Лирика - По Эдгар Аллан - Страница 12

Leave my loneliness unbroken! - quit the bust above

my door!

Take thy beak from out my heart, and take thy form

from off my door!"

Quoth the Raven "Nevermore."

And the Raven, never flitting, still is sitting, still is

sitting

On the pallid bust of Pallas just above my chamber

door;

And his eyes have all the seeming of a demon's that

is dreaming,

And the lamp-light o'er him streaming throws his

shadow on the floor;

And my soul from out that shadow that lies floating

on the floor

Shall be lifted - nevermore!

(1844-1849)

32. ВОРОН

Погруженный в скорбь немую

и усталый, в ночь глухую,

Раз, когда поник в дремоте

я над книгой одного

Из забытых миром знаний,

книгой полной обаяний,

Стук донесся, стук нежданный

в двери дома моего:

"Это путник постучался

в двери дома моего,

Только путник

больше ничего".

В декабре - я помню - было

это полночью унылой.

В очаге под пеплом угли

разгорались иногда.

Груды книг не утоляли

ни на миг моей печали

Об утраченной Леноре,

той, чье имя навсегда

В сонме ангелов - Ленора,

той, чье имя навсегда

В этом мире стерлось

без следа.

От дыханья ночи бурной

занавески шелк пурпурный

Шелестел, и непонятный

страх рождался от всего.

Думал, сердце успокою,

все еще твердил порою:

"Это гость стучится робко

в двери дома моего,

Запоздалый гость стучится

в двери дома моего,

Только гость

и больше ничего!"

И когда преодолело

сердце страх, я молвил смело:

"Вы простите мне, обидеть

не хотел я никого;

Я на миг уснул тревожно:

слишком тихо, осторожно,

Слишком тихо вы стучались

в двери дома моего..."

И открыл тогда я настежь

двери дома моего

Мрак ночной,

и больше ничего.

Все, что дух мой волновало,

все, что снилось и смущало,

До сих пор не посещало

в этом мире никого.

И ни голоса, ни знака

из таинственного мрака...

Вдруг "Ленора!" прозвучало

близ жилища моего...

Сам шепнул я это имя,

и проснулось от него

Только эхо

больше ничего.

Но душа моя горела,

притворил я дверь несмело.

Стук опять раздался громче;

я подумал: "Ничего,

Это стук в окне случайный,

никакой здесь нету тайны:

Посмотрю и успокою

трепет сердца моего,

Успокою на мгновенье

трепет сердца моего.

Это ветер,

больше ничего".

Я открыл окно, и странный

гость полночный, гость нежданный,

Ворон царственный влетает;

я привета от него

Не дождался. Но отважно,

как хозяин, гордо, важно

Полетел он прямо к двери,

к двери дома моего,

И вспорхнул на бюст Паллады,

сел так тихо на него,

Тихо сел,

и больше ничего.

Как ни грустно, как ни больно,

улыбнулся я невольно

И сказал: "Твое коварство

победим мы без труда,

Но тебя, мой гость зловещий,

Ворон древний. Ворон вещий,

К нам с пределов вечной Ночи

прилетающий сюда,

Как зовут в стране, откуда

прилетаешь ты сюда?"

И ответил Ворон:

"Никогда".

Говорит так ясно птица,

не могу я надивиться.

Но казалось, что надежда

ей навек была чужда.

Тот не жди себе отрады,

в чьем дому на бюст Паллады

Сядет Ворон над дверями;

от несчастья никуда,

Тот, кто Ворона увидел,

не спасется никуда,

Ворона, чье имя:

"Никогда".

Говорил он это слово

так печально, так сурово,

Что, казалось, в нем всю душу

изливал; и вот, когда

Недвижим на изваяньи

он сидел в немом молчаньи,

Я шепнул: "Как счастье, дружба

улетели навсегда,

Улетит и эта птица

завтра утром навсегда".

И ответил Ворон:

"Никогда".

И сказал я, вздрогнув снова:

"Верно молвить это слово

Научил его хозяин

в дни тяжелые, когда

Он преследуем был Роком,

и в несчастье одиноком,

Вместо песни лебединой,

в эти долгие года

Для него был стон единый

в эти грустные года

Никогда, - уж больше

никогда!"

Так я думал и невольно

улыбнулся, как ни больно.

Повернул тихонько кресло

к бюсту бледному, туда,

Где был Ворон, погрузился

в бархат кресел и забылся...

"Страшный Ворон, мой ужасный

гость, - подумал я тогда

Страшный, древний Ворон, горе

возвещающий всегда,

Что же значит крик твой:

"Никогда"?

Угадать стараюсь тщетно;

смотрит Ворон безответно.

Свой горящий взор мне в сердце

заронил он навсегда.

И в раздумьи над загадкой,

я поник в дремоте сладкой

Головой на бархат, лампой

озаренный. Никогда

На лиловый бархат кресел,

как в счастливые года,

Ей уж не склоняться

никогда!

И казалось мне: струило

дым незримое кадило,

Прилетели Серафимы,

шелестели иногда

Их шаги, как дуновенье:

"Это Бог мне шлет забвенье!

Пей же сладкое забвенье,

пей, чтоб в сердце навсегда

Об утраченной Леноре

стерлась память - навсегда!..

И сказал мне Ворон:

"Никогда".

"Я молю, пророк зловещий,

птица ты иль демон вещий,

Злой ли Дух тебя из Ночи,

или вихрь занес сюда

Из пустыни мертвой, вечной,

безнадежной, бесконечной,

Будет ли, молю, скажи мне,

будет ли хоть там, куда

Снизойдем мы после смерти,

сердцу отдых навсегда?"

И ответил Ворон:

"Никогда".

"Я молю, пророк зловещий,

птица ты иль демон вещий,

Заклинаю небом. Богом,

отвечай, в тот день, когда

Я Эдем увижу дальней,

обниму ль душой печальной

Душу светлую Леноры,

той, чье имя навсегда

В сонме ангелов - Ленора,

лучезарной навсегда?"

И ответил Ворон:

"Никогда".

"Прочь! - воскликнул я, вставая,

демон ты иль птица злая.

Прочь! - вернись в пределы Ночи,

чтобы больше никогда

Ни одно из перьев черных,

не напомнило позорных,

Лживых слов твоих! Оставь же

бюст Паллады навсегда,

Из души моей твой образ

я исторгну навсегда!"

И ответил Ворон:

"Никогда".

И сидит, сидит с тех пор он

там, над дверью черный Ворон,

С бюста бледного Паллады

не исчезнет никуда.

У него такие очи,

как у Злого Духа ночи,

Сном объятого; и лампа

тень бросает. Навсегда

К этой тени черной птицы

пригвожденный навсегда,