Жук в Муравейнике (СИ) - Обава Дана - Страница 45

Вздохнув, я иду на склад искать рубашку Кирилла. Ее легко идентифицировать по выдающимся размерам. На бирочке…да, именно этот номер. Я молча показываю Лексу рубашку, он все понимает без слов.

— Так, а это же… — Лекс берет у меня лампу и освещает номер, который мне только что кто-то прислал на телефон. — Это номер дела.

— Какого дела?

— Дело о преступлении, — поясняет Лекс. Он проводит пальцем по цифрам, как будто сканируя их одно за другим. — И оно было заведено пять лет назад, так что вполне может храниться в архиве в бумажном виде. Так что я, пожалуй, смогу до него добраться и вынести тебе почитать.

Да, Лексу плохо дается чтение, зато на слух он схватывает информацию легко и непринужденно. Вот он в качестве курьера потолкался несколько месяцев среди стражей, и как много полезного он о них узнал. Ну и договариваться он тоже умеет. Ценнейший кадр на самом деле для любой гильдии, но они об этом не знают.

— Получается, это хозяева игры хотят, чтобы мы посмотрели это дело?

— Ну, там меня точно нечему убить, разве что стеллаж с папками на голову свалится, — пожимает плечами Лекс, — так что я предлагаю в последний раз сделать, что они от нас хотят.

Сразу хочется бежать в архив, но ночью попасть в него будет гораздо сложнее, чем в библиотеку, да и нет никакой необходимости снова нарушать правила. Остается смириться и ждать, хотя при этом как назло не удается заснуть почти до самого утра. Отрубаюсь где-нибудь наверное часа в четыре и снова просыпаюсь, как только включают свет…на платформе. Оказывается, я не в своей постели под грудой одеял, а стою себе, уткнувшись носом в сплошное ограждение на нулевом уровне. Причем во сне я ощущала что-то мягкое и обволакивающее — ничего общего с шершавой твердой стенкой. На самом деле стою в одной рубашке, босая, а ноги уже болят, так замерзли. По вынужденным причинам временно возвращаюсь к практике утренних пробежек.

Бежать, оказывается, совсем недалеко, да и подъемник подходит почти сразу, но все же, только добравшись до учебки, мне приходиться тут же юркнуть в боковой коридор. Курсанты уже закончили утреннюю зарядку и как раз шеренгой по двое рвутся наружу для пробежки. С трудом переждав, пока их поток иссякнет, я поскорее бегу в пустую пока что душевую, чтобы, наконец, согреться под струями теплой воды.

Вот только вода никакая не теплая, а обжигающе горячая, удается согреть разве что ступни в текущей по полу к сливному отверстию воде. Сунуться под сам душ нет никакой возможности.

— Что ты делаешь? — с усмешкой интересуется вошедшая в душевую младший офицер Джуси.

— Вода слишком горячая, — лепечу я в ответ. А она подходит, встают под соседний душ и включает воду.

— Да нормальная вода, — говорит она, с видимым удовольствием подставляя под струи голову и плечи. Вода стекает по ее волосам и коже, и те клочьями отваливаются, обнажая темно-синюю чешую.

Понятно.

Выключаю воду и по-быстренькому сваливаю в раздевалку, напяливаю обратно футболку и бегу к себе. Нет, с этим явно нужно что-то делать. Теперь галлюцинации преследуют меня не только в столовой, но и в душе. Не поесть нормально, не помыться.

На завтрак иду с опаской, хотя синий монстр не может мне в реальности что-то сделать, но и травит, и травит мою жизнь! Схватив на раздаче причитающийся омлет с овощами, сажусь за дальний стол и пытаюсь игнорировать несуществующие запахи и вкусы. Заодно поглядываю вокруг.

Вскоре среди других курсантов в столовую заходит Райли. Они выглядит хорошо, может даже слегка повеселевшей, но, взяв поднос с едой, садится отдельно от других, хотя и не демонстративно далеко. Зашедший Лекс, кивает мне и сразу же направляется к ней. Правильно. Во избежание дальнейших эксцессов надо бы сразу ей рассказать, что Лексу вчера пришлось приврать про нее. Ну и прояснить ситуацию с Кейт, хотя та, надеюсь, позже и сама попытается все уладить.

Вот и Кейт кстати. Заходит сразу за появившимися офицерами. Они расходятся кто куда, но Кейн снова садится рядом со мной, только предварительно сдвинув меня на соседнюю лавку, чтобы сидеть на разных. Я немножко закатываю глаза. Подумаешь! Я и не собиралась его снова опрокидывать. Зачем повторяться?

Ристика появляется буквально через секунду, присаживается с другой стороны от меня, так что мы теперь все вместе можем лицезреть объяснение Лекса с Райли. Мы не слышим, что они говорят, но в конце Райли приобнимает Лекса за плечи и целует его в щеку.

Ристика сердито стучит ложкой по подносу.

В отличие от многих других миров, об обычаях которых мы можем судить по их книгам и фильмам, в Муравейнике моногамия не принята. Все имеют столько любовниц и любовников сколько успевают, а в ячейки общества — когарты — может входить любое количество человек, ограничиваемое только размерами апартаментов шинарда. И все же такое чувство как ревность успешно наши общества роднит. Хрупкая ручка Ристики сворачивает вилке шею, когда Райли, по-хозяйски притянув Лекса к себе, целует его повторно, и уже совсем не по-дружески. Вполне довольный зрелищем Кейн снимает это на планшет.

Сначала мне кажется, что все представление эта пара разыгрывает именно для него, для Кейна. Чтобы поддержать вчерашнюю версию Лекса о том, что Райли в ту злополучную ночь не нарушала правил и не покидала внутренних помещений, а встала ради встречи с ним. Но потом я замечаю, что Райли, оторвавшись на секунду от лица Лекса, бросает косой взгляд на сидящую в стороне Кейт, а та, бросив свой завтрак нетронутым, вскакивает и уходит из столовой. Вот такие вот страсти. Кейн доволен.

Сегодня нам идти в архив, так что я стараюсь работать быстро, выкинув из головы все посторонние мысли. Засунуть в машинку, вынуть из машинки, гладильная, сложить, рассортировать, туда-сюда. Еще и постели перестелить надо. Складываю стопку простыней в корзину и чуть ли не бегом на выход, где лоб в лоб сталкиваюсь с Кейт.

— Вот почему вы ее защищали, — шипит она мне. — Предатели!

Даже сообразить, что сказать, не успеваю, а она уже убегает в сторону аудитории. Ну не бежать же за ней с корзиной, тем более что все равно при ее однокурсниках с ней не поговорить.

Понурившись, поднимаюсь по лестнице и захожу в спальню младших офицеров. Начинаю перестилать постели, и вдруг вместе с краем простыни из-под одного из матрасов вылетает женский лифчик. Ну и зачем его туда заталкивать? Поднимаю его с пола, раздумывая, куда его теперь положить, обратно? Обычно, когда Кейн дежурит, это его кровать, я в ящик тумбочки рядом с этим модулем его чистое белье кладу. Значит, видимо, это аксессуар одной из его подруг, вот только выглядит он несколько невзрачно и шовчик подремонтирован знакомо.

Тьма его побери, это ж мой! Из моей украденной сумки!

Я шокировано шагаю по комнате туда-обратно, стараясь собрать мысли в кучу. Нет, Кейн, конечно, время от времени ведет себя по-детски, но вот это все как-то уж слишком. Все-таки не могу себе представить, чтобы он так поступил. Утащил мои вещи, выпотрошил сумку и запихнул мой лифчик себе под матрас… ну на фига?! На столе еще и открытку обнаруживаю, которую мне как-то Лекс подарил на конец года. С милой надписью на обороте. Беру и ее в руки и продолжаю ходить.

— Что ты тут мотыляешься?

Обернувшись, наталкиваюсь на Кейна собственной персоной. Если я б была внимательней, а не думала только о предстоящем походе в архив, то заметила б, что народ не на занятиях, а значит, офицеры тоже свободны.

Кейн забирает оба предмета у меня из рук и с любопытством рассматривает.

— И что это? — не придумав объяснения, спрашивает он.

— Это вещи из моей украденной сумки. И я только что нашли их здесь. — Без каких-либо обвиняющих интонаций просто поясняю я.

— У тебя что-то украли? — приподнимает одну бровь Кейн.

— Да почти все мои вещи, — развожу руками, а потом пытаюсь выцепить обратно хотя бы эти две.

— И почему я об этом не знаю? — рычит Кейн, не разжимая пальцев.

— Как-то к слову не пришлось, — бурчу я. Открытку жалко, мнется.