Северские земли (СИ) - Волчок Сергей - Страница 49

Больше наблюдать в окрестностях было нечего, а Ждан с Дундуком, сидючи на лавке у братского корпуса, ждали отца Алексия уже третий час. Тот вёл переговоры с монастырским игуменом – пройдошистого вида старичком с кудлатой бородёнкой, воинственно задранной вверх. Бог его знает, о чём они совещались, но, видать, о чём-то очень важным, раз саммит на высшем уровне столь безбожно затянулся.

И, главное – ни одной живой души вокруг. За всё это время Ждан не то что человека не увидел – даже собаки приблудной не пробежало.

- Вымерли все здесь, что ли? – словно откликаясь на мыли мальчика, проворчал Дундук. – Ну ладно монахи, тут всё понятно, их, небось, игумен на послушания отправил, по-нашему, по-простому – горбатиться им без передыху до самой вечерней службы. Но, блин, здесь даже мух как будто мором побило. Как бы наш поп тоже того… К начальству своему не отправился. Что-то нет его долго.

В этот момент живым опровержением из дверей выскочил отец Алексий – вполне себе немертвый, хоть и со злобным выражением лица. За ним по пятам следовал причитающий игумен, пытающийся всучить священнику найденный у разбойников «Азбуковник». Священник книгу демонстративно не брал, тогда хитрый игумен, зыркнув очами по сторонам, сунул тяжеленный том Ждану на колени и тут же отбежал подальше.

- Ничего мне от тебя не надо! – скандальным голосом вопил он. – Ни денег, ни книжки этой никчёмной. Зачем она мне? Требы читать? Так я их наизусть знаю, да и нет там никаких треб, мирская она! Ах да, там же Опта что-то такое написал! Да мало ли что он писал? Может он, разбойником будучи, и на заборе слова всякие писал! Что мне теперь – забор к себе в монастырь волочь? А к забору – калеку в придачу?

Отец Алексий молчал, но молчал злобно – Ждан за несколько лет учёбы научился определять настроение учителя с точностью до миллиметра.

- Не возьму я калеку, не-вазь-му! – ничуть не смущаясь присутствием Дундука, отчеканил игумен. – И не проси даже. У меня народу в монастыре – дюжина. Дю-жи-на! Семь монахов, трое послушников и два трудника. Считать умеешь? Столько же, сколько апостолов, только они не апостолы, а лодыри и идиоты. Одни старики, едва живые. Ну и как мне прикажешь с этой инвалидной командой хозяйство вести?

Видя полнейший игнор со стороны собеседника, он пытливо уставился на Ждана с Дундуком, но те тоже отмолчались.

- А никак! – сам себе ответил он тогда. – Загибается монастырь. Ни паломников, ни гостей, ни вкладов. Я уж забыл, когда к нам приезжал кто – вон, солому с гостевого дома скотине зимой скормили, всё равно пустой всегда стоит. Семь монахов – это вообще мыслимо или нет? Да мы с хлеба на квас перебиваемся, нам, блин, корм на зиму скотине заготавливать некому, косой никто махнуть не может, сразу валятся, а ты мне калеку подсовываешь. Да он нас, блин, что тот камень на шее – сразу на дно утянет. Корми его, пои его, зимой мёрзнуть начнёт – запун справь ему! Не-не-не!

Монах замотал головой так решительно, что тонкая шея жалобно заскрипела.

- Идите, вон, в гостевой дом – он кивнул на будку с раскулаченной крышей. – Ничего, переночуете, сейчас лето, тепло. А утром – вот вам бог, и вот порог. Явились, блин, гости дорогие с такими подарками – душегуба-калеку обезноженного взять не хотите ли? Слышь, Алексий, и варнака своего разбойничьего с собой забрать не забудь! А то вон у него морда какая бандитская, глазом зыркает – ну чистый душегуб. Порежет ещё моих старикашек, а тем много и не надо. Всё, кончен разговор. На трапезу вечернюю приходите, покормлю, чай мы не бусурмане какие, гостей голодом не морим. Всё, идите, устраивайтесь пока!

Так и не дождавшись ни слова от отца Алексия, игумен ткнул перстом в хибару и ушёл обратно в корпус, стукнув за собой дверью.

Выслушавшие монолог молчаливые паломники с книжкой на коленях вопросительно уставились на отца Алексия.

Тот смущённо развёл руками:

- Ну, Дундук, ты всё слышал. Я его и так убеждал и эдак – ни в какую. Ты не бойся, моё слово крепче гороху, я, как и обещал, до Козельска тебя довезу, и в храме с батюшкой поговорю, чтобы тебя не обижали. Отец Агафангел, конечно, тоже не подарок, но всё почеловечней этого крикуна будет.

И батюшка злобно сплюнул.

- Ну что, пойдём на ночь устраиваться, что ли? Глеб, помоги Дундука на Ишака посадить.

***

Гостевой дом оказался полной развалиной, к тому же совсем маленьким – трое паломников едва разместились внутри. На ужин никто не пошёл – больно уж не хотелось одалживаться у хозяйственного игумена. Поэтому перекусили своим, и едва стемнело, отец Алексий попросил Ждана лечь и постараться заснуть побыстрее. Сам он уже традиционно устроился в изголовье и, как обычно, вознамерился читать молитвы всю ночь до рассвета.

Отключился Ждан на удивление быстро – сказался вчерашний недосып. И вновь приснился ему брутальный бородатый мужик, вот только цвет бороды был не сизый, а седой. Он тоже смотрел – и опять не на Ждана, а как бы вглубь его. Вот только во взгляде его не было той силы и давления, как у Кудеяра. Вообще, Опта (а это, без сомнения, был он) был гораздо благожелательнее своего бывшего шефа. Он даже – невиданное дело – пару раз явно улыбнулся своим мыслям, разглядывая будущего… Да чего уж там, пора называть вещи своими именами – будущего чародея.

Потом, правда, помрачнел. Тоже подёргал себя за бороду, и сказал:

- А что ж, ты, паренёк, вторую мою загадку не отгадал-то? Не такая она и сложная, не логика Авиасафа, чай. Ты же мне все планы рушишь. Хотел я тебе занятную штуку дать – а теперь уж никак не могу.

Он вновь посмотрел-попялился, поцокал языком, и, наконец, сказал:

- Ну токмо заради очков разве. До полудня срок тебе. Успеешь – дам, не разгадаешь - не взыши! Да смотри – дольше полудня здесь не задерживайся! И главное - советоваться не вздумай!

Опта щёлкнул пальцами, как Кудояр, так же топнул, свистнул…

И Ждан проснулся мгновенно, рывком.

Если Кудояр болтал что-то невнятное про имена и личины, то речь Опты была ясна, как слеза младенца. Именно поэтому проснувшийся Ждан, даже не открыв глаз, сразу же произнёс: «Мастер, баланс!».

И замер.

Первый раз на счету был тотальный сиротливый ноль.

Как говорится – всё! Всё, что было нажито непосильным трудом за много лет… Ни очёчка ни оставили.

Да… Уж если Покровитель пошёл на то, чтобы полностью обнулить счёт – наверное, загадка Опты и впрямь стоит внимания и усердия.

Ждан уже собрался было спустить ноги с убогих нар, на которых спал, но вдруг услышал негромкий голос Дундука:

- Хватит тебе бубнить, поп. Всё, рассвет уже. Что бы там с пацаном не случилось - всё уже по любому случилось. Давай пацана будить, да пойдём отсюда. Неладно здесь что-то. Силу тянет – и из тебя, и из меня даже. Чую я это, доподлинно чую. Как будто спину взглядом сверлит кто-то.

Священник неторопливо захлопнул Псалтырь, который всегда носил с собой, и спокойно спросил:

- Ты чуешь? Или Он чует?

Дундуку как будто поленом в лоб залудили – он аж задохнулся от изумления, вытаращил глаза, стиснул кулаки…

Но через секунду обмяк бессильно, как шарик, из которого воздух выпустили, и тусклым безжизненным голосом спросил:

- Давно понял, ирод?

- Врать, что сразу догадался – не буду, - по-прежнему спокойно и обстоятельно ответил священник. – Не сразу. Больно уж Дар у вас занятный, я о таком и не слышал никогда. Но неладное давно замечать стал, а когда Косого забитого нашли – окончательно всё понял. Косого же спящим ухайдокали, мне про то ведомо. Вот только Косолап голову сонному в кашу разбивать не стал бы, он мужик неглупый и обстоятельный. Он бы ножом аккуратно под лопатку сунул, а то и просто удавочкой задавил бы, чтобы без крови.

Сидящий Дундук свесил голову, и отросшие волосы разбойника закрыли его лицо. Он глухо спросил.

- Ну, это ты окончательно понял, а засомневался-то отчего? На чём я прокололся? Не то, чтобы мне от этого знания польза какая будет, но уж больно любопытный я. Натура у меня такая дурацкая. Хоть перед смертью бы отгадку узнать.