Северские земли (СИ) - Волчок Сергей - Страница 14

- Кто она, и кто я? Что я ей могу дать, что предложить? Свою старую усадьбу в селе Семёновке? Село Касаткино с облезлыми заборами, свиньями на улицах и лужей перед церковью, в которой коням по брюхо? Она княжна, её удел – блистать при дворе, а я? А меня, дурака, никогда ничего не интересовало, кроме воинского боя и доброго оружия. Вот и погубил я своё счастье. Даже если случится чудо, и я ей понравлюсь, я никогда не рискну к ней посвататься. Потому что после этого всякий назовёт меня прощелыгой и охотником за приданным. А незапятнанная честь и доброе имя – это единственное, что у меня есть, потерять их для меня – всё равно, что потерять жизнь.

Воитель так расстроился, что совсем не заметил горящих глаз, которыми пожирала его Арина, а меланхолия, бледность и загадочная отрешённость гостя только подкидывали дров в тот пожар, что разгорался в груди княжны.

В итоге боярин решился уехать утром, тайно, ни с кем не прощаясь. Он хотел бежать, бежать как вор, и больше никогда не видеть княжну, укравшую его сердце.

А та, что украла сердце – не спала всю ночь. Утром, когда едва забрезжил рассвет, и все в доме спали, она, выглянув в окно, увидела как их гость, одетый по-дорожному, уже затягивает подпругу.

Она высунулась в окно как была – в ночной рубашке, и звонко отчеканила:

- Любезный, вы покидаете нас, не попрощавшись? Поднимитесь ко мне и потрудитесь объясниться!

Ошалевший до безумия гость взлетел по лестнице на второй этаж, где была спальня княжны. Она приняла его, лишь накинув платок на ночную рубашку.

- Я вас слушаю, - холодно сказала она.

Трусом Сёмен никогда не был, поэтому честно ответил:

- Я уезжаю, потому что люблю вас больше жизни.

А потом, бекая и мекая, изложил ей свои соображения насчёт нищего жениха и богатой невесты.

Арина закусила угол платка и глаза её налились слезами.

- Господи, какой ты дурачок! – сквозь плач сказала она. – Какой-то невероятный дурачок! А если бы я не выглянула в окно – ты бы так и сломал и свою, и мою жизнь, да?

После чего передавила слёзы – княжну научили этому ещё в детстве – проморгалась и подошла к своему избраннику вплотную.

- Если тебя так заботит моё богатство, я уеду с тобой, взяв только свою свадебную рубашку, да кое-какие женские мелочи. Клянусь тебе в том перед богом!

Она перекрестилась на икону и впилась в губы избранника долгим, бесконечным поцелуем…

Платок соскользнул с плеч на пол.

После этого, собственно, и начались те самые стоны и крики Арины, о которых в Белёве судачат до сих пор.

И да – выйдя из Белёвского собора мужней женой, Арина действительно уехала со своим избранником лишь с одной седельной сумкой, как ни упрашивал её отец взять хоть что-нибудь из приданного.

Что было дальше, Ждан так и не узнал – в комнате неожиданно появилась главная героиня этой истории, она же, по совместительству – его мама. Судя по всему, слова о собственных стонах она услышала ещё за дверью. Поэтому говорливая девка скоро уже искала пятый угол, и больше в комнате Ждана никогда не появлялась.

А жаль – информатором она была хорошим. В отличие от Клуши.

Однажды случился редкий случай – Ждана пришли проведать и папа, и мама одновременно. Причём не ушли сразу, как это часто бывало, а тетёшкались с сыном битый час, влюблённо глядя друг на друга и на плод своей любви.

Увы, но всё когда-нибудь кончается. Эту идиллию прервала появившаяся дворовая девка – не болтливая, а другая, Ждан не знал, как её зовут.

- Там это… - вытаращив глаза, начала она.

- Что случилось? – отец уже стоял на ногах, держа в руке снятые ножны с мечом.

- Посыльный там от князя Воротынского прискакал. Говорит – ехать вам надо, князь к себе вас требует. Срочно.

- Ясно. Посыльного распорядись накормить, пока я собираюсь. Хотя стой. – остановил он рванувшуюся к дверям девку. – Посыльный себя не назвал?

- Назвал, как не назвать! Василий, говорит, Бабичев я.

Старший Адашев присвистнул.

- Ближний боярин князя самолично прискакал? Беги на кухню, к посыльному сам спущусь.

Девка исчезла.

- Что же это может быть? Войны вроде нет, тяжб со мной тоже никто никаких не ведёт – зачем я мог князю понадобится? – Семён озадаченно посмотрел на жену.

Та вдруг вскрикнула и закрыла рот ладонью. Глаза её наполнились слезами:

- Отец умер!

О болезни князя Белёвского у Адашевых знали давно, но навестить старика мешали сначала крайний срок беременности Арины, а затем младенчество Ждана. В итоге решили показать внука через пару месяцев, когда тот немного окрепнет.

- Да полно тебе глупости говорить! – укоризненно заметил Сёмен. – Кто бы стал гонца с такой вестью посылать Воротынскому, а не к нам? Какое ему вообще дело до Белёва, если твой отец Литве присягал, а мой князь – Москве?

Сказав это, он вышел из комнаты, мать последовала за ним.

Как позже понял Ждан из разговоров Клуши и мамы, спустя пару часов отец с посланцем ускакали в Воротынск[1]. Посыльный сам ничего толком не знал, заверил лишь, что новость скорее всего хорошая – когда князь его отправлял к Адашевым, улыбался и выглядел довольным.

[1] Воротынск — столица Воротынского княжества, сегодня - село в составе сельского поселения «Село Калужская опытная сельскохозяйственная станция» Перемышльского района Калужской области России.

И вновь потянулись безликие дни с разглядыванием потолка и болтовнёй Клуши…

Глава 9. "С тобою женихов мы не делили..."

Старый князь Белёвский умирал. Он уже исповедался, сейчас шло соборование[1]. За закрытой дверью, в большом зале княжьих палат толпилась вся высшая знать Белёвского княжества и прибывшие ко двору гости.

[1] Соборование, оно же елеосвящение – одно из церковных таинств, помазание елеем. В случае с умирающим проводится после исповеди. На соборовании умирающему, кроме прочего, отпускаются те грехи, о которых он забыл или не придал им значения, и потому не упомянул на исповеди. Поэтому после соборования верующий считается полностью готовым предстать перед Всевышним.

Главным среди гостей, безусловно, был князь Андрей Трубецкой с супругой Алиной – писанный красавец, разодетый как будто для столичного приёма. В его присутствии белёвской бомонд чувствовал себя провинциальными замарашками и изрядно комплексовал.

Адашевы не приехали, хотя гонец был отправлен заблаговременно, чем дали обильную пищу для пересудов. Откуда было белёвцам знать, что гонца того близ знаменитого села Ржавец нагнали двое всадников, которыми были Баба и Невер. И что гонец этот уже недели две как лежит где-то в окрестных лесах неглубоко прикопанный, с проломленным черепом – короткую драку завершил Баба, удачно доставший посланного дружинника кистенём в висок.

Все собравшие ждали, когда же батюшка закончит соборование и всех пустят к князю, пока он ещё жив и в сознании. И князь наконец-то даст ответ на вопрос, которых занимал всех без исключения белёвцев последние несколько месяцев – кому же он оставляет в наследство княжество?

Именно этот вопрос и обсуждало в ожидании большинство присутствующих. И только князь Трубецкой ни с кем не вступал в разговоры – не то от высокомерия, не то от волнения. По крайней мере, нервничал он заметно – пока его прекрасная супруга беседовала с подругами девства, он нервно мерил шагами залу, покусывая губы.

Думаю, все бы изрядно удивились, узнав, что в данный момент князя беспокоит вовсе не завещание. Гораздо сильнее его сейчас интересовало, как исполняется план молодого авантюриста по фамилии Оксаков, который появился в его замке два месяца назад…

***

Дорога из Белёва до Трубчевска тогда заняла у «паломника» Антипы четыре дня. Можно было уложиться и в три, но был риск загнать лошадей, да и в седле Антипа держался, если честно, так себе.

Зато наговорились попутчики вдоволь. Стрига оказался просто кладезем информации обо всех тайнах окрестных княжеств. За небольшую доплату он обстоятельно пересказал Оксакову своё досье на трубчевского князя.