Приговор (ЛП) - Ромиг Алеата - Страница 116

С того момента, как она узнала, что Тони жив, она рисовала в своём воображении картинки идеального воссоединения. На пару часов это и было ее реальностью. То, как Тони боролся за её освобождение из Эвервуда, идеально вписывалось в ее фантазию с рыцарем в сияющих доспехах. Ей хотелось, чтобы эти несколько секунд в гостиной Эмили длились вечно. Если бы так и было, если бы их история закончилась прямо там, у неё было бы ее долго и счастливо.

Ворочаясь на мягких простынях, Клэр смотрела на яркое утреннее небо сквозь гигантскую стеклянную стену. Она задавалась вопросом, что же происходило с этими сказочными парами, когда переворачивалась последняя страница. Было ли ‘и жили они долго и счастливо’ когда-либо достижимо? Ее новая жизнь не была ужасной. Она вытащила карты, которые ей сдали, и пыталась извлечь из этого максимум пользы. В конце концов, таким образом она и выжила до сих пор. Будучи молодой девушкой, она никогда не мечтала о богатстве, но у нее было больше денег, чем она могла когда-либо потратить. Слава? Она никогда не хотела этого и ненавидела это. Чего она хотела от жизни? Какие запросы она посылала?

Она мысленно перенеслась сквозь годы назад, в холодный снежный день. Устроившись в объятиях Тони, в его комнате перед теплым пылающим камином, она сделала запросы — доступ к своим собственным приглашениям — возможность общения со своей сестрой — покидать поместье, когда она захочет, — и чтобы Тони связывался с ней напрямую. Она все это получила. Ее новый дом шел в комплекте с ноутбуком и планшетом. Эмили была не просто доступна — она навещала ее каждый вечер. В гараже у Клэр стояло две машины — автомобиль и внедорожник, более безопасный, когда она ездила к Николь. Она также могла воспользоваться услугами водителя, когда бы она не пожелала. И наконец, мобильный телефон возле ее кровати был доступен каждому, кто хотел позвонить. Размышляя о новом доме, не было ни одного запроса, которые Клэр могла бы вспомнить и которые Тони не выполнил бы. Даже окна в пол и солнечный свет по всему дому были выполнением обещаний. Он дал ей все, что она когда-либо хотела — кроме него самого. В тот холодный снежный день она не понимала, чем обладала. Возможно, никто никогда не понимал — до тех пор, пока это не исчезало.

Заставив себя двигаться, Клэр встала с кровати. Она будет двигаться вперед, шаг за шагом. Однажды она почти сдалась — такого больше не повторится.

Шли дни, смыслом жизни Клэр были визиты к Николь. Она с нетерпением ожидала переезд дочери в поместье. Тем временем Клэр решила, что если у неё в управлении находится поместье в 6000 акров, то ей нужно знать свой персонал. Это было намного проще, чем ее первый переезд в эту собственность. На этот раз она была хозяйкой дома, а не какой-то женщиной, которую держат взаперти в верхних покоях. Весь персонал был новым. Единственным, оставшимся из первоначального штата сотрудников Тони, был Эрик, и он работал на Тони, а не на Клэр. Поскольку Тони всегда был за рулём, когда они ездили навещать Николь, Клэр редко видела Эрика.

Каждый вечер после ужина Тони забирал Клэр из поместья и вёз к Вандерсолам. В самом начале присутствовали все. Со временем Джон, Эмили и Майкл приносили свои извинения, чтобы предоставить Тони, Клэр и Николь возможность побыть втроём. Всё было так, как и предсказывал детский психолог — день ото дня — уровень комфорта Николь в отношениях с родителями повышался. После их визитов, Тони отвозил Клэр обратно в поместье и отправлялся в свою квартиру. Не было никаких причин обсуждать или спорить — решение было принято, и разговор окончен.

Через неделю Вандерсолы привезли Николь в поместье. Ей не потребовалось много времени, чтобы найти клад игрушек и одежды, ожидающих ее в ее новой комнате. Психолог рекомендовал еще одну неделю таких визитов перед окончательным переездом. Николь, казалось, хорошо адаптировалась.

В поместье оставались открытыми две штатные должности, которые Тони попросил Клэр заполнить лично. Первой была няня. В течение многих дней Клэр проводила собеседования с потенциальными воспитательницами. Наконец, она остановила свой выбор на молодой женщине по имени Шеннон. Конечно, типаж бабушки казался более квалифицированным, но каждый такой кандидат напоминал ей каким-то образом о Кэтрин. С Шеннон она чувствовала себя намного лучше.

Вторая должность, которую Клэр должна была закрыть, была глава службы безопасности поместья. Поначалу Клэр протестовала против такой необходимости — Тони заверил ее, что в поместье всегда была команда охраны. Независимо от снижения уровня угрозы, люди их положения всегда нуждались в безопасности. Подумав о Николь, Клэр согласилась. После четвертого собеседования Клэр поняла, кого она хотела, и это не было одно из имен, перечисленных в ее списке. Тем вечером, когда Тони приехал, чтобы отвезти ее к Николь, она сказала ему: — Я знаю, кого я хочу на пост начальника моей службы безопасности. Я просто не знаю, как с ним связаться.

— У тебя должен был быть список с номерами. По кому-то он отсутствует?

— Нет, я не хочу никого из этого списка. Мне нужен Филипп Роуч.

Удивленный взгляд Тони быстро сменился новым постоянным выражением безразличия.

— Он не из тех, кто оставляет адрес для почтовых отправлений. Я не знаю, можно ли с ним связаться. Кроме того, люди из этого списка уже прошли предварительный отбор. Любой из них прекрасно подойдет…

Клэр прервала: — Мне не нужен ни один из них.

— Зачем тебе Роуч?

— Я знаю его, и я чувствую себя с ним комфортно. — Клэр убедительно высказала свою точку зрения. — Со всеми новыми людьми, работающими вокруг меня, мне хотелось бы, чтобы был кто-то знакомый.

— Со временем любой может стать знакомым

— Тони, ты же сам сказал, что я могу получить все, что захочу. Я хочу его видеть.

Он больше не протестовал. На этот раз Клэр закончила разговор. Ей нужен был Фил, и Тони найдет его.

В течение нескольких дней до приезда Николь, Клэр занималась изучением обязанностей в отношении своего нового дома. Она также наслаждалась прогулками с Мередит, Кортни или Сью. Бывало даже, что она садилась в свою новую машину и уезжала. И не то, чтобы она хотела добраться до какого-нибудь конкретного места. Это было больше подтверждение того, что она могла это сделать. Много лет назад, когда она обращалась с просьбами, все они сопровождались одним и тем же условием — каждая свобода требовала разрешения. Хотя она помнила, как ненавидела это доминирование, полная противоположность также не делала ее счастливой. Каждый раз, проезжая через ворота, она понимала, что никто не знает и не заботится о том, куда она едет.

Ее единственным обязательством, кроме вечеров с Николь и их занятий с детским психологом, были ее амбулаторные консультации. Дважды в неделю она тратила на дорогу тридцать с лишним минут до «Эвервуда». Несмотря на то, что основным правилом терапии была полная честность, Клэр никогда не упоминала свои условия проживания с Тони. Только Мередит и Кортни знали правду. Возможно, причина была в ее нежелании обсуждать это подробно. Ее друзья услышали ее краткое объяснение и, к счастью, приняли его за чистую монету. Консультант наверняка захочет узнать ее чувства и мысли. Клэр не хотела признаваться в этом даже самой себе, не говоря уже о ком-то другом.

Она не хотела признавать, что спокойный взгляд Тони причинял боль не только ее гордости, но и ее постоянно разбивающемуся сердцу. С их первой встречи в Красном Крыле в его глазах был голод. Когда он впервые привез ее в поместье, этот голод напугал ее и наполнил ее чувством уязвимости и беззащитности. Как будто его глаза кричали о нужде, которую могла удовлетворить только она. Для кого-то, кто не знал, что такая нужда могла включать в себя, это было устрашающее задание. Со временем голод стал ласкать душу. Неважно, сколько денег или успеха получил Тони, существовала часть его, которая искала то, что могла дать только она. В мире богатства это заставляло ее чувствовать себя нужной и желанной. Тот же самый голод толкнул ее обратно в его объятия, постель и жизнь, когда их примирение было всего лишь спектаклем. Находясь на острове, зверский голод перешёл в новую ипостась. Больше спектр его внимания не распылялся, но она ни разу не почувствовала себя нежеланной. Все эти годы, когда она видела его в другом конце комнаты, она смотрела ему в глаза и знала, что он думает о ней. Только один взгляд, одно выражение глаз, и ее внутренности сжимались — большую часть времени она знала это ещё до того, как видела. Взгляд его черных глаз мог дотянуться до неё и коснуться, даже без визуального подтверждения. Теперь взгляд исчез — его глаза были нейтральными — лишенными эмоций. Если только они не были с Николь, цвет глаз не был черным, и он не был светлым. С каждым взглядом в спокойные коричневые лужи, еще один кусочек ее сердца разбивался.