Шпионы, простофили и дипломаты - де Толедано Ральф - Страница 26

• Предыдущая
• 26/52
• Следующая

Посол Отт выразил Зорге свою благодарность за роль, которую шпион сыграл в подготовке пакта, пригласив его присутствовать на официальной церемонии подписания в Токио. Однако в последний момент личный представитель Гитлера, д-р Хайнрих Стамер, прибывший из Китая, чтобы благословить договор, выразил неудовольствие этим приглашением. Причем руководили им отнюдь не политические мотивы – он просто не желал, чтобы какой-то там ничтожный газетчик присутствовал на торжестве, которое карьерные дипломаты и высокопоставленные нацисты считали своей исключительной заслугой.

В течение всего 1940 года Зорге, как через курьеров, так с помощью радио, не переставал снабжать Москву текущей информацией о военном производстве Японии, ее воздушных и моторизованных силах. Он информировал 4-е Управление о решимости японской армии реформироваться по германской модели, делая упор на создание высокомеханизированных танковых соединений. Пакт о дружбе, подписанный между Японией и Советским Союзом, не развеял стойкого убеждения Москвы в том, что удар из Маньчжурии по-прежнему не за горами.

20 мая 1941 года Зорге предупредил свое начальство из 4-го Управления о другом, куда более серьезном, чем со стороны Японии, ударе. От посла Отта он узнал, что рейхсвер сконцентрировал от 170 до 190 дивизий вдоль советско-германской границы в разделенной Польше и что германская армия начнет наступление по всему фронту, ставя своей целью быстрое продвижение к Москве. Дата нападения, сообщал Зорге, 20 июня 1941 года. Он ошибся на два дня. Нападение началось утром 22 июня.

Красная армия была раздавлена сокрушительными ударами рейсхвера и пала духом – по-видимому, из-за того, что Советский Союз был не готов к этому нарушению пакта Гитлера – Сталина, ставшего сигналом для развязывания Второй мировой войны.

Предупреждение Зорге пришло вовремя, однако оно лишь подкрепило предупреждения, переданные Соединенными Штатами Сталину о том, что Гитлер готовится уничтожить своего бывшего союзника. И первоначальный разгром русского сопротивления был обусловлен в первую очередь изменениями в советской стратегии. Маршал Тухачевский подготовил тщательно продуманный план действий по созданию глубокоэшелонированной обороны, которая, вероятно, могла бы остановить германские танки. Маршал Сталин, стратег-любитель, ликвидировал линию Тухачевского вместе с самим Тухачевским. Он сконцентрировал свои войска вдоль всей линии фронта, при этом так развернув их, чтобы они оказались наиболее уязвимыми перед лицом германской тактики прорыва и окружения.

Красная армия в беспорядке отступала – ее лучшие соединения оказались разрезаны на куски, – и Кремль в ужасе смотрел из-за ее плеча на надвигающийся крах. Воспользуется ли Япония моментом бегства армии и развяжет ли давно ожидаемую войну против России? Или же Красная армия может снять все свои дальневосточные войска и бросить их в битву за Москву? Зорге было приказано оставить всю остальную разведывательную работу и посвятить себя исключительно поиску ответа на этот жизненно важный вопрос.

Конечно, немцы в Токио желали, чтобы Япония выступила на их стороне, что дало бы возможность нанести окончательный удар по советской власти как в Европе, так и в Азии. И задачей Зорге было держать русских в курсе любых германо-японских действий. Он взял на себя и дополнительную миссию – использовать влияние Одзаки на политико-определяющие круги, чтобы прямо или косвенно, но оказывать на них давление в пользу направления японской агрессии на юг.

Следующая фаза Второй мировой войны зависла в воздухе. Динамизм в истории – это, согласно гегелевской метафоре, узор, который уже соткан заранее, и лишь развертывается во времени. Возможно, это и оказало влияние на умы таких, как Зорге, Одзаки и их союзники в Вашингтоне и Чунцине. Что тут причина, что следствие – вопрос диалектики. Но результатом оказался Пёрл-Харбор.

Для большинства американцев история Пёрл-Харбора – закрытая книга. Официальные историки, такие, как Роберт Шервуд и Самнер Уэллес, с помощью благоразумного подбора фактов и теорий, убедили публику, что это трус, подлец и вор напал на Пёрл-Харбор и что тихоокеанская война была неизбежна. Хотя в истории нет ничего неизбежного, кроме последующих утверждений, что события прошлого были неизбежны. Факты, как они явственно прослеживаются в монументальных исследованиях о событиях в Пёрл-Харборе и в японских дипломатических документах, которые сегодня выходят на свет, убедительно доказывают, что войну можно было предотвратить. Трудолюбивые представители администрации Рузвельта – Трумэна десятки раз переписывали историю и вконец запутали всех, но так и не сумели окончательно похоронить правду.

Сказать, что военный конфликт с Японией можно было предотвратить, вовсе не значит обвинить администрацию Рузвельта в измене или предательстве. Не означает это и попытки представить японцев этакими безупречными пацифистами. Партия войны в японском правительстве была могущественной, решительной и жестокой. Но была там и сильная проамериканская партия, поддерживаемая микадо и очень влиятельная, имеющая голос при обсуждениях в высоких сферах, и которую вполне можно было поддержать и поощрить. Близкий к этой группе посол Джозеф Грю постоянно предупреждал Госдепартамент и президента, что если Соединенные Штаты не будут честны и последовательны в своих отношениях с проамериканскими фракциями, войны не избежать. Американская политика, однако, продолжала колебаться между неразумностью и раздражительностью, прежде чем начать игру. А потом на Тихий океан пришла война – неожиданная, кровавая и ненужная. Япония была разгромлена, но победителями оказались Иосиф Сталин и Мао Цзэдун.

Почему Америка нарвалась на войну – вопрос непостижимый и неясный с точки зрения мотивов и взаимных обвинений. Что нация не смогла действовать в своих собственных интересах – известно всем. Когда все свидетельства смогут вырваться на свободу из архивов Госдепартамента, новые поколения историков сумеют свести их воедино. Пока же поставим себе цель в рамках этого повествования лишь обрисовать, наметить в общих чертах то дипломатическое жульничество, что предшествовало Пёрл-Харбору, и попытаться показать, где искать ответственных за разгром. Если когда-либо группа людей, действующая в одиночку или совместно и вдохновляемая дьяволом или путаными целями изрядно потускневшего и порядком запятнавшего себя идеализма, могла изменить ход истории – то это именно тот случай.

Силы и страсти, которые вели к тихоокеанской войне, были многочисленны и настойчивы. И в момент кризиса, когда весы истории могли склониться к миру, горстка людей склонила их к войне. В Японии гирьку подбросили Рихард Зорге и Ходзуми Одзаки. В Китае – Оуэн Латтимор. В Соединенных Штатах – Лачлин Курье, Эдвард Картер и Гарри Уайт. Нити, связующие эти группы, конечно же тонки и непрочны. Так, Зорге, Одзаки и Уайт были советскими агентами. Картер, Латтимор и Одзаки сотрудничали с Институтом тихоокеанских отношений. Курье признался в своей близкой дружбе с советским агентом Натаном Грегори Сильвермастером. Картер, умышленно или нет, но был игрушкой в руках коммунистической ячейки в Институте тихоокеанских отношений. А Латтимор пользовался различной степенью доверия у тех, кто направлял и руководил катастрофической политикой Америки в отношении Китая.

Значение этого трехъярусного цирка – в Чунцине, Вашингтоне и Токио – становится ясным, когда читаешь «бортовой журнал» последних дней мира. На протяжении всей войны некоторые историки уверяли Америку, что миссия адмирала Номуры и посла Куруси была не более, чем обманом, завесой для отвода глаз и что окончательное решение напасть на Пёрл-Харбор было принято в начале осени 1941 года. Истина как раз в обратном. Японскому оперативному авиасоединению, обрушившемуся на Гавайи, не давали зеленый свет до 5 декабря 1941 года, когда позывные «Взойти на гору Ниитака» были переданы в эфир всеми радиостанциями японского военно-морского флота. 21 ноября адмирал Нагано Осами, начальник штаба военно-морских сил Японии, инструктировал японское командование, что «если японо-американские переговоры пойдут успешно, авиации прикажут немедленно вернуться». И уже не позднее 2 декабря 1941 года Нагано доложил высочайшей императорской власти, что если переговоры Номура – Куруси – Халл пойдут успешно, японский флот следует отозвать с задания.

• Предыдущая
• 26/52
• Следующая