Хроники Книжника. Ученик (СИ) - Соломенный Илья - Страница 33

То, что люди привыкли называть магией — проявление одного или нескольких Талантов. Талант — это уникальная особенность, и у каждого мага она своя. Об этом мне уже рассказывали братья-эльфы, и это оказалось правдой. Конечно, иногда встречались маги с похожими талантами но, как правило, у кого-то они были развиты сильнее, а у кого-то слабее.

Чтобы использовать Талант, нужно было уметь собирать Силу. Она была в каждом объекте окружающего мира — в камнях, воде, огне, воздухе, растениях — в чем угодно. Нужно было только достать ее, положить в свой Источник, а затем использовать. Источником тут называли, как я понял, то, что в нашем мире принято было обозначать словом «душа». Да-да, без шуток.

И получается, что вырисовывалась следующая цепочка: Сила собиралась из окружающего мира, аккумулировалась в Источнике, а затем с помощью Таланта проявлялась в виде магии. Вроде все просто. Только вот, не умея собирать Силу, не умея ее аккумулировать и извлекать, о колдовстве можно было забыть.

Это и было самой большой моей трудностью — в отличие от всех детей, которые в этом мире становились магами, я не умел «видеть» Силу, так что и всего остального делать не мог. И в моем организме не было никаких следов ее накопления — именно поэтому Рошан не смог увидеть во мне магические способности. Но при этом, их проявления были — в виде возможности говорить на любых языках и переводить любые тексты. Это очень удивляло преподавателей академии, и поначалу ни один из них мне не поверил.

Первые две недели меня заваливали книгами на самых разных языках, приводили всех иностранцев, каких могли найти. Я без проблем переводил всё, и в один момент шестерке магов это попросту надоело. Они поняли, что человек моего возраста просто физически не мог выучить более сорока (!!!) языков и больше сотни их диалектов, а также свободно и чисто разговаривать на каждом из них.

Вот и сейчас Хаузер рихт Торген, уже битый час играющий со мной в гляделки, раздраженно отбросил полотенце, которым вытер вспотевший лоб.

— Я не понимаю, в чем дело! — зло бросил он и, со стуком захлопнув дверь, покинул свой класс. Правда, через две минуты вернулся, неся в руках графин с амборрой. Этот замечательный напиток был местным аналогом лимонада. Его изготавливали из похожей цитрусовой культуры, добавляя некоторое количество разных трав. Это придавало амборре горьковатый, но очень приятный терпкий привкус.

Разлив напиток в два бокала, он приложился к своему, и хмуро посмотрел на меня.

— Знаешь, Дангар, если бы ты не болтал вечерами с проекциями Таскара, я бы все еще думал, что ты обманщик, и просто пытаешься вынюхать наши секреты. Пришлось бы даже поверить, что ты в состоянии постоянно держать в уме все правила этих чертовых языков и правильно говорить на них! Но нет, я ведь общался с нашим призраком! Он действительно каждый вечер создает персональную проекцию для тебя, и вы что-то обсуждаете! И знаешь что? Он отказался рассказывать мне, о чем именно вы беседуете! — Хаузер рихт Торген со звоном опустил свой бокал на стол, я же лишь пожал плечами, — Может быть, ты просветишь меня?

Действительно, тот старик-привратник, по сути, был единственным железобетонным доказательством того, что я маг. Сам старичок уже много лет торчал в своей лаборатории и не впускал туда никого, предпочитая отправлять свои проекции с поручениями или вопросами к другим магам. Тому наверняка была определенная причина, но если кто о ней и знал — не распространялся. К сожалению, я в число этих людей пока не ходил, хотя с «астральным старикашкой», как я начал его называть, мы очень быстро нашли общий язык.

Я действительно был восхищен его умением. Он одновременно мог создать некоторое (отказывался называть максимальное) количество своих двойников, увидеть которых могли только маги. Но при этом, взаимодействовать с материальным миром эти проекции могли запросто: открывать двери, носить предмет и вообще — делать те же вещи, которые мог делать сам Таскар.

В первый же день, когда меня заселили в общежитие, одна из его проекций постучала в дверь моей комнаты и пригласила прогуляться по парку. Старика тоже заинтересовал мой случай, но он, в отличие от всех остальных, ни на секунду не сомневался, что я маг. Это меня радовало — ощущать поддержку, пусть и столь странную, было приятно. Забавно, но свою уверенность он ничем не объяснил, и первое время мы говорили обо всем, но только не о магии.

Оказалось, что у проекций Таскара есть ограничение по дальности действия, и пределы города они покидать не могут. А так, как он очень давно не покидал свою лабораторию, ему было интересно послушать о том, что творилось за стенами Риноры. Поэтому я несколько дней рассказывал ему о своем путешествии.

Поняв, что мой собеседник ждет ответа на вопрос, я вернулся из своих мыслей и покачал головой:

— Простите, мессир рихт Торген, но думаю, вас не заинтересуют наши разговоры. Я всего лишь рассказывал Таскару о своем пути в Ринору, а он — о том, что интересного происходит в городе.

Хаузер фыркнул, и о чем-то задумался. Наконец он произнес:

— Таких менталистов как я — около десятка на всем континенте, насколько я знаю. Многие считают, что мы умеем читать мысли. К сожалению, это не так, — он притворно вздохнул, — мы можем улавливать эманации и отголоски образов, видеть потоки разной энергии и состояние эмоций человека. Ты слышал выражение «прочесть человека, как книгу»? Конечно слышал, о чем я спрашиваю? Так вот ты — книга на неизвестном мне языке, прочесть которую я совершенно не в состоянии. И это меня раздражает. До сих пор я не сталкивался с подобным ни разу. Какая бы ментальная защита не стояла — я всегда мог хотя бы обозначить ее ключевые точки. А с тобой… — он помолчал секунду, и продолжил, — С тобой все гораздо сложнее.

К этому разговору мы возвращались уже не в первый раз. С Хаузером мы встречались чаще, чем с другими преподавателями — именно из-за его специализации. Но и он пока не смог выявить то, что мешало мне стать настоящим магом. Впрочем, сам я догадывался, в чем дело.

Может быть, все дело в том, что я пришелец из другого мира? Это бы объяснило некоторые моменты, но не то, почему я все-таки умею пользоваться магией, пусть и неосознанно. Но выкладывать это знание магам академии я не торопился. Скажете — зря? Возможно, вы и правы. Но что-то меня останавливало — я даже сам не понимал, что именно. Но за все месяцы, проведенные здесь, я научился доверять своим предчувствиям, поэтому молчал. Пока, молчал, но регулярно задумывался о том, что если прогресса не будет еще несколько месяцев подряд — возможно, придется сознаться.

Поговорив еще немного и договорившись встретиться через два дня (Хаузер решил попробовать последнюю из оставшихся у него в запасе методик по поиску «магичских сигнатур»), мы попрощались.

Покинув кабинет рихт Торгена, я отправился в город. На сегодня ментальные практики мы закончили, так что я решил встретиться с Сандро, которого не видел уже почти неделю. Каждый раз, когда мы встречались, он искренне интересовался, как у меня идут дела. И каждый раз советовал не расстраиваться, что продвижения в изучении магии нет.

Мне повезло встретить этого стражника, не буду скрывать. Сандро был далеко не глупым парнем, с отличным чувством юмора, а Ринору знал как свои пять пальцев, несмотря на то, что прожил тут совсем недолго. Мы частенько зависали в питейных заведениях, ходили на кулачные бои, да и просто много общались. Благодаря ему я составил, наконец-то, определенное представление о том, как устроена жизнь в этом городе, кого стоит опасаться, а с кем — дружить.

Сегодня мы встречались на Арене — небольшом аналоге Колизея, выстроенном в южной части жилых кварталов. Тут регулярно проводились различные состязания, бои, турниры и даже театральные представления. Сегодня как раз должны были показать одно из них и Сандро (оказавшийся большим любителем уличного театра) хотел, во что бы то ни было, попасть туда.

С этим могли возникнуть проблемы — подобные представления всегда собирали огромную толпу (с развлечениями для «не богачей» в Риноре было не густо). Обычно, о премьере нового спектакля сообщали в «делатории». Ну, это я так называл таблички, появляющиеся на каждом углу в городе. В них сообщалось время и место предстоящего выступления, ведь действо не всегда происходило на Арене — это запросто могла быть одна из многих площадей Риноры.