Жук в Муравейнике (СИ) - Обава Дана - Страница 34

На фотографиях сама Палома, избитая, поломанная. И явно не один раз, а десятки. Кровоподтеки, ожоги, распухшее лицо, вывернутая из сустава рука, вырванные волосы. Палома снимает кофту, поднимает волосы и показывает оставшиеся от побоев шрамы.

— Нашего сына он не трогал, но делал это на его глазах. Однажды он утопил меня в ванной, прямо тогда, когда я купала трехлетнего Ирвина. Он держал мою голову под водой, а я боялась отбиваться, чтобы не попасть по ребенку. Потом сам и откачал. Но это чувство беспомощности и страха навсегда останется со мной. — Она рассказывает все это с ледяным безразличием.

— Как умер твой сын?

— Я все-таки смогла уйти от Сэма и наладить свою собственную жизнь. Выбила себе жилье у гильдии в другом секторе. Уходила с работы пораньше, чтобы успеть проскользнуть домой до того, как он придет стоять под моей дверью. Соседи нас ненавидели, хотя и не верили тому, что он говорил им про меня. Все бы ничего, но скоро Ирвину исполнится девять лет, а это значит, я обязана была бы передать его отцу. Этому монстру! Я не знаю, стал бы он измываться над ним также как надо мной или испоганил бы его душу, постепенно превратив в такого же монстра, как он сам! Я не собиралась узнавать это! Все это время я копила деньги, чтобы подкупить стражей и медиков и получить фиктивную справку о смерти.

— То есть твой сын жив?! — радостно восклицаю я.

— Да, теперь я могу говорить об этом, — кивает Палома. — Теперь мне нужно еще больше денег, чтобы сделать ему новые документы. До этого я собиралась переехать с ним в какой-нибудь другой город, но теперь нам бежать никуда не нужно, это уже легче. Да нет, это просто спасение! Здесь есть люди, которые нам помогут, и мы наконец-то с сыном сможем жить нормально. Я думала, игра даст мне денег, но она вернула мне жизнь!

Здорово. Интересно только почему.

В доказательство, что она не убивала своего ребенка, Палома показывает мне множество его фотографий, которые она достает из тайника в полу. Последнее фото сделано всего неделю назад и на нем он улыбается. Очаровательный мальчуган, очень похожий на маму, только в мужском исполнении.

Все еще не могу найти Лекса. Какие только мысли не приходят по этому поводу в голову… Они с таким грохотом бьются у меня в голове, что напрочь заглушают мои неврозы, так что я уже даже без страха и колебаний опрашиваю всех известных мне его знакомых подряд. Но только второй посыльный признается мне, что недавно видел моего друга. Этот самый посыльный имеет привычку выражаться раздражающе непонятно, и может быть поэтому, в тот раз когда он сам надолго пропал, а потом как ни в чем не бывало вернулся обратно, никто даже пробовать выяснять не стал, где же тот был. Теперь пропал Лекс, но, видимо, перед этим договорился, что этот второй посыльный его прикроет, и чтобы вытрясти эту жалкую информацию мне надобятся все мои запасы терпения и настойчивости, какие есть. Но этого как-то мало. Я уже начинаю бояться, что хозяева игры от Лекса как-то избавились, и, накрутив себя этим как следует, почти собираюсь идти к Кейну. Или лучше к Кириллу.

Прежде всего, иду в свою каморку, где, забывшись, я оставила медведя прямо на постели, не прикрыв его от посторонних даже одеялом. К счастью, моя оплошность к трагедии не привела. Потап все еще ждет меня, преданно глядя своими маленькими глазками. Телефон все еще у него в рюкзаке, но после всего того что случилось, я держу его выключенным. Что если Лекс прислал мне какое-нибудь сообщение? Надо проверить.

Сев на матрас, жду, когда телефон загрузится. По привычке сижу спиной ко входу, чтобы при необходимости успеть спрятать устройство, поскольку, как предполагается, у меня его нет. Но сейчас я вся в своих мыслях, так что стук в дверь меня чуть ли не на метр подбрасывает. Чуть так с телефоном в руках и не оборачиваюсь. Все-таки в последний момент догадываюсь запихнуть трубку под подушку, с Потапом сложнее. Очень надеюсь, что от двери его за мною не видно.

В комнатку входит Редженс, и при виде него сердце как будто подпрыгивает, а по телу разливается тепло.

— Твой приятель не отвечает на сообщения, — сразу говорит он прямо от двери, и по его голосу как обычно невозможно определить сердится ли он или безразличен к этому факту. — Его местоположение тоже не определяется.

Первой, конечно, пронзает мысль, что Лекса больше нет, что хозяева игры добрались до него или друг попытался добраться до них, и они с ним расправились. И меня тут же затапливает ужасом со вкусом горькой утраты. Но потом я думаю, что Лекс мог просто так же, как я выключила свой телефон, вырубить свой планшет. Только где он тогда?

— Тебе лучше найти его первой, — советует Редженс, словно читая мои мысли. — Если нам самим придется его искать, у него будут большие неприятности.

Я быстро киваю, уже готовая вскочить и обегать весь Муравейник, если потребуется.

— Последний раз он попал на камеры на восемнадцатом уровне, — сужает круг моих поисков Редженс, потом называет еще более точный адрес. Сразу даже дышать становится легче. Недалеко от этого адреса расположено любимое Лексом питейное заведение "Красный король".

Внутренняя отделка бара вся бордовая с элементами, выкрашенными под золото — витиеватые финтифлюшки, короны, скипетры, монеты. Но нравится бар Лексу вовсе не убранством, а миниатюрной хорошенькой барменшей, которую едва видно из-за стойки, зато слышно. Голос у нее громкий, грудной, а глаза озорные. Но сегодня ее нет на работе, так что друга я нахожу в окружении пустых стопок в самом дальнем и темном углу. Его голова покоится на согнутой руке, похоже на то, что он спит.

— Лекс! — дергаю я его, усевшись напротив него.

— Меня нет, — через секунду буркает он, не открывая глаз, — весь кончился.

— Очень жаль, потому что тебе нужно вернуться на работу. Тебя уже хватились.

— Ну и фиг с ними со всеми.

— Ты не отвечаешь на сообщения офицеров, и они не могут тебя найти. Сам понимаешь, они не очень довольны этим.

— Это все потому, — Лекс с трудом поднимает голову и еле-еле ворочает языком, — потому, что я отдал планшет техникам….чтобы они изгнали оттуда…злых духов и, наверное…. у них получится это сделать. А если нет….то я его сожгу.

— Правильно, но тогда нужно было временно взять другой со склада, — предполагаю я.

— Кто же мне его даст? — Лекс пытается найти на дне стопок еще парочку капель. — У меня деньги кончились.

— С деньгами так бывает.

— Зав складом мне больше не симпатизирует…. он хочет реванша. И, в общем….не помню.

— Если ты так переживаешь, из-за того что произошло…

— Кнопочку раз и хрясь. Нет человека.

— Я тебе даже не успела рассказать, кто это был.

Делаю несколько попыток объяснить все Лексу, рассказать, что успела узнать, так чтобы совесть его немного отпустила, но он вообще не врубается. Сэм — наша жертва — не был хорошим человеком, жестоко издевался над Паломой на глазах у собственного ребенка и, по-видимому, получал от этого удовольствие. Пытаюсь это объяснить, но в конце концов исчерпав свои возможности, я замолкаю, и Лекс тоже некоторое время молчит, немигающим взглядом уставившись на расставленные на столе стаканчики.

— Что это меняет? — наконец спрашивает он хрипло. Хотя бы понимаю, что он слышал меня. — Разве это означает, что он должен быть умереть таким образом? Он это типа заслужил?

— Наверное, нет, — признаю я. Даже по местному суровому законодательству, Сэм мог бы подвергнуться только схожим пыткам, но никак не смерти. Впрочем, он за свои злодеяния не получил ничего, что мне не совсем понятно. Может, ситуация имеет неизвестные мне подробности, а может стражам прощается больше, чем остальным гражданам. Не знаю, но сейчас меня волнует только состояние Лекса и моя скудоумная неспособность его утешить. — Даже если он не заслужил такой смерти, — на всякий случай я оглядываюсь вокруг, но кроме нас в баре из посетителей вообще никого не осталось, — все же наверняка именно его действия привели к ней, — говорю я твердо. Хочу попытаться перевести фокус злости Лекса с себя на кого-то другого. — Из-за них кто-то захотел его убить, просто сделать это чужими руками. Нашими.