Искажение: выбор судьбы (СИ) - Ром Александра - Страница 33

— Все хорошо малыш. Дядя Бран защитит нас. Не бойся.

Последовал отклик полный тревоги, я еще раз погладила живот и продолжила неотрывно смотреть в темноту. Минуты текли мучительно долго, изматывая бесконечным ожиданием. Все органы чувств обострились. Я прислушивалась к каждому шороху, каждому всплеску воды. Всматривалась в мутную пелену ночи. В какой-то момент даже начало казаться, что я вижу огромный корявый силуэт, а вокруг него кружит в неистовом и смертоносном танце зеленое пламя. Чудовищный исполин все меньше и меньше пока совсем не оседает под напором огня. Звуки постепенно возвращаются в джунгли. Вновь верещали обезьяны, квакали лягушки и противно жужжали москиты, куда же без них. Я бессознательно продолжала сжимать рукоять ножа и ждала Брана. И он как всегда появился внезапно.

— Это я Эйре. Слышишь? Если слышишь, кивни, — туат выставил руки, вперед открыв ладони, и с беспокойством следил за мной. Я кивнула, он улыбнулся, — умница. А теперь положи нож на землю. Аккуратно. Расцепи пальцы. Можешь?

Я сделала все, что сказал мужчина, но пальцы не слушались, их свело судорогой. Посмотрела в глаза туату и хрипло прошептала:

— Я не могу. Не получается.

— Бывает. Не волнуйся. Я тебе помогу. Вот так девочка. Осторожно. Ты молодец. Храбрая маленькая тир ши. Тшш, все хорошо.

Бран, потихоньку разжал каждый палец и забрал нож. Затекшие пальцы пронзили тысячи острых игл. Я растерла онемевшие руки и молча смотрела, как туат прячет нож в мешке и достает кулек с растертой травой. Он все это время говорил какие-то глупые, ласковые слова. Я чувствую, как напряжение сходит и меня начинает бить мелкая дрожь. Нервы ни к черту! Туат бросил траву в скорлупу с водой и подал мне.

— Выпей. Давай помогу, а то все расплескаешь. — Он поднес скорлупу к моим губам, и я сделала несколько глотков.

— Все позади, Эйре. — Бран обнял меня за плечи и легонько похлопал ладонью. — Все хорошо. Я поклялся тебя защищать. И что мне будет великому воину и королю Тоингрина. Ты меня недооцениваешь. Для меня забавой было сражаться с дюжиной таких червячков, а один всего лишь досадная помеха.

— Червячок!?

— Болотный червь широко распространен в болотах Мосумбеи. Местные называют его ассаром. Мерзкая скажу я тебе и склизкая тварь. Но с ним и ребенок справится, слишком не поворотлив.

— И ребенок справится!? — Я отстранилась и недоверчиво взглянула в смеющиеся глаза туата.

— Прискорбно слышать подобный вопрос от вас благородная эри. Не ожидал на старости лет, что мои слова вызовут сомнения. Я все-таки не балаганный лицедей, а король. Мое слово твердо как кремень.

— Все. Я все поняла, — я закатила глаза, — простите неразумную тир ши Ваше величество.

— Вот так бы сразу, — мужчина поцеловал меня в макушку, — не думай больше ни о чем. На сегодня волнений хватит. А теперь спать.

Бран убрал руку с моих плеч и отошел к костру. Я снова легла. Долго смотрела, как он ворошит угли, подбрасывает мох и пристально смотрит в огонь. А когда глаза начали слипаться, решилась тихо спросить:

— Бран, ты не волнуешься за своих людей?

— Нет — прозвучал скупой ответ, а через некоторое время он добавил, — Ангус опытный мореход. Он не раз выходил живым и не из таких передряг.

— Бран, спокойной ночи.

— Спи, болтушка.

К полудню, как и сказал, Бран мы выбрались на широкую и утоптанную дорогу, предварительно измазав волосы и лицо в грязи. Туат дал четкие инструкции, как вести себя на людях и не привлекать лишнего внимания. Но думается мне, что к нам не приблизятся и на километр, такое стойкое амбре от нас исходило, а внешний вид тем паче не располагал к разглядыванию и тем более к беседе. Чучела огородные и те привлекательнее выглядели. Тракт оказался шумным и многолюдным. В обе стороны движение практически не прекращалось. Мимо нас с грохотом проносились груженные и пустые телеги. Всадники кто на лошадях, кто на мулах и ослах. Ближе к вечеру промчался вооруженный отряд на ящерах подобных тем, что я встречала в Архае. Перед ними все телеги и всадники разъезжались, теснясь к обочине. Люди толкались и кричали. Бран толкнул меня к краю дороги и прижал к груди. Я только успела разглядеть, как мимо проносятся черные всадники, а один из доблестных воинов замахивается плеткой:

— Дорогу отребье! — грубо прикрикнул он и огрел плеткой тех, кто зазевался и не успел отскочить.

— Бран, — я подняла голову и потрясенно всмотрелась в лицо туата, он натянуто улыбнулся и отрицательно качнул головой.

Отряд на ящерах скрылся в облаке пыли. Народ, отплевываясь и ругаясь, расползался по дороге и продолжал так резко и бесцеремонно прерванный путь. Оставшаяся часть дороги прошла без приключений. Солнце окрасило багрянцем небо и скользило заходящими лучами по башням и укрепительным стенам Чемреза. Возле ворот нас настиг караван. Я с любопытством разглядывала, как мимо нас степенно вышагивают верблюды, проезжают разноцветные кибитки, запряженные волами, как погонщики тянут под уздцы навьюченных мулов. А замыкали процессию пятеро всадников на рогатых ящерах закованных в броню. Я от удивления аж рот открыла. Но Бран, потащил меня дальше проталкиваясь через толпу к группе телег, на которых сидели угрюмые, бородатые мужики. Под прикрытием груженых телег мы прошли в город, когда солнце скрылось за горизонт, а ночь вошла хозяйкой на извилистые и грязные улочки. Ноги гудели. Хотелось лечь на мостовую, не смущали даже зловонные лужи под ногами. Я буквально повисла на руке мужчины, едва передвигая ногами. Бран упорно шел вперед. Наконец он остановился перед двухэтажным зданием. Когда-то оно было выкрашено в ярко оранжевый цвет, но краска облупилась, и в прорехах виднелись аляповатые пятна. Видимо стены красили много раз, а перед новой покраской не удосуживались соскрести старую, поэтому дом выглядел весьма неряшливо и своеобразно. Дополняла облик поскрипывающая на несмазанных крюках вывеска с намалеванными на ней скалящимися и очень упитанными русалками. Мужчина три раза ударил кулаком в дверь. Она жалобно затрещала. Послышался приглушенный шум.

— Какого ассара притащило на ночь глядя? — Дверь распахнулась, являя помятое и красное лицо хозяина, — Ах ты отрепье безмозглое! Я ж тебя в зашей…

Разгневанный мужик вдруг сморгнул и уставился в глаза туату. На его лице расплылась подобострастная улыбка. Он спешно расшаркался, пропуская нас внутрь и слащавым, вязким, словно мед голосом пропел:

— Господа хорошие! Рад видеть вас на своем хан сарае. Что угодно будет достопочтимым господам?

— Две комнаты. Две миски горячей и свежей похлебки. Узнаю, что вчерашнюю похлебку подал, пеняй на себя хозяин. Кувшин не разбавленного вина и чай. Прикажи разогреть котел и принести чистой одежды.

— Будет исполнено в лучшем виде господин хороший. Мое заведение лучшее в городе. Вы не прогадали, когда решили остановиться у меня. — Хозяин скрылся в подсобке, грозно крича, — Саади, клуша нерасторопная проводи господ до их комнат.

Мы остались стоять у стойки. Я огляделась. Полутемное помещение освещала одна масляная лампа, и разглядеть убранство зала не удалось. Но по устойчивому кислому запаху и довольно не аппетитному аромату тушеных овощей можно было предположить, что зал служил столовой для здешних постояльцев. Я сморщила нос и задышала через раз. Бран сжал мою руку. Наконец в проеме двери показалась невысокая женщина, замотанная с ног до головы в темную ткань.

— Следуйте за мной господа, — прошелестела служанка, едва шевеля губами, и плавно скользнула к лестнице.

Она остановилась у дальних комнат в конце коридора, повернулась к Брану и, отдав ключи, негромко сказала:

— Вода скоро согреется. Прошу располагайтесь. Когда подать ужин?

— Через час.

Служанка поклонилась и неслышно ступая, скрылась в полумраке коридора. Туат открыл ключом дверь и пропустил меня в комнату.

— Отдыхай я зайду позже. Поужинаем вместе.

Я кивнула и закрыла за ним дверь. Зажгла на столе лампу и, прислонившись к стене, обвела мутным взглядом комнату. Перед глазами все расплывалось от непрошеных слез. Как же мало для счастья человеку надо. Цивилизация! Маленькая, но чистая комната. В углу топчан с тюфяком, застеленный застиранной, но свежей простыней. И о радость! Одеяло. Тонкое стеганое одеяло. Стол и два стула. Я прошла в уборную. Маленькая ванная. На полочке рядом кусок серого мыла и волокнистая мочалка. Тут же сверху полотенце и чистая одежда. Как же давно я не мылась по-человечески. Сбросив на пол грязное платье, я села в ванную и открыла кран. Горячая. Прикрыла глаза, наслаждаясь чистой водой. Я бы так могла просидеть еще три часа, но желудок громко заурчал, требуя еды. А, разомлев от горячей воды глаза, начали слипаться. Промыв хорошенько волосы, я быстро домылась. Я сушила полотенцем волосы, когда в дверь постучали.