Северские земли (СИ) - Волчок Сергей - Страница 45

- Ну да, конечно. – язвительно подтвердил Дундук. – Он только свою долю взял, а сверх того – ни осьмушки не присвоил! Мы, разбойники, народ честный, копейки чужой не возьмём. И вообще не обманываем друг друга.

Ждан понял, что сказал глупость и, чтобы скрыть замешательство, пошёл посмотреть раскоп. По дороге увидел в траве рукоятку ножа со сломанным лезвием. Ножом, похоже, землю и копали, а сломав – отбросили в сторону.

Мальчик подобрал находку и вернулся – показать взрослым.

- Косого нож. – глухо сказал Дундук, едва взглянув. – Не основной, а запасный, который поплоше. Он, выходит, тоже про захоронку знал. Знал – да молчал. Как и я, удобного случая выкопать ждал. А вчера понял, что ждать больше нечего. Потому, гнида, и убёг с холма так споро.

На разбойника, ставшего инвалидом, было страшно смотреть. Только что рухнули все его планы, да не на дальнейшую жизнь – на жизнь вообще.

- Богатая хоть казна была? – зачем-то спросил священник.

- Очень. – лаконично ответил Дундук. – Шестьдесят три рубля и семь камней. Два смарагда, яхонт крупный, вареник, лал и алатыря два куска. Да, ещё бурмитского зерна нитка была, не самого крупного, но всё же[2]. С купчихи толстой сняли позатой зимой.

[2] Смарагд – изумруд, яхонт – рубин, вареник - древнее русское название красноватого аметиста, лал – камни красного цвета, чаще всего - гранат, алатырём на Руси называли янтарь. Бурмицкое (бурмитское) зерно – жемчуг. Происходит от испорченного слова "урмитское", т.е. "ормусское" зерно, зерно из города Ормуса в Персидском заливе, где с глубокой древности добывали и продавали жемчуг.

Священник присвистнул:

- Ничего себе! Судя по всему, нет больше разбойника Косого. Скоро в мире богатый гость[3] Косой появится.

[3] «Гостями» на Руси издавна называли купцов. Отсюда и всегда смущающая детей рифма в пушкинской сказке: «Вот на берег сходят гости, царь Салтан зовёт их в гости».

И впрямь – с таким вкладом тебя бы в любой монастырь взяли, хоть в Кирилло-Белозёрский, хоть в Троице-Сергиевый.

Дундук, сжав зубы, кивнул. Судя по всему, слово «деликатность» в этом мире ещё не придумали за ненадобностью.

- Всё правильно. – согласился он. – А без неё я никому и даром не сдался. Кому я нужен – такой красивый и неходячий? Знаешь что, поп? Лучше бы я там, в Чёртовом городище, и помер сразу. Быстрее было бы мне и легче. Я ведь даже по деревням бродить-христарадничать не смогу.

- А может это… - влез в разговор Ждан, чьё сердце разрывалось от жалости. – Может, ему тележку на колёсиках сделать, чтобы он на ней ездил? Руками об землю опирался и ехал. А?

Оба взрослых внимательно посмотрели на Ждана. Очень внимательно, ему даже неуютно стало.

- Странный пацан у тебя. – наконец сказал Дундук. – Иногда как взрослый говорит, а потом как ляпнет – ну чисто юродивый какой. Это по нашим дорогам мне на тележке ездить? Где лошади по брюхо проваливаются? Я же там в грязи утопну.

- Ладно, хватит! – решительно прервал их священник. – Ты, Глеб, заканчивай уже глупости говорить, человеку и без того несладко. А ты, Дундук, прекращай себя жалобить. Да, не повезло тебе, соглашусь. Но и раскисать, как квашня – не дело. Я тебя обещал до монастыря довести – я тебя доведу, слово своё не порушу. На Ишаке доедешь. А там уже не мне - игумену решать.

Какие-то деньги у тебя есть, мои отравленные остались – может, и возьмёт тебя с этим малым вкладом. На кусок хлеба себе заработаешь, сидячей работы в монастыре всегда хватает. Ну а не возьмёт, погонит калеку взашей – за то с него Господь спросит. Там Козельск рядом, до города я тебе добраться помогу, а там уж сам думай, как жить станешь. В городе куча народа Христа ради жить умудряется. И слепые живут, и безногие, и расслабленные. Проживёшь и ты. А не проживёшь – значит, так жить хотел. Человек – такое создание, что он везде живёт. Живёт, на солнышко смотрит, теплу радуется. Даже так жить – лучше, чем червей кормить. Поэтому руки на себя наложить даже и не думай! Грех это! Страшный грех!

Эмоциональным выкриком и завершилась эта импровизированная проповедь.

Дундук, не отвечая, собрал бороду в кулак, пару раз дёрнул, а потом кивнул каким-то своим мыслям.

- Ладно, батюшка, прав ты. Посылает мне Господь испытания – ну так оно и есть за что. Много на мне грехов, врать не буду. Ладно, поехали, что ли – что здесь торчать, здесь уже всё выгребли. Хотя…

Разбойник сделал паузу, потом продолжил:

- Книга ещё у нас в казне была, такая, нормальная. Толстая даже. Переплёт, правда, совсем бедный – ни оклада, ни каменьев, даже тканью узорчатой не обтянут – просто две доски сосновых. А может, что и было, да содрали, народишко у нас, сами знаете, вороватый. Она у нас в казне невесть сколько валялась, сколько я здесь – столько и была. С одной стороны – вещь дорогая, с другой – а кому её здесь продашь? Так и валялась, место занимала.

Я к чему веду – думаю, вряд ли Косой её с собой потащил. Она дура здоровая – на полстола, а он налегке уходил. Да и зачем она ему? А тебе, поп, глядишь, и сгодится. Правда, как-то у нас в аманатах[4] один грамотный тиун сидел, выкуп за себя ждал, ему Макар эту книжку показал. Тот полистал, читал даже от скуки, но недолго. Сказал – не про божественное там. Мирская какая-то книжка.

[4] Аманат – заложник.

Думаю - пошукать её надо. Может, Косой её в кусты куда бросил? Она в дерюгу завёрнута была. Ну а если она и впрямь про мирское, и тебе, поп, даром не нужна окажется, можете мне её отдать. Я её игумену вместе со своими деньгами вручу. Всё вклад побольше будет.

В окрестных кустах никакой книги не оказалось, но потом пропажа всё-таки нашлась. Оказалось, ретивая землеройка Косой практически полностью забросал манускрипт землёй, лишь уголок, обтянутый дерюгой, остался не засыпанным. Его и разглядел глазастый, несмотря на возраст, батюшка.

Достав книгу из-под завала, священник аккуратно развернул ткань, извлёк манускрипт и открыл обложку.

- Ага… - сказал он и начал читать вслух. – «Азбуковник и Сказание о неудобь познаваемых речах, их же древнии преводницы не удоволишася преложити на русский язык». Ну что, всё понятно. Азбуковник это. Мне он может и сгодился бы, но тебе, Дундук, важнее. Забирай. Азбуковник – книга не сильно дорогая, но лучше, чем ничего. Гладишь, и поспособствует у игумена.

- Азбука? – переспросил Ждан. – По которой детей читать учат, что ли?

- Не, малой, сегодня точно не твой день. – убеждённо сказал поп. – Какую-то ахинею весь день несёшь. Ты уже забыл, по чему читать учился, что ли? Детей читать учат по Букварю, как Букварь прочтут – по Часослову, и третья, высшая ступень – по Псалтири. А это – Азбуковник!

- А что такое Азбуковник? – не унимался Ждан.

- Тьфу ты опять за рыбу деньги! – рассердился священник. – Я же тебе только прочитал. Азбуковник – сиречь, растолковывание слов, что в книгах встречаются, а на русский язык не переложены. Да на вот, сам почитай. А то ты уже и забыл, когда на уроке был, невежда!

Он сунул Ждану огромный том, открыв его сразу за титульным листом.

- Вслух читай, да погромче! – прикрикнул священник.

Ждан вздохнул, и принялся разбирать рукописные строчки, написанные довольно таки корявым почерком:

- «Азбуковник. Начало письму, нарицаемому по-еврейски «алеф», по-гречески «альфа», а по-русски «аз».

- Ну это буква, она всем известна. Дальше.

- Аарон – дух или дума. Абатос – мера винная. Абие – тотчас, вкупе, вборзе. Абыс – поп. Авва – отец. Аввадон – отец бездны, или злобы…

«Словарь иностранных слов какой-то, походу» - определил жанр книги про себя Ждан, продолжая читать.

- Слышь ты, абыс! – подал голос Дундук. – Может, тогда и перекусим, раз уж ты отроку урок задал? Дело к обеду, живот уже подвело.

- И то дело! – радостно согласился отец Алексий. – Слышь, Глеб! Всё, хватит, читать больше не надо! Больно уж голос у тебя сегодня противный. Я пока снедь соберу, а ты книгу просмотри. У неё листы старые, а переплёт новый почти – заново переплетали её, значит. Иногда в таких случаях к одним книгам другие вшивали. Ты её пролистай аккуратно, посмотри – там только азбуковник, али ещё какие листы найдёшь?