Ловкач. Часть 1 (СИ) - Бон Рита - Страница 26

Стоит ли говорить про записи мистера Финча? У того, видимо, богатое воображение, и Эспер не учёл, что в старике могло говорить чувство привязанности, если вспомнить, что тот был одинок, несмотря на громадную выстроенную систему. Из чувства уважения и в какой-то степени долга перед совестью мистер Финч мог по-своему понимать некоторые вещи, о которых писал в дневнике. Эспер представлял, как бы это дико прозвучало сейчас. Тем более, неизвестно, как отреагирует Райвен Дэвис, отца которого наверняка связывали тёплые чувства с бедным стариком. Наследник решит, что всё это глупый розыгрыш. Но было ещё кое-что, не дававшее покоя.

Под крышей раскачивалась от сквозняка осветительная подвесная конструкция. Эспер обвёл взглядом перрон — до моста: от порывов ветра остальные лампы слегка колебались.

Он не мог признаться, что рылся в чужих бумагах, читал дневник бывшего владельца лесопилки, а теперь пытается добиться объяснений от почти незнакомого человека. Проникновение в частную жизнь. Он приехал сюда работать, и не хотел, чтобы у кого-либо из участников сделки сложилось ошибочное впечатление о нём. Лучше помалкивать.

Дребезжание колёсиков по перрону резко затихло. Эспер остановился, смахнул широкую лямку с плеча и взгромоздил рюкзак на чемодан, куда вместе с сувенирами из канцелярской лавочки упаковал документы.

Он не мог отделаться от ощущения дежа вю, его буквально распирало от желания заглянуть Дэвису за плечо, только сейчас там ничего не было. Тот мерзкий сон — это прошлое, может быть, темнота вокруг него провоцировала — и белый цвет одежды Райвена как в том кошмаре. Он мог ощущать тревогу из-за невозможности дышать полной грудью, из-за долгого пребывания в темноте, или он просто перенапрягся.

Как выяснилось, мистер Дэвис направил в подвальный зал специалистов, чтобы понять масштаб разрушения.

— Забыл сказать — ты повёл себя храбро. Я не спускаюсь в подвал даже при крайней необходимости, — ветер трепал волнистые волосы, Дэвис щурился, между его бровей вновь проступила морщинка.

Эспер задумался. Справедливости ради следует отметить: чуть больше чем за сутки, проведёнными в изоляции в темноте, он не успел впасть в отчаяние. Возможно, способность трезво соображать в острый момент придала ему сил и уберегла от ещё больших неприятностей. В этом вся его заслуга.

До прибытия поезда они успели обсудить собак мистера Финча, которых было полно на фотографиях в кабинете. Эспер рассказал про маминых корги. Родители всегда держали собак: старый бульдог прожил дольше всех и умер от старости. Его смерть мама перенесла так же тяжело, как смерть члена семьи. Родители — те ещё собачники.

Вопрос, многократно заданный про себя, постоянно звучал в голове. Сердце практически стучало в горле, когда он спросил о том, что никак не давало покоя:

— Если бы мы, допустим, говорили о том, что здесь вам не угрожает опасность, что бы вы имели в виду? — Бросил, может быть, не слишком любезно: — Просто ответьте, как вы думаете. Здесь может быть опасно?

В ответ получил порцию академической, будто заготовленной речи:

— Кажется, я раз уже отвечал на схожий вопрос: я осведомлён обо всех местах на лесопилке, связанных с определенными рисками, и знаю особняк. Люди, что там работают, были набраны мною и под мою ответственность.

В который раз убедился, что от снов толка никакого, не стоит придавать им значения.

А Дэвиса, похоже, странными вопросами было не удивить.

— Если ты беспокоишься за будущее производство, я обсужу вопросы безопасности с твоим боссом. Что касается подвала, я думаю, в скором времени мы с мистером Дошем найдём разумное решение. Тебе не стоит беспокоиться, я не собираюсь рассказывать о произошедшем без твоего согласия.

Конечно, Дэвис понял его буквально.

Наследнику удалось поколебать его уверенность: а была ли настоящая угроза во сне, и вообще был ли Дэвис на том балконе?

Эспер присмотрелся к собеседнику.

— Сэр, я могу спросить у вас ещё кое о чём?

— Говори.

— С вашим отцом произошёл несчастный случай на лесопилке? — на этот раз язык и мозг Эспера находились в полной гармонии, он слишком долго думал об этом. По крайней мере, это объясняло бы многое: почему лесопилка имеет для Дэвиса такую значимость, но тот вынужден её продать; куда исчез его отец и почему мистер Финч передал в его распоряжение всё предприятие.

Дэвис слишком долго раздумывал над ответом, и его слова оказались совсем не тем, что ожидал услышать Эспер.

— Тебе лучше остановиться. Прямо сейчас, — низким голосом произнёс собеседник.

Эспер почувствовал, как его будто что-то кольнуло: предчувствие. Он сказал что-то не то. Не теми словами и не так. И ему правда лучше заткнуться.

Времени осталось в обрез. Хотелось разузнать про отношение Дэвиса к спорту. Эспер не мог наговориться: всё-таки до поездки он не рассчитывал, что встретит здесь настолько неординарного интересного собеседника, и быстро проникнется симпатией. Кроме того Дэвис так же, как и он, любил собак, а его татуировки были чем-то невероятным. И наследник приготовил для него перепела, а это вообще за гранью.

С натянутой улыбкой протянул руку. Он чувствовал, что нужно что-то сказать, но в голову ничего не шло, поэтому только кивнул и ещё раз поблагодарил за помощь в работе. Эспер через силу придал лицу беззаботное выражение. Он пытался отделаться сухими фразами, не рассчитывая на повторение их разговора — после возвращения всё будет по-старому. А что касается сделки, Дэвис очень подробно с ним общался по рабочим вопросам: за эту часть он был спокоен.

— Береги себя, — Дэвис пожал ему руку; как в тот раз, в особняке, его ладонь была такой же горячей, сухой и уверенной, в ней ощущалась твёрдость, но мужчина всё так же быстро разжал пальцы. Эспер невольно выпрямил спину.

— Спасибо, — произнёс со всей искренностью. — И вы, сэр.

Не получалось отделаться от ощущения, что он разговаривает с кем-то из коллег босса. Преодолеть этот барьер политкорректности, выставив чёткие рамки между деловым и неформальным общением, казалось невозможным. Не говоря уже о том, чтобы перейти на простое обращение.

— Я обсудил с мистером Дошем твоё пребывание здесь. Мне показалось, он хвалил тебя, — уголки рта дрогнули, почудилось, что наследник смеётся над ним.

Сам уже опустил ладонь на ручку чемодана, как внезапный треск и шипение заставили резко обернуться. Сильная струя ледяной воды ударила в рядом стоящего Дэвиса, обдав брызгами Эспера. Вода из шланга хлестала во все стороны, поливая перрон. Уборщик пытался перекрыть течь, но тщетно.

Арон Ралстон* — американский альпинист, ампутировавший себе предплечье.

Читмил** — плановое нарушение строгой диеты.

Эспер вовремя повернулся спиной, успев загородить чемодан и рюкзак. Спину слегка задело. Куртка не пропускала влагу, ему, можно сказать, повезло, даже капюшон сухой.

Напор был до того мощный, что вода из шланга мгновенно залила всё вокруг. Райвену досталось больше всех. Его куртка была расстёгнута, так что рубашка насквозь промокла, вода попала за шиворот, и весь мех на подкладке и на отворотах намок.

О! А вот это неприятно…

Спеша устранить поломку, сотрудник вокзала, выкрикивая извинения, попробовал оттащить заливающий всё вокруг шланг. Тот перестал давать струю ровно, вместо чего она била в разные стороны и под кривыми углами.

— Чёрт… с ума сойти… — Дэвис провёл ладонью по лицу, собирая влагу.

Уборщик оттянул шланг и закрутил вентиля.

— Мистер Дэвис, я страшно извиняюсь! Лопнул поливной шланг, а я напора додал, ну оно и взлетело тут всё!

— Хигинс, проехали уже! Следи лучше за водой! — И откуда Дэвис знает тут всех поимённо?

— Хотите, я зайду завтра, и Вы мне поручите помыть дорожки у вас в саду?! Я извиняюсь, неисправность сейчас устраним! Я зайду завтра! Доброго Вам вечера, сэр! Всех благ!

На лице и шее Дэвиса блестели влажные дорожки. Наследник коснулся расстёгнутого ворота и провёл рукой по коже. Мокрая насквозь рубашка прилипла к телу, но ниже рёбер оставалась сухой, только слегка забрызганной. Под просвечивающей тканью проступили очертания какого-то медальона с затемнением по центру, небольшого по размеру, но что-то подсказывало — довольно весомого. Совершенно точно, это был не нательный крестик. Похоже, скорее, на семейную реликвию. Что-то постоянно ускользало от внимания… Вот только что?