану?

Черныш придвинулся поближе, поворачиваясь нужным боком к лунном свету. Я сняла повязку, внимательно осмотрела рану. Нитки ещё не успели рассосаться, а рана уже стянулась. Сутки! Всего лишь сутки прошли, а правый бок панта выглядит так, словно там ничего и не было.

— Быстро заживает, — заметила я.

— У тебя волшебные руки… — Кишан взял мою руку и поцеловал в ладонь. Такой простой жест. Но он вдруг заставил мое тело покрыться мурашками.

Каришма! Как приятно. Волнительно. Хорошо! Настолько, что в происходящее верится с трудом.

Может, мне все это снится? Такое зыбкое и похожее состояние.

Нет! Я умею распознавать сон и ценить его! После стольких суточных дежурств на работе. Это очень тяжело — находиться на границе реальности и сна. Но я привыкла, научилась отключаться на полчаса, даже по дороге на вызов. Но потом так же быстро включаться и работать, работать, работать…

Тогда, может, Аэлита наложила какие-то чары?

Ну не может быть так хорошо. После всего, что со мной было… Или это вознаграждение за все страдания?

И тут пришло неожиданное горькое понимание. Если это и вознаграждение, то временное.

Счастье долгим не бывает.

Вот почему так? Почему в моей жизни всегда так? Из крайности — в крайность.

Я прикрыла глаза, почувствовав, как слёзные протоки собираются излиться солёной жидкостью.

— Ты чего? — вкрадчиво спросил Кишан, трогая ладонью мои щеки. — Тебе плохо?

— Нет. Мне очень хорошо. Просто… — ответила я, распахнула ресницы и устремила свой взор в глаза панта. Такие темные, теплые и взволнованные.

— Что просто? — настойчиво спросил он.

— Ничего, — прошептала я.

— Тебя что-то беспокоит. Я чувствую! Так чувствую, что в груди все сжимается… — он проводил взглядом по моему лицу, при этом о чем-то думая. Я опустила взгляд, и тогда Кишан задал самый неожиданный вопрос: — У тебя кто — то есть… в твоём мире?

Я подняла глаза.

— Нет… У меня давно никого не было.

— Тогда я не понимаю… Тебе было хорошо, мне хорошо… Мы никого не обманываем, никому не мешаем…

— Все это чревато, — прошептала я.

— Что? — не понял чернявый.

— Кишан, — я глубоко вздохнула. — Я не хочу и боюсь поддаваться чувствам.