Неожиданное счастье - Де Вита Шэрон - Страница 8
- Предыдущая
- 8/22
- Следующая
Она была осторожной – выбрала мать, которая была не в состоянии заботиться о своем ребенке, у которой не было ни мужа, ни приятеля. В этом смысле Барбара казалась идеальной кандидатурой.
И почему она не копнула глубже? Почему не потрудилась узнать побольше о настоящей матери Томми? Впрочем, она знала, почему, но не хотела признаться в этом даже себе.
Деннис не желал воспитывать чужого ребенка. Он обвинял ее в том, что она взвалила на его плечи бремя, которое ему придется тянуть всю жизнь; говорил, что никогда не сможет полюбить неродное ему существо. Это окончательно разрушило мечту Бри об идеальном браке, хотя трещина в их отношениях появилась задолго до истории с усыновлением. Какое-то время она все же надеялась, что, как только Деннис увидит ребенка, сердце его растает. Она ошибалась. Господи, как же она ошибалась! Деннис оказался бессердечным ублюдком, и если бы он не умер, Бри все равно ушла бы от него.
Так что теперь она не собиралась больше связываться с мужчиной. Никогда. Никаких романов. Ни за какие сокровища мира. У нее был сын, работа – вполне достаточно, чтобы вести нормальную жизнь. Однажды она уже обожглась, но больше никто и никогда не заставит ее почувствовать себя никчемной только потому, что она не способна иметь детей. И она скорее умрет, чем причинит боль собственному ребенку.
– Я лучше сдохну, чем позволю вам забрать Томми! – зло выкрикнула она, подавляя рыдания.
Повинуясь внезапному порыву, Патрик вдруг обхватил ее и прижал к себе. Ему хотелось успокоить ее, показать, что ей нечего бояться.
Бри не смогла заставить себя вырваться из его объятий. Сил больше не было, и она заплакала навзрыд, уткнувшись лицом ему в грудь.
Патрик пытался утешить ее. Она как-то сразу обмякла и съежилась. Он ласково тронул губами ее волосы и ощутил едва уловимый аромат фруктового шампуня. Ее тело сотрясалось от рыданий, и Патрика охватило чувство вины.
Как он мог так поступить, так обидеть ее, напугать? Салливанов всегда учили оберегать и защищать женщин; он и его братья с детства усвоили урок о том, что женщины созданы, чтобы их любить, заботиться о них, лелеять их… Сколько раз Па говорил, что настоящий мужчина доказывает свою мужественность не с помощью кулаков, а посредством любви и нежности?
Итак, он, Патрик, только что поступил не как мужчина, а как трусливая тварь. Только он был виноват в ее слезах, в ее страхах, хотя вовсе не хотел причинить ей боль – он просто добивался своего.
– Когда я узнал, что практически потерял сына, я был раздавлен, уничтожен, – зашептал он, зная, что лишь она одна сможет его понять. – Ведь Томми – мой ребенок…
Он запнулся. Как еще ему выразить свои чувства, как найти слова, чтобы описать, что творилось в его душе, когда он получил эти злополучные письма?
Бри всхлипнула и потерлась носом о воротник его рубашки. Сердце билось часто и тревожно. Она уже не была так уверена, что больше не хочет иметь дел с мужчинами. В объятиях Патрика было тепло и уютно. Бри положила голову ему на плечо и зажмурилась, наслаждаясь мгновениями покоя и надежности.
Конечно, Патрик Салливан был опасным человеком. И не только потому, что мог отобрать у нее Томми, но и потому, что мог завладеть заодно и ее сердцем. И все же ей не хотелось отталкивать его; наоборот, подсознательно она стремилась удержать его рядом с собой. Навсегда. Бри вдруг вспомнила, что ей уже очень давно не было так хорошо в объятиях мужчины. А Патрик Салливан казался таким нежным, мягким, заботливым… В его словах было столько искренности, сколько она не слышала за всю свою жизнь. Она со стыдом должна была сознаться, что ее неодолимо тянуло к этому парню, как мотылька, сквозь мглу летящего на мерцание свечи.
Чтобы обжечься.
Патрик Салливан мог в любой момент разрушить ее жизнь, лишив ее самого главного, и Бри не должна об этом забывать.
Но она не могла забыть и того, что Патрик был первым после отца мужчиной, проявившим к ней доброту, понимание, нежность – а она так изголодалась по ласке! Ей бы следовало постыдиться этого щемящего чувства ни с чем не сравнимого блаженства, но она не могла. Ее переполнял страх.
– Я… Я думаю… Я должна бы посочувствовать вам. – Она виновато шмыгнула носом. – Я должна понять вас, понять, через что вы прошли… Ведь вы даже не подозревали о существовании Томми, но я… я не могу… – Она запнулась. – Не сейчас. Пока я только чувствую, что вы представляете угрозу для моей жизни, моего мира, для Томми.
Ей хотелось заставить себя вырваться из объятий этого сильного, немногословного мужчины, но она не могла. Он был ее врагом, а она прижималась к нему, будто от этого зависела ее жизнь. Впрочем, ее будущее действительно зависело именно от него.
Бри была всего лишь маленькой беззащитной женщиной, до смерти напуганной внезапной опасностью. На первом месте для нее было благополучие Томми, а все остальное казалось удивительно мелким и неважным. Поэтому, что бы ни предложил этот человек, она не позволит ему вмешиваться в жизнь Томми.
– Я понимаю, чего вы боитесь, – ласково, но твердо проговорил Патрик.
Он и вправду понимал. Нет, он точно знал, как сильно она боялась потерять сына. Потому что сам боялся того же самого.
Он взглянул на нее, и ее влажные глаза расширились. Она вздрогнула и слегка рванулась в сторону, но он только еще крепче прижал ее к себе. Патрик чувствовал, что в ней тоже растет это неповторимое томление, как будто они вдруг стали единым целым. Это должно было бы его раздражать, но почему-то вдруг обрадовало.
Бри все глубже погружалась в эти прекрасные синие глаза. Ее сердце билось так быстро, как будто большая птица без устали била крыльями в грудную клетку, стремясь вырваться наружу. Мысли путались. Патрик был так близко, что Бри могла дотронуться губами до его щеки. У него было теплое дыхание и сильные руки. И глаза… Эти невероятные, печальные синие глаза, от одного взгляда которых у Бри перехватывало дыхание и предательски сосало под ложечкой.
И чем пристальнее она вглядывалась в его лицо, тем яснее понимала, что Томми – его сын.
Его сын.
Она судорожно дернулась и приоткрыла рот, пытаясь вдохнуть хотя бы капельку воздуха… А ее взгляд все скользил по его лицу, изучая каждую черточку, каждую морщинку… Наконец он замер на губах, и она поймала себя на мысли, что хочет узнать их вкус. Тут она по-настоящему запаниковала и попыталась оттолкнуть Патрика, но он не собирался ее отпускать.
– Бри… – хрипло прошептал он.
Сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди, ноги стали ватными, и она ухватилась за него, испугавшись, что снова может упасть.
Когда этот человек только появился у нее в доме, она чуть не лишилась чувств, узнав, зачем он пришел. Прошло совсем немного времени, и она уже не могла не признать его почти полную над ней власть.
Патрик провел ладонью ей по спине и ощутил, как она задрожала.
– Я понимаю, Сабрина, что все произошло очень неожиданно, но надо попытаться найти какой-то выход.
Смирение – вот чего ей всегда не хватало. Она обвиняла покойного мужа в упрямстве, но сама ничуть ему в нем не уступала. Какое уж там смирение!
Она неуверенно кивнула и робко подняла глаза на Патрика. «Да, – снова подумала она, – Томми определенно его сын. Редко у кого бывают такие глаза». Что-то екнуло в сердце, и ей вдруг стало невыносимо жаль этого человека.
Она прерывисто вздохнула.
– Хорошо, детектив, – Бри облизнула пересохшие губы и неожиданно для себя густо покраснела, – я слушаю вас.
Патрик не знал, с чего начать. Ему хотелось, чтобы его слова прозвучали убедительно, чтобы Бри поняла, что он не настолько глуп и жесток, чтобы отнимать у нее Томми.
– Мне кажется… Мне кажется, мы сможем договориться. Прежде всего мы должны подумать о благополучии нашего сына.
Нашего сына. Она задохнулась от вдруг пронзившей ее боли; и эта боль отрезвила ее. Бри покачала головой, высвободилась из его рук и отошла на безопасное расстояние.
«Будь осторожна в своих желаниях». Слова отца эхом отзывались у нее в голове.
- Предыдущая
- 8/22
- Следующая
