Куколка (СИ) - Воробей Ирина Леонидовна - Страница 47

Татьяна решила действовать сразу, как отец ушел на работу, впервые после ареста оставив ей ключи. Плотно позавтракав, она посмотрела на сайте расписание поездов до Москвы и цену билетов. Поезда ходили часто, поэтому торопиться не было смысла. Она приценилась к стоимости аренды жилья, пытаясь, рассчитать, сколько денег ей нужно снять на первое время. Посчитала, что 50 тысяч ей должно хватить до первой зарплаты. Она не сомневалась, что быстро найдет работу, ведь это Москва! А потом ей надо будет поступить на курсы. Она уже выбрала школу.

Надев спортивный костюм и кроссовки, она собрала перед зеркалом прихожей волосы в пучок, который делала всегда перед занятиями. Сердце ее колотилось с бешеной скоростью, хотя внешне она старалась сохранять спокойствие. Она не знала, почему так беспокоится, ведь все сто раз уже обдумала и предусмотрела.

Она возьмет свои вещи, выйдет из квартиры, доедет до вокзала, снимет с отцовской карты 50 тысяч рублей, сразу купит билет и первым поездом уедет из этого города. Там отец ее уже не найдет. Он, конечно, заметит пропажу в пятьдесят тысяч рублей, но что он с ней сможет сделать? Она ведь будет недосягаема. Она никому не сказала, куда собирается, никто и не знает об ее плане. Отец, наверняка, спохватится не сразу. Только вечером. К этому времени она уже будет в Москве.

Она успокаивала себя, проговаривая свой план перед зеркалом, но сердце не собиралось принимать привычный темп. Девушка в последний раз оглядела свою комнату, пытаясь вспомнить, что еще она могла бы взять с собой, но голова была пуста. Волнение не давало ей сосредоточиться. Впрочем, она ведь все это обдумала еще сегодня ночью. Но решительность покидала ее, как только пугающие мысли об одиночестве, незнакомом городе и оставлении всего, что было, за спиной, не врезались в ее стройные мысли. Ее тут же охватывал приступ паники. Она снова садилась на кровать, судорожно бегала глазами по комнате, пытаясь соображать, что она могла не предусмотреть, о чем еще ей стоит подумать, не забыла ли она что-нибудь очень важное. Именно последнее ее останавливало. Ее не покидало ощущение, что как раз что-то очень важное она и забыла. Она несколько раз вставала, проходилась по комнате из одного угла в другой и снова возвращалась на кровать. Так прошло несколько часов, пока она не проголодалась. Перекусив бутербродами на скорую руку и выпив кофе, она осознала, что больше не может оттягивать. Сейчас или никогда. Еще пара часов, и отец может вернуться.

Она снова отправилась в комнату, еще раз все оглядела, крепко обхватила ручку чемодана пальцами и аккуратно закрыла дверь комнаты, будто боясь разбудить кого-нибудь. Она достала из косметички духи, опрыскала запястья и шею и бросила флакон в боковой кармашек рюкзака, предназначенный для бутылок с водой. Она еще раз посмотрелась в зеркало и испугалась своей решительности, а потом, положив сверху на чемодан сумку с ноутбуком, подтянув лямки рюкзака и перезастегнув олимпийку, вылетела из клетки.

Вокзал, как всегда, был полон людей. Татьяна сначала потерялась в этом многочисленном и многосоставном потоке пассажиров, но по указателям нашла кассы дальнего следования. Рядом оказался и банкомат. Она сняла необходимую сумму, разломала карту и выбросила ее в мусорное ведро, что стояло рядом. Потом с паспортом подошла к кассе, за которой сидела приятная женщина сорока лет, улыбчивая, в приподнятом настроении. Она попыталась наладить с Татьяной короткий непринужденный разговор, расспрашивая ее о поездке, но Татьяна только больше зажалась, не желая раскрывать своих целей и мотивов. Но женщина все равно пожелала ей счастливого пути. Купив билет, она отправилась в зал ожидания. Это были самые мучительные полчаса ее жизни. Она вся дрожала от страха, что отец вот-вот ворвется на вокзал и силком потащит ее обратно. Она начала строить разные высокотехнологичные теории о том, как отец по операции по карте мог бы узнать ее местоположение. Но этого не произошло.

Через полчаса она благополучно зашла в поезд, прошла по полупустому вагону к своему месту и села на нижнюю полку, облокотившись на откидной столик. Нервы все еще были напряжены, готовясь взорваться каждую секунду. Из приоткрытого окна уже веяло свободой, но Татьяна все еще с опаской оглядывалась по сторонам, встречая и провожая взглядом каждого проходившего мимо, боясь узнать в ком-нибудь разгневанного отца. Но все, кто проходил мимо нее, были суетливы и озабочены собственными делами. Они даже не смотрели на девушку у окна, лишь некоторые под ее пристальным взглядом невольно отвечали тем же.

Поезд двинулся, и сердце Татьяны на секунду замерло, будто испытало мимолетную, но острую тоску по утраченному. «Хотя, что мне здесь терять? – подумала она, глядя в окно на уезжающий назад город: почти опустевший бетонный перрон, неприглядные полуразрушенные задние фасады окружающих станцию домов, нарисованное бездарными художниками граффити на стенах. – У меня здесь ничего не было». Но острое непонятное чувство одновременно и боли, и радости сжимало грудь, не давая нормально дышать. Татьяна несколько раз глубоко вздохнула, чтобы снять спазм, и это подействовало. Выпрямившись и потянувшись, она ощутила, как кровь снова растекается по венам. Но сердце не входило в привычный ритм. Его будоражили новые ощущения, совершенно незнакомые, такие волнующие и приятные. Это были легкие ощущения, трепетные и хрупкие. Это было ощущение свободы, которое ее опьяняло.

Она была вольна идти, куда хотела, жить, где хотела, заниматься тем, чем хотела. Пожалуй, только встречаться с тем, с кем хотела, не могла. Но теперь и это казалось ей поправимым, ибо она и его оставила позади.

Хоть на вопрос «Что будет дальше?» она так и не могла ответить четко, но теперь и это давалось ей легко. Если раньше будущее казалось одним большим черным туманом, то теперь она воспринимала его как свет в конце туннеля, пробивающийся сквозь небольшую дыру, которую она выбила своим уходом из прошлой жизни. Что именно будет, она не знала, но точно знала, что что-то будет и это что-то будет зависеть от нее.